Статья дня

Петербургские журналисты, которые находятся в Центральной Африке, столкнулись с первым барьером в ходе своего неофициального расследования убийства съёмочной группы, чьи тела были найдены в конце июля. Бюрократии предшествовала хитрость.

Как передаёт корреспондент «Фонтанки», 20 августа генеральный прокурор Центральноафриканской республики Tambo Didier Eric встретился с журналистами и заявил, что единолично ведёт расследование гибели россиян, а также констатировал, что у представителей прессы нет полномочий самостоятельно запрашивать у властей информацию о следствии. Разговор с прокурором вышел эмоциональным и этому предшествовал ряд событий, которые позволяют сделать вывод, что правоохранительные органы обманули корреспондентов, выманив у них нужные им сведения.

17 августа журналисты обратились в прокуратуру ЦАР с просьбой о помощи — посодействовать в получении биллингов сим-карт, которые Орхан Джемаль и Александр Расторгуев купили в стране. Эта информация могла дать представление о передвижениях съёмочной группы. Просьба была встречена с пониманием, журналистов заверили в поддержке, записали номера телефонов, а затем сказали купить две флешкарты, пообещав, что в понедельник утром отдадут их с записанными данными.

В понедельник, 20 августа, журналистам сказали, что биллинги готовы, но забрать их можно у генпрокурора, который захотел встретиться лично. Окрылённые успехом, корреспонденты продиктовали ещё два имеющихся у них номера телефона и отправились к генеральному прокурору. Но здесь их ждал сюрприз.

Tambo Didier Eric заявил, что единственным результатом взаимодействия может быть вот эта ознакомительная встреча, рассчитывать на другую форму сотрудничества с правительством ЦАР было бы наивным со стороны репортёров. Другими словами, Tambo Didier Eric оказал честь, приняв журналистов в своём кабинете, хотя, пока идёт следствие, делать этого он не в праве, якобы этого не позволяют законы республики. Прокурор также подчеркнул, что его помощник не имел полномочий запрашивать биллинги и передавать их российским журналистам.

Беседа вышла эмоциональной, журналисты попросили вернуть флешки, за которые заплатили 12 тысяч франков (20 долларов), но получили отказ. Аргументы о том, что МИД России в лице Марии Захаровой надеется на результативность репортерской группы, вызвали улыбку у Tambo Didier Eric, равно как и попытка пригрозить жалобой в посольство.

Корреспондент «Фонтанки» находится в ЦАР с 12 августа. Поездка группы репортёров финансируется РИА «ФАН». Журналисты считают своей задачей понять ситуацию в стране, где 30 июля были убиты Орхан Джемаль, Александр Расторгуев и Кирилл Радченко, прибывшие для съёмок фильма о российской частной военной компании. Корреспонденты аккредитованы правительством Центральноафриканской республики, за бумагу, дающую право работать на территории страны, было заплачено по 160 долларов с человека. Для охраны были выделены жандармы с оружием, но за бензин журналистов просят платить дополнительно.

О первых результатах работы в ЦАР, о том, как из номера пятизвёздочного отеля украли зонтик, а солдат Национальной армии в присутствии своих командиров запросил за разговор две месячных зарплаты, читайте на «Фонтанке» в ближайшее время.

Оригинал — fontanka.ru

Певица Лайма Вайкуле своим заявлением о том, что не поедет выступать в Крым ни за какой гонорар, могла оскорбить огромное количество своих поклонников, считает продюсер Иосиф Пригожин.

Вайкуле во время пребывания в Одессе заявила, что не поехала бы в Крым, какой бы гонорар ей ни предложили. Артистка добавила, что не питает теплых чувств к СССР, и счастлива, что он распался. Глава Общественной палаты Крыма Григорий Иоффе заявил РИА Новости, что в ближайшее время по решению мониторинговой группы организации певица может быть включена в «крымское досье».

«Я с большим уважением отношусь к Лайме Вайкуле, и от нее этого совершенно не ожидал. Для меня удивительно, что именно Лайма сделала какое-то заявление: она всегда была аполитична. Если вы считаете Россию плохой страной, неблагонадежной, тогда не надо сюда приезжать, не надо здесь зарабатывать… Музыка должна объединять людей, она не должна раскалывать все общество. Когда вы делаете такое заявление, вы оскорбляете огромное количество своих поклонников», — сказал Пригожин РИА Новости.

Он отметил, что артисты, не согласные с политикой российских властей, например украинская группа «Океан Эльзы», приняли решение просто не приезжать в страну, при этом любовь их поклонников от этого не угасла.

Продюсер напомнил, что в Юрмале проходит фестиваль Лаймы Вайкуле «Рандеву». Он был организован после того, как конкурс «Новая волна» перенесли в Сочи из-за того, что некоторым российским звездам запретили въезд в Латвию.
«В чем парадокс этой истории — приглашать артистов из страны-агрессора на фестиваль можно, а выступать в этой стране почему-то нельзя. Мы это называем лицемерием», — заявил Пригожин и добавил, что исполнителям стоит быть последовательными в своих действиях и осторожными в словах.

При этом продюсер подчеркнул, что Вайкуле остается для него невероятно талантливой артисткой и приветливым, доброжелательным человеком.

Оригинал

Оригинал — «Коммерсант»

Уважаемый Владимир Владимирович!

Мы, деятели кино, представители дистрибуционных компаний, правообладатели, кинотеатральные сети и независимые кинотеатры, режиссеры, продюсеры, кинокритики крайне обеспокоены ситуацией с принятием законопроекта №243990-7 «О внесении изменений в федеральный закон «О государственной поддержке кинематографии Российской Федерации»».

Под видом благой инициативы законопроект на деле обрушивает многолетнюю культурную, просветительскую и образовательную работу киноиндустрии.

Сегодня кинематографу России и кинобизнесу действительно есть чем гордиться: удалось добиться серьезных успехов в прокате российских фильмов, создать новые форматы киносмотров и занять первое место среди всех стран Европы по посещаемости кинотеатров. В киноиндустрии стали намечаться новые тенденции, приобщающие к кинопросмотру людей, которые ранее не ходили в кино.

На протяжении последних лет мы активно развиваем направление фестивального контента, проводим национальные смотры и специальные показы в честь мировых кинособытий, тематические фестивали и ретроспективы, трансляции и показы в записи театральных постановок из лучших театров мира, в том числе и российских театров, предлагая аудитории новые форматы и проекты, возможность знакомиться с культурой других стран, социально значимыми международными проектами. Мы также видим своей задачей популяризацию богатейшего кинематографического наследия, которым обладает наша страна и мировой кинематограф, проводя дискуссии с деятелями кино и ретроспективы. Еще несколько лет назад фестивальный контент был представлен всего лишь в нескольких столичных кинотеатрах, а сегодня он получил широкое признание и поддержку крупных компаний и кинотеатральных сетей по всей стране.

Однако новый законопроект №243990-7 «О внесении изменений в федеральный закон «О государственной поддержке кинематографии Российской Федерации»», который был недавно одобрен Государственной думой и Советом федерации, грозит лишить индустрию и зрителей целого пласта культуры.

Мы обращаемся к вам с просьбой сохранить для зрителей возможность знакомиться с культурой своей собственной страны и других стран и не допустить принятия этого законопроекта до тех пор, пока он не будет соответствовать важнейшей задаче — поддержке и развитию культуры и популяризации кино как важнейшего из искусств.

Новый законопроект, вводя требование об обязательном получении прокатного удостоверения для фильмов—участников неконкурсных фестивалей и ретроспектив, выводит за рамки легитимности деятельность целого ряда компаний, занимающихся фестивальным, авторским, некоммерческим кино, трансляциями и кинопоказами спектаклей, работу федеральных и муниципальных государственных учреждений культуры и образования, организующих показы в кинотеатрах мировой киноклассики в рамках культурных проектов и учебного процесса, а также функционирование кинотеатров, специализирующихся на кинопрограммах по целым направлениям:

— ретроспективы классики отечественного (снятого после 1947 года) и зарубежного кино, такие как ретроспективы Марлена Хуциева, Чарли Чаплина, Сергея Герасимова, Стенли Кубрика, Федерико Феллини, Андрея Тарковского;

— фестивали без конкурсных программ и жюри, наличие которых является основным требованием нового законопроекта и к которым относятся практически все фестивали национальных кинематографий, проводимые при поддержке посольств и культурных центров, такие как Фестиваль немецкого кино, Фестиваль французского кино, Фестиваль нового итальянского кино NICE, Фестиваль японского кино (в этом году проводится в рамках перекрестного года Россия—Япония), а также тематические фестивали, такие как фестиваль Beat Weekend, Большой фестиваль мультфильмов, фестивали документального кино и многие другие;

— трансляции и показы в записи спектаклей из Большого театра, «Комеди франсез», Метрополитен-оперы, Парижской оперы, «Ковент-гарден» и других знаковых мировых театральных площадок;

— фильмы и сериалы снятые для показа по телевидению в кинотеатрах.

Новые критерии, которые применены для международных кинофестивалей, на которых разрешается демонстрация фильмов без получения прокатного удостоверения, ограничивают фестиваль десятью днями проведения и двумя показами, что абсолютно не учитывает международную практику, специфику российского рынка и масштабов нашей страны, когда фестиваль проходит поочередно в разных городах, а также уже существующий формат, поскольку даже в рамках Московского международного кинофестиваля класса А количество показов одного фильма может составлять свыше пяти.

Мы согласны, что фестивальное направление нуждается в грамотной законодательной охране со стороны государства, однако введение для всех неконкурсных фестивалей и спецпоказов или ретроспектив требования получать прокатное удостоверение на практике трудновыполнимо, а порой невозможно из-за чрезмерных требований к предоставлению документов и материалов фильма, предъявляемых Министерством культуры и Госфильмофондом РФ. Пакет документов и обязательный экземпляр зарубежного фильма порой невозможно предоставить для фильма, на который правообладатели дают разрешение только на фестивальные или одноразовые показы в российских кинотеатрах.

В январе 2018 года в Государственной думе на встрече рабочей группы с участием Министерства культуры представители киноиндустрии предоставили всю информацию по видам существующих фестивальных, ретроспективных, театральных показов России и высказали ряд предложений, которые позволили бы сохранить данные направления в области кинопоказа. Однако все предложения были полностью проигнорированы в принятой версии законопроекта.

Мы готовы к конструктивному взаимодействию с рабочей группой законопроекта и просим вас направить этот законопроект на доработку с привлечением представителей киноиндустрии.

Фестивальные, ретроспективные и театральные неконкурсные кинопрограммы — это те направления, которые способствуют формированию культуры граждан России, объединяют жителей нашей страны и приобщают их к мировой культуре, способствуют повышению посещаемости кинотеатров и, безусловно, нуждаются в защите и поддержке со стороны государства и всех представителей киноиндустрии.

Мы надеемся, что в столь важном направлении, как кино, мы сможем совместными усилиями выработать законодательный документ, который создаст необходимую базу для развития культуры и будет защищать интересы граждан нашего государства.

Киносеть «Каро»

Ассоциация владельцев кинотеатров

Директор фестиваля «Эпоха перемен» Константин Нафиков

Главный редактор журнала «Искусство кино» Антон Долин

Директор фестиваля итальянского кино RIFF Ирина Букреева

Организаторы Большого фестиваля мультфильмов Дмитрий Шлепнев, Виктор Федосеев

Соучредитель Beat Film Festival Кирилл Сорокин

Директор фестиваля документального кино ДОКЕР Ирина Шаталова

Кинокритик, почетный президент ФИПРЕССИ (Международной федерации кинопрессы) Андрей Плахов

Директор фестиваля Irish Film Festival Анна Грязнова

Генеральный директор арт-объединения CoolConnections Надежда Котова

Председатель правления фонда «Кино & Театр» Станислав Ершов

Генеральный директор Центра документального кино Наталья Лаврова

Председатель совета Ассоциации владельцев кинотеатров Олег Березин

Руководитель проекта «Иноекино» Алексей Бажин

Куратор киноретроспектив и кинофестивалей, заведующий отделом кинопрограмм Государственной Третьяковской галереи Максим Павлов

Президент ТА «Русский репортаж» Павел Царвуланов

Руководитель отдела закупок кино Russian World Vision Марианна Ибрагимова

Оригинал

С пенсионной реформой что-то пошло не так. Вроде все, как обычно: на федеральных каналах рассказывают, какое прекрасное будущее ожидает россиян в долгой и обеспеченной старости, единороссы единогласно голосуют (ну, почти единогласно – Поклонская немного подпортила картинку, но, как говорится, «в семье не без урода»), регионы всемерно поддерживают и даже Путин снизошел и спустя месяц бурного общественного обсуждения объяснил необходимость реформы, пояснив, правда, что ему не нравится ни один вариант.

Как будто принявшие закон депутаты сами его придумали. По-моему, даже самые отсталые слои населения уже догадываются, что депутаты Госдумы сидят там не для того, чтобы придумывать, а просто тупо нажимают кнопки, когда им скажут их нажимать.

Поэтому молодящиеся старики и старухи в ток-шоу 1 и 2 каналов вызывают раздражение и мало кого убеждают в необходимости пенсионных перемен.

Почему повышают пенсионный возраст и НДС? Ответ всем понятен и очевиден: потому что денег нет.

Но в данном случае почему-то перестал работать знаменитый медведевский мем «Денег нет, но вы держитесь!». Сегодняшнее «денег нет» становится не ответом на вопрос, а порождает новые вопросы: и про затраты на авантюру в Сирии, и про доходы приближенных к власти олигархов, и про многое другое. 

А еще «денег нет» рождает когнитивный диссонанс: последние несколько лет нам рассказывали, что деньги очень даже есть, страна бурно развивается, поля колосятся, мосты строятся и нас ожидает колоссальный экономический прорыв – об этом говорил Владимир Путин ровно за месяц до своего избрания на очередной президентский срок в послании к Федеральному собранию.

Послушайте сейчас, на свежую голову, там много интересного: и про борьбу с бедностью, и про экономический рост выше мирового, и про попадание в пятерку стран по объему ВВП. 

Если лень искать и перечитывать, вот только одна цитата: «Мы должны решить одну из ключевых задач на предстоящее десятилетие – обеспечить уверенный, долгосрочный рост реальных доходов граждан, а за 6 лет, как минимум, вдвое снизить уровень бедности», – говорил Владимир Путин весной этого года.

А уже летом в Госдуму вносятся законопроекты о повышении пенсионного возраста и повышении НДС. Каким образом повышение НДС будет способствовать снижению бедности, если в результате его принятия вырастут цены?

Все привыкли, что слова и реальные дела власти не всегда совпадают. Но в этот раз несоответствие носит какой-то вопиющий характер: повышение НДС практически гарантирует увеличение количества бедных и остановку экономического роста.

И здесь мы возвращаемся к главному вопросу: зачем же власть это делает? Ведь ее можно обвинять в чем угодно, но только не в мазохизме. А она это делает, потому что денег реально нет.

Не будем сейчас разбираться, почему их нет, и куда они делись – это тема отдельного исследования. Согласимся с тезисом, что денег в России действительно не хватает. Примем это за данность и зададим следующий вопрос: была ли альтернатива?

Существует ли какой-то другой способ пополнения бюджета, без ущемления социально незащищенных слоев населения? Конечно, существует, и правительству с президентом он известен.

Это наш знаменитый подоходный налог, один из самых низких в мире. Проблема не в том, что он низкий, а в том, что в России 13% платит и учитель, получающий 25 тыс. руб., и условные Дерипаска с Потаниным, получающие миллиарды.

Совершенно немыслимая вещь в большинстве развитых стран мира, да и неразвитых тоже. В зависимости от дохода, подоходный налог может варьироваться от 0% до более 50%. В Великобритании он 0-45 %, в Турции 15— 35%, в Бельгии 25-53%, в Израиле 10-47%, в Испании 24-45%, в Польше 18-32%, в США от 0 до 39%, в Финляндии 8-35%, ну и так далее. Я специально привел цифры налога не только в более развитых западных странах, но и в Турции с Польшей, которые сравнивать с нами более уместно.

Применительно к России такой подход мог означать освобождение от налога действительно самых бедных граждан с доходами, например, менее 20 тыс. руб. в месяц и одновременно с другой, повышенной ставкой налога для получающих, например, более 100 или 200 тыс. руб. в месяц. С еще более высокой ставкой, если получаешь более миллиона в месяц, и так далее.

Такая налоговая реформа, продуманная и правильно реализованная, не встретила бы негатива в обществе и была бы крайне необходимой в условиях огромного социального неравенства, которое все последние годы не уменьшается, а, наоборот, только растет в нашей стране.

Почему же мы вместо дифференциации подоходного налога увеличили НДС, опять ударив по доходам всех наших граждан без разбора: и тем, кто 5-процентного повышения розничных цен даже не заметит, и тем, кто еле сводит концы с концами?

Ответ на это вопрос дал Владимир Путин на прямой линии 7 июня 2018 г.: «Возможность изменения системы НДФЛ обсуждалась правительством и экспертами, в частности, рассматривалось предложение ввести прогрессивную шкалу».

«Прогрессивный подоходный налог на первый взгляд кажется социально справедливым, однако на практике при такой системе люди с высоким заработком находят способ скрывать часть своих доходов, а в экономике начинает расти серый сектор и появляются зарплаты в конвертах», – указал президент.

Вот собственно и все. Никакой дискуссии, никакого общественного обсуждения. А теперь внимательно вдумаемся в то, что сказал президент. Мы отказались вводить дифференцированный подоходный налог, потому что люди станут прятать свои доходы. 

Каким образом и кто это может сделать? У нас, как известно, государство контролирует уже 70% экономики: госкорпорации, госбанки, «Газпром», РЖД, оборонка и так далее. Неужели можно поверить в то, что Миллер в «Газпроме», или Сечин в «Роснефти», или Греф в «Сбербанке» начнут в связи с повышением подоходного налога выплачивать своим топ-менеджерам зарплату в конвертах?

Что касается частных компаний, то за последние годы налоговая инспекция накопила исчерпывающую статистику по выплате заработных плат и имеет все необходимые инструменты, чтобы не допустить значительного занижения доходов предпринимателями.

Так в чьих же интересах не состоялось введение прогрессивной шкалы налогообложения? Кто у нас получает сотни тысяч, а зачастую и миллионы рублей в месяц, и при этом никак не обременен эффективностью и результатами своего труда?

Начну перечислять: депутаты Государственной Думы, министры, олигархи, высокопоставленные чиновники, военные и силовики, а так же судьи, руководители и менеджеры госканалов, менеджеры госкорпораций и госбанков, ректоры ВУЗов – список можете продолжить самостоятельно.

Новая российская номенклатура и бюрократия – вот основной выгодополучатель плоской шкалы налогообложения.

Мы уже давно утратили контроль за властью и порожденной ей номенклатурой, и теперь наивно ожидать, что они будут действовать не в своих собственных интересах, а в интересах общества.

А, поскольку власть контролирует почти все средства массовой информации, то вместо общественной дискуссии про прогрессивный подоходный налог, мы будем слушать бесконечные рассказы про Сирию и Украину, и смотреть на счастливых стариков, мечтающих умереть на любимой работе где-то в районе 80 лет, до которых им позволит дожить отличная российская медицина.

Это в советское время номенклатуре требовались спецраспределители, спецполиклиники, спецдачи и сложная система получения иных привилегий. Теперь все гораздо проще и циничнее – надо иметь зарплату, в десятки и даже сотни раз превышающую среднюю по стране, и президента, принимающего решения в ее интересах. И то, и другое у сегодняшней российской элиты есть.

Поэтому молодящиеся старики и старухи в ток-шоу 1 и 2 каналов вызывают раздражение и мало кого убеждают в необходимости пенсионных перемен.

Почему повышают пенсионный возраст и НДС? Ответ всем понятен и очевиден: потому что денег нет.

Но в данном случае почему-то перестал работать знаменитый медведевский мем «Денег нет, но вы держитесь!». Сегодняшнее «денег нет» становится не ответом на вопрос, а порождает новые вопросы: и про затраты на авантюру в Сирии, и про доходы приближенных к власти олигархов, и про многое другое. 

А еще «денег нет» рождает когнитивный диссонанс: последние несколько лет нам рассказывали, что деньги очень даже есть, страна бурно развивается, поля колосятся, мосты строятся и нас ожидает колоссальный экономический прорыв – об этом говорил Владимир Путин ровно за месяц до своего избрания на очередной президентский срок в послании к Федеральному собранию.

Послушайте сейчас, на свежую голову, там много интересного: и про борьбу с бедностью, и про экономический рост выше мирового, и про попадание в пятерку стран по объему ВВП.

Если лень искать и перечитывать, вот только одна цитата: «Мы должны решить одну из ключевых задач на предстоящее десятилетие – обеспечить уверенный, долгосрочный рост реальных доходов граждан, а за 6 лет, как минимум, вдвое снизить уровень бедности», – говорил Владимир Путин весной этого года.

А уже летом в Госдуму вносятся законопроекты о повышении пенсионного возраста и повышении НДС. Каким образом повышение НДС будет способствовать снижению бедности, если в результате его принятия вырастут цены?

Все привыкли, что слова и реальные дела власти не всегда совпадают. Но в этот раз несоответствие носит какой-то вопиющий характер: повышение НДС практически гарантирует увеличение количества бедных и остановку экономического роста.

И здесь мы возвращаемся к главному вопросу: зачем же власть это делает? Ведь ее можно обвинять в чем угодно, но только не в мазохизме. А она это делает, потому что денег реально нет.

Не будем сейчас разбираться, почему их нет, и куда они делись – это тема отдельного исследования. Согласимся с тезисом, что денег в России действительно не хватает. Примем это за данность и зададим следующий вопрос: была ли альтернатива?

Существует ли какой-то другой способ пополнения бюджета, без ущемления социально незащищенных слоев населения? Конечно, существует, и правительству с президентом он известен.

Это наш знаменитый подоходный налог, один из самых низких в мире. Проблема не в том, что он низкий, а в том, что в России 13% платит и учитель, получающий 25 тыс. руб., и условные Дерипаска с Потаниным, получающие миллиарды.

Совершенно немыслимая вещь в большинстве развитых стран мира, да и неразвитых тоже. В зависимости от дохода, подоходный налог может варьироваться от 0% до более 50%. В Великобритании он 0-45 %, в Турции 15— 35%, в Бельгии 25-53%, в Израиле 10-47%, в Испании 24-45%, в Польше 18-32%, в США от 0 до 39%, в Финляндии 8-35%, ну и так далее. Я специально привел цифры налога не только в более развитых западных странах, но и в Турции с Польшей, которые сравнивать с нами более уместно.

Применительно к России такой подход мог означать освобождение от налога действительно самых бедных граждан с доходами, например, менее 20 тыс. руб. в месяц и одновременно с другой, повышенной ставкой налога для получающих, например, более 100 или 200 тыс. руб. в месяц. С еще более высокой ставкой, если получаешь более миллиона в месяц, и так далее.

Такая налоговая реформа, продуманная и правильно реализованная, не встретила бы негатива в обществе и была бы крайне необходимой в условиях огромного социального неравенства, которое все последние годы не уменьшается, а, наоборот, только растет в нашей стране.

Почему же мы вместо дифференциации подоходного налога увеличили НДС, опять ударив по доходам всех наших граждан без разбора: и тем, кто 5-процентного повышения розничных цен даже не заметит, и тем, кто еле сводит концы с концами?

Ответ на это вопрос дал Владимир Путин на прямой линии 7 июня 2018 г.: «Возможность изменения системы НДФЛ обсуждалась правительством и экспертами, в частности, рассматривалось предложение ввести прогрессивную шкалу».

«Прогрессивный подоходный налог на первый взгляд кажется социально справедливым, однако на практике при такой системе люди с высоким заработком находят способ скрывать часть своих доходов, а в экономике начинает расти серый сектор и появляются зарплаты в конвертах», – указал президент.

Вот собственно и все. Никакой дискуссии, никакого общественного обсуждения. А теперь внимательно вдумаемся в то, что сказал президент. Мы отказались вводить дифференцированный подоходный налог, потому что люди станут прятать свои доходы. 

Каким образом и кто это может сделать? У нас, как известно, государство контролирует уже 70% экономики: госкорпорации, госбанки, «Газпром», РЖД, оборонка и так далее. Неужели можно поверить в то, что Миллер в «Газпроме», или Сечин в «Роснефти», или Греф в «Сбербанке» начнут в связи с повышением подоходного налога выплачивать своим топ-менеджерам зарплату в конвертах?

Что касается частных компаний, то за последние годы налоговая инспекция накопила исчерпывающую статистику по выплате заработных плат и имеет все необходимые инструменты, чтобы не допустить значительного занижения доходов предпринимателями.

Так в чьих же интересах не состоялось введение прогрессивной шкалы налогообложения? Кто у нас получает сотни тысяч, а зачастую и миллионы рублей в месяц, и при этом никак не обременен эффективностью и результатами своего труда?

Начну перечислять: депутаты Государственной Думы, министры, олигархи, высокопоставленные чиновники, военные и силовики, а так же судьи, руководители и менеджеры госканалов, менеджеры госкорпораций и госбанков, ректоры ВУЗов – список можете продолжить самостоятельно.

Новая российская номенклатура и бюрократия – вот основной выгодополучатель плоской шкалы налогообложения.

Мы уже давно утратили контроль за властью и порожденной ей номенклатурой, и теперь наивно ожидать, что они будут действовать не в своих собственных интересах, а в интересах общества.

А, поскольку власть контролирует почти все средства массовой информации, то вместо общественной дискуссии про прогрессивный подоходный налог, мы будем слушать бесконечные рассказы про Сирию и Украину, и смотреть на счастливых стариков, мечтающих умереть на любимой работе где-то в районе 80 лет, до которых им позволит дожить отличная российская медицина.

Это в советское время номенклатуре требовались спецраспределители, спецполиклиники, спецдачи и сложная система получения иных привилегий. Теперь все гораздо проще и циничнее – надо иметь зарплату, в десятки и даже сотни раз превышающую среднюю по стране, и президента, принимающего решения в ее интересах. И то, и другое у сегодняшней российской элиты есть.

Оригинал

Оригинал на сайте CNN

Перевод Евгения Шмуклера:

На аудио-записи, транслировавшейся эксклюзивно в передаче CNN «Cuomo Prime Time» можно расслышать переговоры кандидата в президенты Дональда Трампа с его адвокатом Майклом Коэном. Они обсуждают возможность покупки прав на историю модели Playboy, предположительно о её отношениях с Трампом, имевших место за годы до этого (момента разговора Трампа и Коэна).

Эта запись приоткрывает завесу над конфиденциальными переговорами между Трампом и Коэном, и подтверждает, что сегодняшний хозяин Овального кабинета знал о плане купить права на историю Карен Макдугал, женщины, утверждавшей, что у неё была внебрачная связь с Трампом около десяти лет назад.

Коэн рассказал Трампу о своих планах учредить компанию и финансировать покупку прав у American Media, издателя National Enquirer. Запись передаёт обычные бизнес-переговоры на разные, связанные с этим темы. Разговор кажется запутанным и смысл, который Трамп вкладывает в слово «наличка» по-разному толкуется двумя сторонами.

На записи слышно, что Коэн говорит: «Мне нужно открыть компанию для передачи всей этой информации, имея в виду нашего друга Дэйвида», вероятно имея в виду главу American Media Дэйвида Пекера.

Когда вопросы финансирования всплывают позже в разговоре, Трамп прерывает Коэна, спрашивая: «Какое финансирование»? Когда Коэн отвечает «нам придётся заплатить», слышно, что Трамп говорит на это «наличными», но аудио неразборчиво, так что непонятно, предлагает ли он заплатить наличными, или не делать этого. Коэн отвечает «нет-нет», и непонятно, что говорится сразу после этого.

Адвокат Трампа Руди Джулиани утверждает, что никаких платежей со стороны Трампа не производилось, при этом подтверждая, что запись касается покупки прав на историю.

В передаче канала Fox News — Tuesday night — Джулиани заявил: «запись не показывает никаких признаков совершения какого-либо преступления».

Запись, предоставленная CNN адвокатом Коэна Лэнни Дэвисом, была сделана в сентябре 2016 года. Это последняя размолвка десятилетних отношениях Трампа и Коэна, который говорил, что за Трампа пойдёт под пули. В последние недели Коэн объявил, что готов сотрудничать с государственными расследователями.

«О чём это всё? Это о честности против фальшивого пренебрежения к Майклу Коэну. Джулиани выказывает его потому что они боятся Коэна» сказал Дэвис на «Cuomo Prime Time».

«Чего они боятся, Крис? Почему я представляю его? Они боятся, что он знает правду о Дональде Трампе. Однажды он скажет правду о Дональде Трампе. А правда в том, что когда он говорил о «наличке», про что Джулиани говорит, что только драг-дилеры и бандиты говорят о «наличке», — вы слышали как Коэн что говорит? «Нет-нет-нет».

Дэвис добавил: «Дамы и господа, вы голосовали за Дональда Трампа, послушайте запись и спросите себя: лжёт ли Трамп, когда говорит, что не употреблял слова «наличка», и обвиняет Майкла Коэна в использовании этого слова? Коэн был унижен. Коэн был оскорблён и как только не обозван людьми из круга Дональда Трампа».

Джулиани и Алан Фатерфас, адвокат Trunp Organization, отказываются признать, что запись показывает предложение Трампа заплатить наличными.

«Невозможно представить, чтобы Президент, собираясь строить корпорацию, использовал наличные платежи, если только вы не полный идиот», сказал Джулиани на Fox News этой ночью.

«Это было вылито на нас с очень скандальным описанием сожержания разговора» добавил он.

Наличность в этом разговоре означала финансирование сделки, объясняет Фатерфас.

«Кто бы ни сказал Дэвису, что «наличка» в этом разговоре означает «зелень», он лжёт ему» объясняет Фатерфас CNN. Нету переводов «зеленью», это не происходит. Вся эта сделка вообще никогда не состоялась. Она планировалась, это был бы платёж крупной компании, который бы сопровождался договором о продаже. Эти документы были бы подготовлены юристами обеих сторон.»

Слово «наличка» появилось в контексте различия финансирования, которое указывается, или не-финансирования, подразумевая однократный полный платёж. Вот в каком контексте оно употреблено" сказал он. «Каждый, кто знает что-то о компании или как Президент делает бизнес, знает, что нет никакой «зелени». Всё документируется до последнего пенни».

На плёнке Коэн также говорит, «Я говорил с Алленом Вайссельбергом (главный финансист Trump Organization) о том, как устроить финансирование всего этого».

Фатерфас отказался ответить, планировалось ли финансирование покупки от компании или из личных счетов Трампа. Он сказал, что Вайссельберг носмил две шляпы, работая на Трампа и его компанию. «Я даже не знаю, что Коэн мог сказать ему, потому что всё, что делал Аллен, это регистрация и проведение транзакций, которые ему указывали.»

Судебные документы говорят о 12 записях, полученных в результате обысков, проведённых ФБР у Коэна ранее в этом году. CNN ранее передавала, что юристы Трампа отказались от адвокатских привилегий в отношении с клиентом, в пользу Президента, касательно записей лично с ним.

Аудио-запись Трампа и Коэна касается того, стоит ли Трампу покупать права на историю у American Media, которая заплатила 150 000$ в августе 2016 г. Макдугал, за её историю о её предполагаемых 10-месячных отношениях с Трампом. Эта история никогда не публиковалась AMI.

Адвокат AMI отказался комментировать эту историю.

Пресс-секретарь федерального прокурора США в Манхэттене, ведущего расследование относительно Коэна, отказался от комментариев.

Кроме обсуждение покупки истории Макдугал, на записи слышно как Трамп и Коэн обсуждают другие возможно угрожающие сюжеты, включая противостояние требованию New York Times обнародовать документы по разводу Трампа с его первой супругой Иваной и более обыденные вопросы, как результаты рейтингов и пастора Трампа Марк Бёрнса.

CNN: Кайл Фельдшер, Ерика Ордин, и Софи Тэйтам.

В Киеве на пересечении улиц Ивана Франко и Богдана Хмельницкого 20 июля проходит акция памяти журналиста Пава Шеремета, который был убит на этом месте два года назад.

Фотокорреспондент «Апострофа» Александр Гончаров побывал на мероприятии и запечатлел события на фото.

К месту гибели Шеремета люди несут цветы. Почтить память убитого журналиста пришли его друзья, коллеги, а также посол США в Украине Мари Йованович и глава Торгово-промышленной палаты Украины Геннадий Чижов.

Некоторые участники акции принесли с собой плакаты, на которых отмечается, что с момента убийства Шеремета прошло два года, а убийцы журналиста так и не найдены.

Оригинал

Оригинал — Life.ru

Эскадрилья Су-24, боровшаяся с террористами, в полном составе лишилась надбавки размером в половину оклада, потому что Минобороны отказывается выпускать соответствующий приказ.

Российские лётчики, воевавшие с террористами в Сирии, и техники, обслуживающие самолёты-разведчики, не получат надбавок за особые условия. Минобороны отказалось признавать их подразделение разведывательным, хотя по месту основного базирования они выполняли в том числе и эти задачи. В результате бойцы лишились дополнительных 50% оклада. Не помогло и заявление в суд, которое подал один из прапорщиков эскадрильи. Даже командование части, которое переписывалось с высшим руководством Минобороны и было заинтересовано в доплатах, не смогло их добиться. Сейчас ситуацию взяла на контроль Главная военная прокуратура — в надзорном ведомстве решают вопрос о назначении служебной проверки высокопоставленных чиновников Минобороны, отвечающих за зарплаты.

Разведчики на довольствии

О скрытом конфликте между «сирийской» эскадрильей и Минобороны стало известно из материалов гарнизонного военного суда одного из регионов страны.

Главный герой этой истории — старший прапорщик Петров (фамилия изменена), служивший в одной из частей, из которой выделили особую часть для выполнения специальных задач, в том числе в Сирии. Петров имеет должность авиатехника и отвечает за обслуживание высокоточной оптики и прицельной установки на самолётах Су-24МР. Это фронтовой самолёт-разведчик. Его главная задача — летать вдоль фронта или вглубь него и узнавать расположение стратегических объектов противника.

Внешне разведчик — почти близнец бомбардировщика Су-24. Собственно, в этом и основная его функция: разведчик передаёт «брату» координаты и типы целей, и тот вылетает их бомбить. В отличие от обычной «сушки», он оснащён только пулемётом. Зато у него есть фотоаппарат, тепловизор, инфракрасный сканер и масса другого оборудования для получения снимков.

Он способен залететь глубоко в тылы противника — на расстояние до 400 км — и «увидеть» вражеские локаторы, оборудование и технику в нескольких километрах.

Именно за сохранность разведывательной «начинки» машины и отвечает прапорщик Петров. Поэтому он, как и остальные техники и лётчики, числился сотрудником подразделения воздушной разведки. За что и получал дополнительные 50% оклада. Получал до тех пор, пока в конце 2015-го не попал в новую часть.

Выкинули номер

Финансовые проблемы начались, когда Петрова, его комдива и остальных авиаразведчиков переводили из старой — обычной — в особую часть. Ей присвоили новый номер.

Доплаты разведчикам оформляются, только если номер их части включён в специальный «Перечень структур военной разведки». Это происходит исключительно по приказу высшего комсостава Минобороны. Только вот их новый номер подразделения не включили в этот перечень. При этом бойцы продолжали выполнять те же задачи, что и всегда: осуществляли фронтовую воздушную разведку.

Не обнаружив номера собственной части в списке и не увидев привычных цифр зарплаты, разведчики забеспокоились. Командир эскадрильи написал письмо командованию Центрального военного округа, а затем и дальше, вплоть до высших кругов Минобороны, с просьбой прояснить ситуацию. Однако ответов, утверждает один из участников этой истории, не получили.

— Когда часть переформировалась, изменили фактически номер части. [Военнослужащие] продолжали выполнять те же самые обязанности. Поэтому для них ничего не изменилось, кроме того, что они перестали получать надбавку. Комсостав целый год добивался [этих денег]. Командования части и дивизии настаивали на том, чтобы им разъяснили, почему не выплачивается надбавка, и просили её реализовать. Они просто не знали о причинах её невыплаты, — рассказал Лайфу источник, близкий к военной прокуратуре. — Поэтому и родилось обращение в суд. Не было ответов на запросы командования, не было разъяснений.

Видя, что их вопросы остаются без ответов, несколько военнослужащих написали заявления для начала в военную прокуратуру региона, чтобы та провела проверку соблюдения законов. Гарнизонные прокуроры изучили документы и подтвердили: действительно, подразделение не получает доплаты за службу в разведке.

Вооружившись бумагами из прокуратуры, офицерский состав и прапорщики решились обратиться в суд, чтобы оспорить несправедливое, по их мнению, решение. Первым — и, похоже, уже единственным, кто подал иск от собственного имени, — стал прапорщик Петров. Фактически он представляет интересы всего соединения. Иск подан лично на министра обороны Сергея Шойгу и на Единый расчётный центр Минобороны.

Однако его попытки не увенчались успехом. Адвокат Петрова подтвердил Лайфу, что дело завершено и проиграно.

— Дело мы проиграли, — рассказал Лайфу адвокат Петрова Александр Двинянин. — Мы-то, когда обращались в суд, не знали, почему не выплачивают надбавку. Думали, что забыли, пропустили, по халатности, по незнанию. А это позиция Министерства обороны — они не хотят включать. А если они не хотят, то это их право и полномочия.

Двинянин добавил, что на апелляцию подавать не будет. Мол, раз это осознанная воля Минобороны, вряд ли она изменится ко второму суду. Выходит, служащие окончательно смирились с мыслью о том, что денег им не видать.

Фактически постановление военного суда опирается на письмо из Центрального военного округа. Там сказано, что подразделение Петрова просто не соответствует критериям причисления к разведчикам. Почему раньше оно таким критериям соответствовало, а сейчас перестало, в суде не объяснили.

На вопрос Лайфа о причинах столь смелого поступка прапорщика, который пошёл против своего ведомства, источник, близкий к прокуратуре, ответил так:

— Нормальный, адекватный прапорщик. На его стороне [были] офицеры, которые ждали этого решения, поскольку прокуратура готовила ряд исков в [интересах] других военнослужащих. Он просто пошёл вперёд них, — разъяснил источник Лайфу. — Прокуратура в случае положительного решения по этому иску намерена была обратиться в интересах остальных военнослужащих. Но, поскольку процесс закончился поражением, дальше, видимо, эту цель отстаивать не будем.

Экономия на своих

Прапорщик — профессиональный военный, служащий по контракту. Основной доход контрактников складывается из двух составляющих — оклад за звание плюс оклад за должность. Минимальный оклад прапорщика — восемь тысяч. Петров имеет воинскую должность техника — их оклад начинается от 18 тысяч.

Так что основная часть его зарплаты равна 18+8, то есть 26 тысяч (без учёта надбавок). За работу в разведке ему должны доплачивать 50–70% оклада. В случае с Петровым это минимум 13 тысяч. Так написано в «Правилах выплаты ежемесячной надбавки <...>» контрактникам. Путём простого подсчёта предполагаем, что за прошедшие с даты формирования части годы Петров лишился из-за отсутствия доплат около 400 тысяч рублей.

Редакция направила запросы в центральный аппарат Минобороны и военную прокуратуру. На момент публикации заметки поступил ответ только от прокурора Центрального военного округа, генерал-майора Александра Антюфеева.

Прокуратура объяснила, почему решение не было обжаловано. Прокуроры не имели возможности в полной мере защитить интересы военнослужащих в суде, потому что по таким делам присутствие прокурора на заседаниях не обязательно.

— Истец правом на обжалование решения не воспользовался. <...> Представители военной прокуратуры в заседании не участвовали, соответственно, правом на обжалование решения не наделены, — объяснил Лайфу военный прокурор.

Антюфеев подтвердил, что его подчинённые действительно проводили проверку по данному случаю. В итоге дело вроде бы сдвинулось с мёртвой точки: сейчас командование всё-таки решает вопрос с назначением выплат.

— В связи с выявленными нарушениями закона военный прокурор гарнизона вынес представление вышестоящему командованию, по результатам которого инициирована процедура включения войсковой части в перечень [структур разведки], — пишет Антюфеев. — Кроме того, в Главную военную прокуратуру направлена информация для рассмотрения вопроса о проведении проверки в центральных органах военного управления.

Антюфеев напоследок заверил, что вопрос с выплатами лётчикам находится у него на особом контроле.

Фото: L!FE, РИА Новости

Оригинал

Оригинал — «The New Times»

43 года, 6 детей, дом, дерево — много деревьев , репутация абсолютно стойкого, мужественного  и порядочного человека — 13 июля не стало Петра Офицерова, бизнес-консультанта, подельника Алексея Навального по знаменитому делу Кировлеса , который в 2013 -м получил свои 4 года условно и разрушенный бизнес , а мог — тюрьму , только потому, что отказался давать следователю «правильные» показания. Отказался, зная, что в  лагере, скорее всего, ему будет почти невозможно выжить: у него была эпилепсия, от тяжелого приступа которой он, по данным Intefax из медицинских кругов , и умер. Петр был близким другом NT, добрым , отзывчивым, всегда готовым прийти на помощь ,он  до последнего поддерживал журнал — верил, что рано или поздно мы вернемся в киоски.

Мы публикуем портрет Петра Офицерова, который в 2013 году написал тогдашний спецкор журнала Сергей Хазов  (№ 17 (285) от 20 мая 2013) и интервью , которое Петр Офицеров дал для NT  Марии Эйсмонт  (19 июля 2013 года) после первого приговора по делу «Кировлеса» и своему неожиданному выходу из тюрьмы.  

В разговоре Лидия почти не участвует, сидит с несколько отрешенным видом и отвечает лишь на вопросы, обращенные непосредственно к ней. Кажется, ей по-настоящему страшно, «что будет если…», хотя она и бодрится: «Надеюсь, что все обойдется. Не хочу думать о плохом». За детей — после Аленки родились еще трое — ей, конечно, боязно, не придумала еще, что делать, если очередная «папина командировка» затянется на несколько лет. «Младшим (2, 5 и 7 лет) пока ничего не говорим, — объясняет Петр, — а Алена, ей уже 16, сама собирает, что про меня пишут, и даже ведет какую-то активность в соцсетях».

В 1998-м Петр оканчивает Российский государственный аграрный заочный университет. Диплом пишет по пчеловодству, и не для корочки: глубоко вникает в тему, два года проводит опыты на пасеке в колхозе «Социалистическая деревня Милотичи» (власть в стране сменилась, название хозяйства осталось). Остаться бы ему пасечником, но помешал конфликт с тогдашним главой райадминистрации Николаем Хохловым: «Я выиграл конкурс на заместителя главы администрации района по спорту — в школе вел спортивный кружок. А у меня была прописка уже московская. Пришел я на итоговое собеседование, а он (Хохлов) и говорит: «Ты москвич, что ли? Ну езжай в Москву». 

Беременная Аленой Лидия тоже хотела рожать в столице, а потом решили не возвращаться: «У нас там дом был без водопровода, без канализации». В Москве разместились в трехкомнатной квартире Лидиных родителей в Очакове, где и живут до сих пор. С деньгами поначалу было сложно, Петр работал одновременно агентом по недвижимости и охранником, но хотелось новых горизонтов. 

В яблочко

«Я интересовался политикой, это же такие годы были, — рассказывает Офицеров. — Я ведь еще СССР помню, это были глобальные перемены, они совпали с нашим 19-летием. А в Милотичах было всего два телевизионных канала, причем, чтобы их переключать, нужно было выбегать на улицу и менять антенну. В Москве мне хотелось это наверстать».  В 1998-м Офицеров делает свой выбор. «Отец мне говорил, если хочешь вступить в партию, надо выбирать такую, за которую не будет стыдно через 5–6 лет. Я решил, что такая партия — «Яблоко». В итоге так и оказалось». 

Впрочем, сразу стать членом партии Петр не мог: «Яблоко», в ту пору четвертая по величине фракция в Госдуме, внимательно подходило к отбору сторонников. «Мы хотели сделать так, чтобы люди понимали, зачем пришли к нам, — объяснила журналу Наталья Бородина, в конце 90-х — секретарь бюро московского регионального отделения партии, — сначала необходимо было наработать кандидатский стаж, потом пройти кадровую комиссию». Офицеров становится членом партии только в 2000-м, после полутора лет активного участия в избирательных кампаниях: разносил и расклеивал листовки, собирал подписи... 

В 2001-м Офицеров становится членом бюро регионального совета «Яблока», работа в партии ему нравится. Татьяна Тимофеевна вспоминает, как Петр с гордостью показывал листок с результатами выборов в бюро, на которых он занял второе место. Но в 2003-м — новый поворот. После провала «Яблока» на думских выборах (в том же году) Офицеров решает уйти из политики и остается в партии лишь номинально: «Что делать дальше, было не очень понятно: большая часть населения заливалась слезами о том, как все прекрасно, пришел новый президент, Путин — это наше все». Кроме того, надо было кормить семью.

Впрочем, однопартийцы говорят, что особенно ярко себя Офицеров в «Яблоке» не проявлял и до 2003 года: «Он был не слишком активный, я про него ничего сказать не могу, — рассказал журналу председатель «Яблока» Сергей Митрохин. — Он общался с Навальным, входил в круг близких ему людей». Не помнит Офицерова и принимавший его в партию один из ее создателей и лидеров Вячеслав Игрунов. 

Не слишком запомнился Петр и Наталье Бородиной: «Он дружил с Навальным, у них были какие-то общие проекты. Знаете, Петя, — человек ведомый, легко идет за тем, кто берет инициативу». 

«На партсобраниях было полно странноватых людей и полусумасшедших старушек, — вспоминал в разговоре с The New Times сам Алексей Навальный, — а тут молодой активный парень, который проводит заседания, работает. Мы с ним были по одну сторону баррикад, я знал, что он меня поддержит, хотя не могу сказать, что мы с ним как-то близко дружили».

Продажный бизнес

Параллельно с партийной работой Петр продолжает учиться. В 2003 году становится обладателем диплома Госакадемии специалистов инвестиционной сферы (ГАСИС) по специальности «менеджмент и маркетинг», в 2004-м поступает на юрфак Российского нового университета (бросил через год: «Понял, что юриспруденция — не мое»); в 2006-м проходит курс обучения в Школе консультантов по управлению Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС). Здесь прослеживается все тот же принцип: интересно — делает до конца, неинтересно — бросает. К примеру, в РАНХиГС Петр сделал дипломную работу — проект с конкретным клиентом, однако «разошелся во мнениях» с научным руководителем Аркадием Пригожиным, так что «диплом так и остался у него в сейфе». Правда, сам профессор Пригожин в разговоре с The New Times чуть не повторял слова мамы Петра: «Человек умный, толковый, занимался внимательно, старательно, оставил хорошее впечатление. Мне нравились его вопросы, стремление во все вникнуть».

Еще в 2002-м Офицеров устраивается в одну из компаний холдинга «Росагроимпорт», одного из крупнейших на тот момент импортеров алкоголя. Владимир Зубакин, гендиректор и один из учредителей холдинга, хотя с Петром «общался немного», рассказал The New Times, что тот прошел путь от обычного менеджера до директора отдела продаж со штатом 60 человек: «Нареканий по нему не было».

В 2006 -м Петр создает собственную компанию — «Реал Ворк Менеджмент», специализирующуюся на управлении продажами в компаниях-клиентах — в основном в сфере товаров народного потребления. Семинары, обучение менеджеров по продажам, работа с розничными сетями — бизнес Офицерова работает до сих пор. «Порядочный, умный, четко разбирающий все по полочкам специалист», — характеризует Петра один из его клиентов, генеральный директор компании «Катарина» Андрей Хромов. Помимо работы над консалтинговыми проектами Офицеров пишет книги по технике продаж, на прошлой неделе вышла третья его работа «Поставщик — розничные сети». 

Впрочем, одной теорией Офицеров не ограничивается: «Я стараюсь держать бизнес на кончиках пальцев, потому что когда вы ни за что не отвечаете, то перестаете чувствовать, что реально происходит. В 2000 году в моей фирме люди работали на голом проценте, и это были одни инструменты управления. А сегодня даже работать не нужно: берешь кредит в банке, потом говоришь, не могу деньги отдать. Сегодня рассказывать что-то из учебника мало, надо уметь управлять людьми. Поэтому я каждые два года затеваю какие-то бизнесы, конкретные проекты». 

Так было и в 2009 году с ВЛК. Создание компании совпало с кризисом, когда многие клиенты Офицерова не могли заплатить по счетам. 

«Я вижу по телевизору — Белых, Кировская область, приглашаем предпринимателей, Навальный, Гайдар, — рассказывает Петр. — Поехал в Киров, начал изучать возможности, покатался с парой таксистов, мне сказали, что «Кировлес» — ключевой игрок. Через две недели приехал снова и предложил сотрудничество. У них была глубокая задница с продажами, они в декабре 2008-го взяли на зарплаты 50 млн кредита в банке. Управление у них было какого-то пещерного века. А что касается налаживания систем сбыта, вообще был ноль — они просто сидели и ждали. Падал им заказ по телефону — у них все прекрасно. Переставало падать — все умерли».

Рассказывая о Кирове, Петр и тут не теряет самообладания, оперируя профессиональными терминами с уверенностью человека, всю жизнь проработавшего в лесных хозяйствах. «Все просто, — смеется он, — я взял в интернете стандарты по древесине и заучил их, мои сотрудники тоже заучили, сдавали потом мне экзамены».

Случайный человек

О политической подоплеке дела против Алексея Навального Петр говорит во всех интервью. Речи о том, чтобы дать против него показания, быть не может — самоуважение дороже, поясняет он.

«Он меня поразил как человек, — говорит об Офицерове сам Навальный. — Ему сто раз предлагали меня слить, а он не сливает. Причем мне-то понятно, зачем я в тюрьму пойду, а он — случайно выбранный человек, которого могут посадить только потому, что надо посадить меня». 

Кажется, единственное, о чем жалеет Петр, что не успел вовремя подготовить семью: «Я тут несколько оплошал. Тот уровень дохода, который есть, пока я работаю, я им обеспечить не смогу. Есть друзья, которые будут помогать, есть несколько проектов, но спокойно жить, как раньше, — такого не будет». 

Впрочем, кажется, что суд в Кирове для Петра — уже пройденный этап, он размышляет о создании организации для защиты бизнеса: «Я хотел бы быть обычным мирным гражданином, семьянином, предпринимателем. Но власти украли у меня эту возможность и заставляют быть кем-то». 

Чем бы ни закончился процесс по «Кировлесу» для Петра Офицерова, кажется, что вершина его Каратюрека еще не покорена. Надо дело делать, господа. Надо дело делать! 
Петр Офицеров — Марии Эйсмонт, 19 июля 2013 года, Киров

От областного суда до гостиницы идем пешком. Остановившийся водитель предлагает: «Может, я вас подвезу?» «Да тут недалеко», — отвечает Офицеров. «Ну смотрите, если что — я с удовольствием». По дороге отсидевший 22 часа из назначенных ему четырех лет Офицеров делится первыми тюремными впечатлениями. 

—Волнения не было ни капли, страха не было. Настороженность была. Когда Блинов начал говорить, я смотрел на супругу и особо не слушал. А вот когда итоговую часть читал, то сердечко бухало. Вижу, Светлана (адвокат Светлана Давыдова) начала нервничать, и понял, что важная часть пошла. А когда судья сказал «четыре года», «ограничение свободы», я не понял: мне что, условно? И тут смотрю — охрана входит. Тогда я все понял. Они встали, нас отгородили, я успокоился и спокойно пошел за Лидой. А когда уже повели, было совсем спокойно. Конвой был очень общительный. Когда мы уезжали, один сказал: не расстраивайся, дальше жизнь тоже будет. Я ответил: «Спасибо». И тут же меня в «ГАЗели» в «стакан» заперли — там колени вмещаются с трудом, все железное, и жарко. Я читал, что туда в наказание сажают. А Навального в салон этой «ГАЗели» поместили. Я говорю: Леха, ну что за хрень? Почему у тебя одни сплошные преимущества? Тебе и пять лет дали, и в отдельное помещение в машине посадили. А обратно уже его в «стакане» везли.  В СИЗО тоже все время был спокоен: когда по коридору ходили, к медику. Как на работе. Мыслей типа «вся жизнь разрушена» не было. 

Сотрудники СИЗО интересовались: «Ну, что у вас в Москве?» Ну, я им рассказал: «У нас на Тверской дерево посадили такое — показываю размер — восемь миллионов рублей стоит». Они очень удивились. «А как выборы? Кто кандидаты?» — спрашивают. Я отвечаю: «Один оленевод, а другой у вас тут в соседней камере сидит. Остальные несущественные». «И что, за это посадили?» — «Да». 

Иду по коридору, держу руки в карманах, а офицер идет следом. Я говорю: «А руки же можно так?» Он говорит: «Вообще-то нельзя, вообще-то положено руки за спину». Я говорю: «Ну ладно, за спину — так за спину». Он начал было говорить, что пошутил, но я ответил: «Да ладно, правила есть правила».

И вот единственная реакция была — я же понимал, что выхлоп какой-то должен быть, я же на психолога учился — вдруг увидел, что кожа как будто горит... 

Приходим в гостиницу, Петр разбирает сумку:

— В нашей стране такие сумки должны быть у каждого. Их не нужно разбирать. Лежит себе такая удобненькая. Если что, сразу взял — и пошел. 

— Правила поведения оставляем? — интересуется Лидия Офицерова. 

— Да, оставляем, пригодятся, — соглашается Петр. — Они, кстати, уже пригодились. Я их изучил и по ним там торговался за каждую вещь со знанием дела. Правда, ничего не выторговал. Вообще, это получилась такая тестовая тюрьма. Теперь я знаю, что надо по-другому собирать. Кружка, например, неудачная. И надо будет составить список книг, которые туда взять. 

 Как там кормят? 

 — Он сказал, готовят там чуть лучше, чем я, — улыбается Лидия. 

 — Это я так сказал Лиде в шутку, — смеется Петр. — У нее такие глаза были — чуть ли не больше, чем когда меня забирали. Там утром каша овсяная на воде. А вечером они хотели меня тоже покормить, но я отказался. 

С кем сидели?

— Мне адвокат, которая ходила разговаривать с начальством СИЗО, передала, что я буду сидеть с «экономическими». Захожу в камеру, эти парни сидят. Какие они «экономические»? Один украл 3800 рублей, и второй примерно столько же. Они малолетки, ну я к ним и относился, как к детям. Зашел в камеру, кинул на койку вещи, расстелил, сел. Сижу. Книги же у меня забрали. У меня были две книги: «48 законов власти» и «Как найти идею». Сотрудник СИЗО полистал и сказал: «Слушай, давай так: эти книги явно не художественные, давай замполит посмотрит и скажет, можно или нельзя».

И вот я сел, сижу. Час проходит, и я думаю: «Черт! Что, так четыре года сидеть, ничего не делая?» Смотрю — под потолком за решеткой радио, думаю: надо послушать. Телевизора нет, то есть он есть, но по очереди: очередь нашей камеры еще не пришла. Послушал радио. Это было радио «Маяк», Киров. И там передавали, что прокуроры обжаловали меру пресечения. Так что утром для меня неожиданности не было.

В своем представлении прокурор упирал на то, что Навальному надо принять участие в выборах. Вы не политик, вы не думали, что вас могут и не отпустить? 

 — Честно, я до последнего думал что Леху отпустят, а меня оставят. Я даже думал сумку в камере оставить. Когда меня выводили и я понял, что везут в суд, сотрудник СИЗО сказал: «Ну что, все? Сегодня на «Вятке» (фирменный поезд Киров — Москва. — The New Times)?» А я говорю: «Да ладно, я, может, еще вернусь». Он: «Нет, уже не вернешься. Это точно». Я думаю: ничего себе, какой-то лейтенант — и все знает.  Меня с утра назначили дежурным по камере. Их назначают по очереди, и вот меня назначили дежурным, а я слинял. Когда ехали обратно, сопровождающие шутили. Нас провожала целая делегация, стояли человек шесть. Разговаривали так вежливо: возьмите, распишитесь тут, крестик возьмите — у меня же его сняли, только алюминиевый можно, оказывается. 

Такие там правила. Сигареты, например, которые я с собой взял – мне объяснили, что они как валюта на зоне — пополам все сломали. Объяснили так: в них можно деньги пронести. А деньги — это все. С ними тут можно купить все что хочешь. «А свободу можно?» — спрашиваю сотрудника. «Нет, свободу нельзя. Хотя…» — и задумался…

Оригинал — «The New Times»

Оригинал — bbc.com

Письмо Бориса Джонсона премьеру-министру

Дорогая Тереза,

Прошло более двух лет с тех пор, как британский народ проголосовал за то, чтобы выйти из Европейского союза, получив однозначное и категорическое обещание, что если он это сделает, то вернет себе контроль над своей демократией.

Людям сказали, что они смогут управлять своей иммиграционной политикой, вернуть в страну деньги Великобритании, которые сейчас расходуются ЕС, и, прежде всего, что они смогут принимать законы самостоятельно и в интересах народа этой страны.

«Брексит» должен нести новые возможности и надежду. Он должен был дать шанс вести дела по-другому, стать более гибкими и динамичными, максимально использовать преимущества Великобритании как открытой, смотрящей в мир глобальной экономики. Эта мечта умирает, задыхаясь в ненужной неуверенности в своих силах.

Мы оттягиваем крайне важные решения, включая подготовку к возможному отсутствию соглашения с ЕС, о чем я говорил в своем письме вам в ноябре прошлого года. В результате мы, как представляется, движемся к «полубрекситу», при котором большая часть экономики будет по-прежнему замкнута на систему ЕС, но без контроля Великобритании над этой системой.

Все выглядит так, что уже наша исходная позиция на переговорах предлагает принять, что на практике мы не сможем издавать свои законы самостоятельно. В самом деле, мы явно отступили назад даже по сравнению с последним заседанием в Чекерсе [загородной резиденции премьер-министра — ред.] в феврале, когда я описывал свое разочарование, когда, в бытность мэром Лондона, я пытался защитить велосипедистов от огромных грузовиков.

Мы хотели сделать окна кабины ниже, чтобы улучшить видимость; и даже несмотря на то, что такие конструкции уже имелись на рынке, и несмотря на огромное количество смертельных случаев, в основном среди женщин-велосипедисток, нам сказали, что нам нужно ждать, пока ЕС издаст законы по этому вопросу.

Таким образом, на предыдущем заседании в Чекерсе мы разработали сложную процедуру отклонения от правил ЕС. Но сейчас даже это, похоже, снято с повестки дня, и на самом деле у Великобритании нет сколько-нибудь простого права законодательной инициативы.

Тем не менее, если «брексит» что-то значит, то уж точно он должен давать министрам и парламенту возможность действовать иначе ради защиты людей. Если страна не может принять закон, чтобы спасти жизни женщин-велосипедисток, когда это предложение поддерживается на всех уровнях власти Великобритании, я не понимаю, как эту страну можно считать независимой.

Британское правительство десятилетия потратило на споры по поводу тех или иных директив ЕС на том основании, что это они слишком обременительны или непродуманы. А сейчас мы находимся в смешном положении, заявляя, что мы должны принимать огромное количество именно таких законов ЕС, не меняя их ни на йоту, потому что это важно для нашего экономического благополучия — и при этом у нас больше нет возможности влиять на эти законы в процессе их написания.

В этом отношении мы поистине движемся к статусу колонии, и многим людям будет непросто найти хоть какие-то экономические или политические выгоды от этого положения.

Ясно также, что, отдав контроль над нашим сводом правил для товаров и сельского хозяйства (и еще многого другого), мы значительно осложним себе задачу заключения соглашений о свободе торговли.

И есть еще одно дополнительное препятствие — как объяснить необходимость нереалистичного и нереализуемого таможенного режима, подобного которому в мире не существует.

Больше всего тревожит то, что такова наша собственная исходная переговорная позиция. Это мы сами так видим конечный результат переговоров для Соединенного Королевства. Другая сторона еще даже не сделала свое встречное предложение.

Мы как будто бросаем свой авангард в бой под гордо реющим белым флагом. Глядя на документ в пятницу, я и в самом деле беспокоился о том, что за этим могут последовать новые уступки в отношении иммиграции или что в конечном итоге нам придется фактически платить за доступ доступ к единому рынку.

Но в пятницу я признал, что мои аргументы не находят понимания у большинства членов правительства, и поздравил вас с тем, что вы хотя бы добились консенсуса в кабинете министров относительно направления движения. Тогда я сказал, что теперь правительство должно спеть свою песню. На выходных я пытался разучить слова этой песни, но, вот беда, они застряли у меня в горле.

Мы [министры] должны нести коллективную ответственность [за решения правительства]. Поскольку совесть не позволяет мне отстаивать эти предложения, я с горечью пришел к выводу, что должен уйти.

Я горжусь тем, что я служил министром иностранных дел в вашем правительстве. Сейчас, когда я ухожу, я хотел бы, прежде всего, поблагодарить терпеливых сотрудников лондонской полиции, которые охраняли меня и мою семью все это время, порой в самых сложных условиях.

Я горжусь выдающимися сотрудниками и сотрудницами нашей дипломатической службы. За последние несколько месяцев они показали, сколько друзей у нашей страны по всему миру, когда 28 правительств приняли решение о высылке российских шпионов в знак беспрецедентного протеста против покушения на Скрипалей.

[Британские дипломаты] организовали очень успешный саммит Содружества и обеспечили рекордную международную поддержку 12-летней кампании нашего правительства за качественное образование для всех девочек и многое другое.

Сейчас, когда я покидаю министерство иностранных дел, у него в распоряжении имеется самая большая и однозначно самая эффективная дипломатическая сеть по сравнению с любой страной в Европе — континентом, который мы никогда не покинем.

Борис Джонсон, член парламента.

Оригинал

Оригинал — на сайте NEWSru.co.il

Редакция NEWSru.co.il получила возможность поговорить с женой российского журналиста Аркадия Бабченко – Ольгой. Прежде она отказывалась общаться со СМИ. По всей видимости, это ее интервью можно считать первым.
Беседовала Алла Гаврилова.

Аркадий Бабченко работал военным корреспондентом «Московского комсомольца», сотрудничал с «Новой газетой» и другими изданиями. Участвовал в обеих чеченских войнах. Является основателем проекта «Журналистика без посредников». В феврале 2017-го он покинул Россию, жил в Киеве, приезжал в Израиль. 29 мая 2018 года все украинские, российские и западные СМИ сообщили, что Бабченко был убит киллером в Киеве. Но на следующий день стало известно, что «убийство Бабченко» был инсценировкой и частью спецоперации Службы безопасности Украины.

Прошло чуть больше месяца после операции СБУ. Как выглядит ваша жизнь сейчас?

Мы живем на охраняемой территории, под круглосуточной охраной. Рядом с нами постоянно вооруженные люди. Мы практическим ни с кем не общаемся, только по видеосвязи. Выезжаем куда-то крайне редко.

Вы знаете, сколько вам еще придется жить на таком осадном положении?

Нет, мы в совершенно подвешенном состоянии, никто ничего не может гарантировать.

Вам оказывается психологическая помощь?

Нет, мы сами друг друга реабилитируем.

Как все это переживает Катя? Ей скоро 12?

11 с половиной. Она не знала всего. Буквально за день до спецоперации мы сказали ей, что папа супер-агент, который ловит преступников и бандитов. И ему нужно для этого сняться в кино, поэтому все будут думать, что он умер, а на самом деле он через пару дней оживет.

Где была Катя во время операции?

У наших друзей. После «гибели» Аркадия я им сразу позвонила и попросила ей пока ничего не говорить. Якобы чтобы ее оградить, а на самом деле, чтобы помочь ей не проговориться. Но поскольку интернет у Кати был, то о папиной «смерти» она узнала сразу, от одноклассников. Ей начали присылать ссылки на новости, на страшные фотографии, выражать сочувствие. Она позвонила мне в панике и сказала, что не знает как реагировать. А я ей просто сказала выключить интернет и никому не отвечать, и напомнила, что скоро все узнают правду и нужно просто немного потерпеть.

Это московские или киевские друзья? У Кати есть в Киеве круг общения?

Пока минимальный, потому что в основном мы находились в Москве, да и дети тех друзей, которые тоже сюда переехали, все еще учатся в Москве. Но еще до всей этой истории мы начали оформлять вид на жительство и готовились к окончательному переезду к Аркадию.

Как сейчас Катя? Не подвергается нападкам со стороны бывших одноклассников в связи со спецоперацией?

Мы ничего такого не замечаем, и я почти уверена, что все в порядке. И дети, и учителя радуются, что ее папа жив, с ней никто не поссорился.

Катя до сих пор считает, что папа тайный агент? Что она знает сейчас?

Она знает, что папа лучше всех и все делает правильно. По ребенку эта история прошла достаточно легко.

Значит, Катя узнала об этом за день. А когда о готовящемся покушении и о предложении со стороны спецслужб узнали лично вы?

Сразу после Аркадия. Мы с Катей как раз были в Киеве. Аркадий пришел с работы, было часов 11 вечера или даже позже, у него по пятницам был поздний эфир. Пришел, открыл холодильник, достал бутылку шампанского и говорит: «Пей». Поскольку за 20 лет совместной жизни такого ни разу не было, я поняла, что что-то случилось. Спросила его. Он говорит: «Давай сначала выпьем». Мы выпили по полбокала, и он мне все рассказал. Сказал, что к нему приходили сегодня на работу сотрудники СБУ и рассказали, что на него готовится покушение. Они предъявили ему доказательства, и Аркадий им, конечно, поверил, потому что оснований не верить службе безопасности Украины у него нет.

Конечно, мне стало очень страшно. В первый момент захотелось взять всю семью, покидать вещи в чемодан и убежать.

Почему не убежали? Вы не пытались убедить его отказаться сотрудничать с СБУ?

Через пару минут я поняла, что вариантов просто нет. Аркадий сказал, что надо поймать гадов, потому что они не только готовят покушение на его жизнь, но планируют и другие покушения и теракты. И Аркадий сразу сказал мне, что уже принял решение. Я, естественно, с ним согласилась.

Сотрудники спецслужб с вами беседовали? Объясняли риски?

Через несколько дней они со мной встретились. Про риски разговоров не было, но я и сама понимала, что они не боги, и никто не знает, сколько человек было нанято, кроме Цымбалюка, есть ли другие готовящие покушение группы и так далее. Понимая все это, я лишних вопросов не задавала. В основном они рассказывали мне про то, какой вырисовывается план действий и какая отведена роль мне.

Как выглядел сценарий на тот момент?

До конца сценарий ясен не был. В частности, было непонятно, кто «найдет» Аркадия и вызовет спасательные службы. Они хотели, чтобы эта роль была отведена мне, но я сопротивлялась и требовала от них придумать другие варианты. В конце концов мы оставили этот вопрос нерешенным.

Почему вы не хотели выполнить эту роль?

Я понимала, что потом на меня обрушится, как все будут меня обсуждать и осуждать, обвинять в циничности и так далее. В конечном итоге так и произошло. Незадолго до проведения операции нам сказали, что других вариантов нет. Мне не объяснили, почему, но я думаю, что они просто не хотели расширять круг тех, кто был в курсе дела, чтобы не допустить утечки информации.

Давайте сейчас поименно о тех, кто знал.

Я, Катя, моя мама и мама Аркадия. Кроме того, знали сотрудники «скорой», которые приехали по вызову, и сотрудники морга. Знали какие-то люди в полиции, но не те, кто приходил к нам домой.

Друзья не знали? Приемные дети?

Никто из друзей не знал, ни один человек. Приемные дети тоже не знали, они ведь уже взрослые все, живут своей жизнью, не все уже в Москве.

Итак, вы узнали о своей роли перед самой операцией. А когда вы приехали из Москвы в Киев?

Муж позвонил мне, кажется, в среду, поскольку ему сказали, что спецоперация будет в пятницу, и сказал, что в четверг вечером мы с Катей должны быть в Киеве. В ходе этого телефонного разговора я и узнала, что «найти» его придется мне. Я покидала в машину какие-то вещи, утром в четверг мы с Катей выехали, а уже вечером были в Киеве.

Как выглядел ваш отъезд? Вы и Катя успели с кем-то попрощаться?

Нет, никто не знал, что мы уезжаем «навсегда», в том числе Катя – я хотела ее оградить и дать ей как можно дольше побыть в неведении, побыть ребенком.

Все должно было происходить в штатном режиме. Мы часто ездили на пару недель в Киев, потом возвращались в Москву, Катя сдавала экзамены. Катя все равно много прогуливала, но поскольку учится она хорошо, с этим проблем не было. На этот раз мы якобы уезжали к папе на две недели, чтобы потом вернуться в Москву и поехать на дачу.

То есть, вы не могли взять много вещей?

Да, я несколько дней сносила вещи в машину по чуть-чуть, в конце концов получились пара чемоданов и сумок.

Мы приехали в четверг вечером, ожидая, что спецоперация будет в пятницу. В пятницу нам сказали, что все откладываются. Мы, конечно, вздохнули с облегчением. Ясно было, что если операции не будет в четверг, то не будет и в выходные, и у нас есть целых три дня.

Что вы делали эти три дня?

Жили обычной жизнью. Смотрели фильмы, пили вино, играли в игры. Из дома мы уже, конечно, не выходили. Кажется, заходили друзья.

В понедельник мы подумали, что сегодня все и произойдет, но нам сказали, что операция назначена на вторник или среду. В ночь на вторник мы с Аркадием уже, конечно, не спали. Но когда и в обед никто не позвонил, мы расслабились и решили, что у нас есть еще один день. И через полчаса раздался звонок. Ну и тут я поняла, что обратного пути нет. Знаете, это как роды, когда ты понимаешь, что процесс уже не остановить.

Дочку сразу отправили к друзьям?

Да, и она не в первый раз у них гостила, так что это было обычное дело. Дальше был подробный инструктаж. К нам пришли два сотрудника СБУ. Они инструктировали и Аркадия, и меня. Мне объясняли, что говорить, как говорить, как себя вести, как дышать, делать приседания, чтобы был соответствующий голос, когда я позвоню в полицию и «скорую». Голос должен быть сбивчивым, дыхание неровным.

Я так понимаю, что у вас получилось выполнить инструкции.

Блестяще. Никто ничего не заподозрил.

Все это время они инструктировали и гримировали Аркадия. Налили крови куда надо – на спину, в рот, в нос, учили падать. Закончили грим и инструктаж и ушли.

Что вы делали потом?

Потом мы где-то минут 30, кажется, ждали киллера. Аркадий лежал, мы болтали. Он просил меня его сфотографировать, я отказывалась и говорила, что не хочу вообще в телефоне чего-то подобного. Нервы были на пределе, конечно. Мы старались разрядить обстановку. Я делала приседания и репетировала. Больше всего я боялась забыть наш адрес, который должна была назвать службам спасения. Я же там не жила толком, и часто путала номер квартиры, когда к нам приходили друзья. И вот я этот адрес повторила раз наверное двести.

Итак, вы полчаса повторяли адрес, приседали, перешучивались…

А когда я поняла, что уже время Ч, восемь вечера, я пошла в ванную, включила воду, намочила полотенце, налила воды на коврик и на пол. Это я сама придумала, меня никто не просил. В общем, старалась максимально соответствовать сценарию.

Потом открылась дверь (мы оставили ее незапертой) и на пороге появился Цымбалюк. Я высунула нос из ванной, было очень страшно. Проносились мысли мол а вдруг это настоящий убийца… В общем, я увидела Цымбалюка. Он сказал Аркадию: «Доброго здоровьичка». Аркадий ответил: «И вам не хворать». Цымбалюк постоял на пороге пару секунд и ушел.

То есть, никакого хлопка не было? Он не стрелял?

Нет, только побросал гильзы. Они решили, что это лишнее. За несколько дней до операции майку Аркадия отвезли на стрельбище и прострелили несколькими пулями.

Футболку Аркадия.

Да-да, это была футболка Аркадия, в которой он часто ходил. Через пять минут, как мы и договорились, я вызвала «скорую». То есть, нет, сначала я позвонила в полицию, а уже потом в «скорую». В ходе разговоров я сказала, что была в ванной, услышала хлопки, похожие на выстрелы, и муж лежит на полу, весь в крови.

Первой приехала полиция, через 5 минут. Они заскочили в квартиру, быстро обыскали, несколько человек выбежали на лестничную клетку и побежали вверх и вниз по лестнице. Сразу все оцепили, оградили ленточками.

К Аркадию подходили? Проверяли?

Его никто не трогал. Посмотрели сбоку, что вроде дышит. Один остался возле него. Народу было много, только в самой квартире человек 6-8. Это, кажется, было подразделение «Альфа», но я уже не уверена.

Аркадия узнали?

Нет. Полицейские сразу спросили меня, чем он занимается. Я сказала, что журналист из России, уже год живет в Киеве. И они начали материться мол «опять этот российский след».

Что все это время делали вы?

Сидела на диване. Когда меня инструктировали, мне объяснили, что в такой момент человек ведет себя совсем не так как в кино – без криков и истерик. Он просто замыкается в себе.

Вряд ли вам было сложно изображать шоковое состояние.

Да. Было очень страшно. Я вдруг поняла, что все это могло быть по-настоящему, если бы киллер не оказался «своим», если бы Аркадию так не повезло. Мы ведь считаем, что нам безумно повезло. И вот я как представила, что все это могло быть правдой… Да, можно было не играть.

Еще через пять минут, то есть минут через 10 после звонка, приехала «скорая». Эти люди уже были в курсе дела. Они сразу положили Аркадия на носилки, а полицейские помогли им снести его по лестнице. Те, что остались в квартире, еще меня успокаивали – мол, может, успеют и довезут до больницы живым.

Примерно к девяти часам приехала следственная группа и начались следственные мероприятия. Следователи собрали гильзы, все подсчитали, все описали, собрали все улики. Меня пытались опросить, но я дала расписку о том, что сейчас не могу говорить и обязуюсь завтра прийти в отделение и дать показания. Соседей пригласили понятыми, и им пришлось очень долго у нас пробыть. Мне перед ними было очень неудобно, но вариантов не было.

Примерно в час ночи следователи ушли.

И вы остались одна?

Я была одна минут пять. Мы все время были на связи с Айдером Муждабаевым. Когда «скорая» увезла Аркадия, я ему сразу позвонила, как было оговорено.

Он ничего не знал.

Конечно, нет. Он, как и все остальные, думал, что Аркадий мертв. Все это время Айдер и другие коллеги Аркадия ждали у дома и хотели ко мне подняться. Я сказала Айдеру, что готова видеть только самых близких – его, Эрфана Кудусова, Юрия Мацарского с женой.

Айдер поднялся первым. Думаю, он попросил остальных оставить нас наедине минут на пять. Он так плакал… Я когда вспоминаю, все внутри переворачивается. Невыносимо видеть, как твой близкий друг оплакивает Аркадия и винит себя. Он чувствовал себя виноватым и просил у меня прощения за то, что уговорил Аркадия остаться в Киеве и пойти работать на канал ATR. Но я могла только плакать вместе с ним.

Минут через пять пришли все остальные. И еще друзья, у которых была Катя. Они приехали за мной, и мы быстро поехали к ним домой, Катя все-таки была там одна. Айдер еще говорил, что «Катя теперь моя дочь».

Как вам официально сообщили о смерти супруга?

А мне никто так и не сообщил. Я все из интернета «узнала». По плану он должен был умереть минут через 20 после того, как его забрала «скорая». И я все думала, почему мне не говорят. Спросила у следователей, как муж. Те сказали, что им позвонят. А потом как-то очень затихли. И я поняла, что они уже знают. Кстати, минут через десять после моего первого звонка Айдеру, нашему общему знакомому позвонили с российского Первого канала. Как-то они быстро узнали.

Потом, когда о смерти Аркадия сообщили СМИ, и началось самое ужасное. Все узнали и начали звонить и писать. Где-то с десяти вечера и до часу ночи был просто ад. Я старалась не отвечать и не открывать сообщения, отвечала только самым близким, потому что люди уже начали говорить о том, что нужно собирать для меня деньги, и я просила их не торопиться и подождать хотя бы до завтра.

Вы знали, когда Аркадий должен был «ожить»?

Мы думали, что это произойдет не на следующий день, а через день. Думаю, если бы мне пришлось пережить еще один день такого ужаса, я бы, наверное, сошла с ума. Я уже на следующий день начала сдавать и понимала, что просто не выдержу. Вокруг было столько горя…

Итак, друзья, у которых была Катя, забрали вас к себе.

Да. Мы приехали к ним, достали какой-то алкоголь, они вспоминали Аркадия. Я накапала всем валерьянки и валокордина. Не дети уже все, мне было страшно, что кому-то станет плохо. А Катя боялась выйти из комнаты. Она переживала, что друзья на нас обидятся, когда узнают, и не будут с нами общаться. Я ее заверила, что друзья все поймут. Потом говорит: «Но, мама, я не могу специально плакать. А папа же как бы умер». Я ей сказала, что она по сценарию якобы пока ничего не знает, и ей можно не плакать. Ну, она выдохнула, конечно. И когда я вышла к друзьям и сказала, что не смогла сказать Кате правду и соврала, что папа в больнице, они тоже выдохнули.

Я сделала вид, что пошла спать, но, конечно, всю ночь не спала. Задремала часов в 8, а в 9 мы уже уехали к Айдеру. Он должен был уйти на работу и его квартира пустовала, а я всем сказала, что хочу побыть вдвоем с дочкой.

И вы сидели там до самой пресс-конференции?

Да. Пила валокордин, лежала на кровати, периодически проваливаясь в дремоту. Все было как в тумане. И вдруг позвонил Айдер и сказал: «Твоего мужа по телевизору показывают».

То есть, вы ничего не знали? Вам не сказали ни когда он умер, ни когда он ожил?

Да. Я думала, что это произойдет на следующий день. Я спросила Айдера, о чем речь, а он говорит: «Дурочка, твой муж жив». А сам плачет. Смеется и плачет. Ну тут, конечно, и меня прорвало. Как и всех вас, наверное.

Я включила телефон и увидела кусок пресс-конференции, когда Аркадий просит у меня прощения.

Эти его слова многих из нас заставили думать, что вы ничего не знали.

Да, у меня появилась мысль, что его слова могут неверно истолковать. Но, в отличие от его «смерти», его «воскрешение» планировалось менее детально. Никто не готовился, специально не формулировал.

А потом пошли звонки. Я плакала, мне звонили и писали друзья и знакомые. Правда, некоторые люди не поняли. Были родственники, которые очень обиделись, подумав, что мы предатели, поскольку ничего им не рассказали. Кто-то говорил, что все это театр, и никакого покушения не было.

Вы пытались объяснять? Переубеждать?

Нет, мы принципиально не стали заниматься ликбезом. Если человек хочет понять – он откроет интернет. Аркадий еще пытался какое-то время разжевывать, ему было больно, он переживал, почему люди не могут этого понять. Это же обычная практика, не он первый и не он последний. И если люди не верят человеку с такой незапятнанной репутацией как у Аркадия…

Обычная практика… Вы ожидали такого большого резонанса?

Нет, конечно. Мы думали, что шум будет, но не такого масштаба.

Ваши ожидания от операции как-то соответствуют тому, что происходит теперь? Вы в курсе подробностей расследования?

Нет. Аркадий свое дело сделал, остальное нас не касается.

Но у вас с мужем есть предположения о том, кто заказал убийство Аркадия и почему?

Это вопрос, скорее, к Аркадию. У него есть предположения, но я не уверена, что он в настоящий момент захочет ими делиться.

Есть что-то, что вы знаете о своем будущем наверняка?

Нет, потому что вряд ли настоящий заказчик будет когда-нибудь пойман. Мы чувствуем себя в безопасности, пока мы здесь, а когда нам придется покинуть это место… А это придется сделать, ребенку нужно будет в школу… Страшно очень. Видимо, будем ходить, оглядываясь. Думаю, это теперь на всю жизнь.

Вы не думаете спрятаться, уехать из Киева?

Конечно, есть такие мысли. Хотя где сейчас безопасно?

Каково вам было в Москве после зимы 2017-го, когда Аркадий покинул Россию?

Мне стало гораздо легче. А до этого было очень тяжело, потому что мы все время ждали обысков и провокаций. Обыски были уже у всех друзей и знакомых, кого-то посадили, кому-то угрожали. Было очень неспокойно.

Вы долго уже живете на военном положении?

С тех пор, как Аркадий начал заниматься оппозиционной журналистикой, года с 2012-го, наверное. Нам постоянно угрожали. К нам в дом приходили как-то два амбала. Аркадий открыл дверь, а они, видимо, как раз подошли. Он захлопнул перед ними дверь, мы схватили видеокамеру и снимали их в окно. Думаю, они этого не ожидали.

Знаете, когда Аркадий поселился в Киеве, мы как раз думали, что жизнь налаживается. Пишет Аркадий, как он говорит, свои фельетоны. Но кого они трогают?

По поводу ваших приемных детей после спецоперации появилось множество противоречащих публикаций. Расскажите о них немного.

В 2004-м, когда мы жили вместе с мамой Аркадия, она предложила взять в дом приемного ребенка. Катя еще не родилась. Возможно, свекровь устала ждать внуков. В любом случае, в 2004-м мы взяли из детдома Риту. Потом взяли Людочку. На этом мы думали остановиться. Квартира была маленькая, двухкомнатная. Но внезапно у Людочки обнаружились родственники, а точнее племянница, одногодка, тоже 1999 года рождения, Кристина. Естественно, мама Аркадия начала оформлять документы и на Кристину. А потом выяснилось, что у Кристины два родных брата. Свекровь начала оформлять документы и на них, но одного из них за это время забрала из детдома уже другая семья, поэтому мы взяли только Рому. А уже потом появились Маша и Света.

И нам пришлось снять квартиру, потому что органам опеки не понравилась наша теснота. Это же только своих детей мы можем рожать в однокомнатных квартирах по десять человек. А для приемных нужны условия. Маме пришлось снять квартиру и дети остались с ней, но можно сказать, что мы жили одной семьей.

Они дружат с Катей?

Да, конечно, но разница в возрасте дает о себе знать. Все уже выросли, только одна из них, Люда, до сих пор периодически живет у нас. Правда, иногда она хочет от нас отдохнуть (у нас же надо учиться) и возвращается к маме. Потом опять приезжает к нам. В Киев мы тоже приезжали с Людочкой. Она у нас поздно начала говорить, только в 6 лет, поэтому на свои 19 она пока не выглядит, и они с Катей дружат.

А у остальных свои жизни, они живут на съемных квартирах, кто-то родил ребенка, кто-то уехал.

Как они перенесли эту историю?

Очень тяжело. Особенно Рита, наша первая девочка. Журналисты… Хотя как можно их так называть… Они ее обманули, выуживали из нее информацию, очень сильно преследовали. У Риты была истерика…

Конечно, все дети очень переживали. Аркадий всегда уделял им много внимания, они проводили вместе много времени. Когда Аркадий работал в «Новой газете», они часто путешествовали вместе. На корабле катались, на воздушных шарах летали. Они провели с ним все детство.

Ольга, каково быть женой военного журналиста, такого непримиримого оппозиционера, как Аркадий?

Наверное, не сложнее, чем быть моим мужем.

Оригинал