Черный дельфин: Что говорят об одной из самых страшных колоний России юристы и родственники заключенных
В Европейский суд по правам человека поступила жалоба от нескольких заключенных колонии «Черный дельфин». Все они приговорены к пожизненным срокам и рассказывают о плохих, а порой о невыносимых, условиях содержания.
Жалобу в ЕСПЧ в конце 2018 года передала юрист Centre de protection internationale в Страсбурге Оксана Преображенская. Она пока не готова называть фамилии и точное количество заключенных, от которых ей удалось получить заявления. Сообщила только, что речь идет о периоде их пребывания в колонии с 2007 года. Оксана Преображенская также отмечает, что эти заключенные рассказывают про одни и те же факты, хоть и содержатся в разных камерах, а значит, не могли заранее договориться.
Несколько юристов и адвокатов, которые неоднократно бывали в «Черном дельфине», считают, что там действительно есть нарушения, на которые нужно жаловаться, но вот доказать эти нарушения – задача, по их мнению, практически невозможная. Во многом потому, что «Черный дельфин» (ИК-6) – одна из самых закрытых колоний страны, куда даже членам Совета по правам человека при Президенте России не всегда удается попасть.
Я пытался проехать в «Черный дельфин», когда я был членом Совета по правам человека, меня не пустили, — рассказывает журналист Максим Шевченко. — Я прилетел в Оренбург по жалобе Расула Кудаева и его матери, которой не давали с ним свидания под надуманным предлогом. Она, больная и немолодая женщина, ехала из Кабардино-Болкарии в Соль-Илецк через всю страну. Приезжает, а ей говорят – ваш сын в шизо, свиданий не будет. После этого я поехал в Оренбург, встретился с тогдашним главой ФСИН Оренбургской области генерал-майором Владимиром Андреевым, он дико перепугался, запрашивал Москву, но они так и не дали мне свидания, несмотря на то, что Федотов (глава СПЧ – прим.) очень просил. Значит, что-то хотели скрыть.
Колония «Черный дельфин» расположена недалеко от границы с Казахстаном, в городе Соль-Илецк Оренбургской области. Свою историю колония ведет с середины XVIII века, когда в эти края направлялись партии ссыльных каторжан, чтобы работать на соляных промыслах. Поступали сюда арестанты со всей страны на пожизненную работу. Сейчас Соль-Илецк знаменит на всю страну своими целебными солеными озерами и одним из крупнейшим производств соли в России. В этом году ИК-6 будет отмечать 150-летие своей работы.
По официальным данным УФСИН по Оренбургской области в колонии сейчас свыше 900 заключенных.
Большая часть приговорена к пожизненным срокам. Среди заключенных – серийные маньяки, убийцы, виновные в смерти десятков людей, террористы, педофилы, насильники и даже людоеды. Есть те, кто были фигурантами громких уголовных дел, некоторых ряд правозащитников называют политзаключенными. Чьи-то имена нередко бывают в СМИ, например имя бывшего соратника главы «Юкоса» Михаила Ходорковского Алексея Пичугина или бывшего мэра Махачкалы Саида Амирова.
Мать одного из заключенных, которая осенью 2018 года приезжала на длительное свидание в ИК-6, рассказала «Эху» подробно о том, на что жалуется ее сын. Она записала его рассказы о жизни в этой колонии и передала несколько фотографий якобы сделанных в камерах. Имя этой женщины, по рекомендации юриста Оксаны Преображенской, мы заменим на вымышленное – Марина Смирнова. Насколько правдоподобен ее рассказ и фотографии, мы попытались проверить через запросы в официальные органы и в беседах с разными юристами.

«Чем быстрее друг друга поубиваете, тем лучше»
Сын Марины Смирновой* в «Черном дельфине» уже 18 лет. В 2000 году его приговорили к пожизненному сроку за преступление, связанное с разбойными нападениями, грабежами, убийствами. Суд признал, что именно он виновен в смерти шести человек и покушениями на жизнь еще троих. Хотя сам он свою вину признает только частично и утверждает, что никого не убивал.
Раз в несколько лет мать старается приехать к сыну на свидание. Сейчас ей за 70 лет и преодолевать расстояние более чем в 2000 километров до колонии в Соль-Илецке с каждым разом становится труднее. За это время она и ее сын не раз жаловались на условия содержания, избиения и плохую медицинскую помощь. Раньше какие-то вопросы удавалось решать, получалось находить общий язык с руководством и персоналом колонии. Но за последние год-полтора, по рассказам Смирновой, условия стали значительно хуже. Вот, что она записала со слов сына во время их встречи несколько месяцев назад:
Сейчас дела у меня вообще очень плохие. Как только меня перевели в шестиместную камеру, сразу у меня начались нервные срывы. Бытовые условия в камере намного хуже, чем было. Окно в камере очень маленькое, темно, воздуха не хватает. Скамейка только для двух человек. Летом в камере температура +30 и выше. Вообще, пытка находиться. В камере шесть человек, среди которых осужденный, с которым у меня был уже конфликт, и нас рассаживали. А сейчас на мои обращения к администрации рассадить нас мне отказывают. В частности сказали – будете сидеть вместе, пока не подеретесь, не отсидите в ШИЗО по 15 суток, а только потом посмотрим, рассадить или нет.
В 2016 году сын Смирновой сидел в четырехместной камере и уживался с соседями. Но такое взаимопонимание между сокамерниками, как он утверждает, не устраивает администрацию колонии:
Я неоднократно обращался к администрации с просьбой обратно посадить меня с осужденными, с которыми у меня психологическая совместимость. Но администрация мне отказывает – говорит, чем быстрее вы друг друга поубиваете, тем лучше. Зачем колонии конфликты в камерах, Смирнова пояснить не может. Она подтверждает, что сама обращалась к персоналу и руководству ИК-6, чтобы ее сына перевели хотя бы из камеры, где якобы находился очень шумный психически нездоровый заключенный: Сажали осужденного [У.Ю.] Он психически не здоров. Орет днем и ночью, причем крик сильно громкий. Два раза в день врачи делали ему уколы и давали таблетки, чтоб [У.Ю.] не вел себя агрессивно и спал. Однако медпрепараты на него не действовали. Он продолжал сильно кричать ночью и днем.
Заключенный жаловался также своей матери на соседство с ВИЧ-инфицированными. Она записала с его слов фамилии тех, с кем он сидел и его рассказ о том, что якобы там происходит: В камеру еще посадили ВИЧ-инфицированного СПИДом осужденного [К.О.] В предыдущие годы меня также сажали с ВИЧ-инфицированными СПИДом: [перечисляет 5 фамилий]. Когда делают всем осужденным вакцину от гриппа и других заболеваний, врачи уколы порой делают одним шприцом всем осужденным, находящимся в камере, в том числе и ВИЧ-инфицированным. В УФСИН по Оренбургской области ни о каких шестиместных камерах в «Черном дельфине» не знают. В ответе на запрос начальник управления Сергей Поршин пишет, что заключенные, приговоренные к пожизненным срокам, содержатся в двух и четырех местных камерах, площадь которых 7 и 18 кв. метров соответственно, так что нормативы (минимум 2 кв. м на человека) соблюдаются. Также, как утверждает Сергей Поршин, соблюдаются и температурные режимы в камерах: +18 +24 зимой и +20 +28 летом. Стоит отметить, что в Соль-Илецке летом температура нередко превышает +35 градусов. Что касается конфликтов сокамерников, то в УФСИН применяют переводы в случае их несовместимости. Более того, заключенные сами имеют право попросить об этом, — уточняют в прокуратуре по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях. Ведут сотрудники ИК-6 также воспитательную и психологическую работу в случае конфликтов в камере, — утверждает в своем ответе уполномоченный по правам человека в регионе Анатолий Чадов. Но, по словам сына Марины Смрновой, на практике добиться перевода в другую камеру практически невозможно (записано со слов сына): «Нету таких камер! У них у всех холодильники, телевизоры» Марина Смирнова пришла в редакцию «Эха» с большой пачкой фотографий. На них – мужчины в тюремных робах на фоне двухъярусных кроватей, облупленных стен и туалетов. Как эти снимки она получила, рассказывать побоялась. Она утверждает, что сделаны они были в 2018 году в камерах в «Черном дельфине». Большинство заключенных с этих фотографий ей не знакомы. Три фотографии, скрыв на них лица осужденных, мы отправили в колонию, в УФСИН, спецпрокуратуру и уполномоченному по правам человека. То, что такое может быть в «Черном дельфине», категорически опровергают в региональном управлении ФСИН. «Санузлы, находящиеся в жилых камерах, оборудованы кабинами приватности, холодным водоснабжением и канализацией, находящейся в исправном состоянии», — утверждает начальник УФСИН Сергей Поршин. На представленных в запросе фото камер ИК-6, по его мнению, нет. Точно также же об этих фотографиях сказал и уполномоченный по правам человека Анатолий Чадов. В подтверждение того, что камеры в ИК-6 выглядят сейчас иначе, он прислал несколько других фотографий. На них видно, что унитаз стоит в отдельном помещении, есть сливной бочок, стены в камере покрашены. Однако в спецпрокуратуре рассказали, что за два прошедших года, все-таки, выявили 11 нарушений по условиям содержания, в том числе и по приватности в санузлах. При этом ответить на вопрос, сделаны ли представленные фотографии в ИК-6 или нет, и.о. прокурора А.Г. Масленников затруднился: «В связи с качеством представленных фотографий не представляется возможным определить, являются ли изображенные на них помещения камерами ФКУ ИК-6 или схожими с ними помещениями». Не сомневается в подлинности фотографий и подобных условий содержания руководитель оренбургского отделения «Комитета против пыток» Тимур Рахматулин. Он входил в прошлый состав Общественно-наблюдательной комиссии Оренбургской области и неоднократно посещал заключенных «Черного дельфина»: С лета 2017 года, когда сменился состав ОНК, Тимур Рахматулин не был внутри колонии, но сомневается, что за это время там удалось решить все проблемы: Не отгороженные санузлы, по мнению Тимура Рахматулина, это дикость: Адвокат из Краснодара Алексей Иванов, неоднократно посещавший своих доверителей в «Черном дельфине», тоже рассказывает об отсутствии перегородок в некоторых санузлах: Максим Шевченко, знакомый с адвокатом заключенного Саида Амирова, обращает внимание, что в таких условиях отбывают наказание также люди с инвалидностью: Нынешний председатель оренбургской ОНК Альбина Абязова уверенно заявляет, что сведения о перенаселенных камерах и запретах на то, чтобы сидеть днем – это «неправильная информация». Ей непонятно, как адвокаты могут говорить об условиях, если не бывают в камерах. Впрочем, этот факт не помешал увидеть камеры оренбургскому адвокату Ольге Сноповой, которая несколько лет проработала в Соль-Илецке. Она видела камеры по видеонаблюдению: А после разговора с одним из сотрудников колонии Ольга Снопова только убедилась в правильности такого подхода: Ольга Снопова обращает внимание, что в колонии очень хорошая библиотека, а еще заключенные могут смотреть телевизор: Наличие телевизоров и другой техники в камерах подтверждает и председатель ОНК Альбина Абязова. Поэтому ее удивляет, откуда появляются фотографии, на которых якобы камеры ИК-6 с плохими условиями: РИА «Новости» «Арбузы мы в жизни не ели соленые, никогда и не видели» Периодически Марина Смирнова присылает своему сыну деньги на его счет. На них он может покупать что-то в ларьке при колонии. Несколько лет назад она присылала ему деньги на покупку телевизора. Но иногда, как утверждает Смирнова, заключенных вынуждают покупать и оплачивать то, что они не хотят: Марина Смирнова предполагает, что кто-то так делает неплохой бизнес и собирается писать жалобы по этому поводу. Соленые арбузы, выращенные в Соль-Илецке, и холодец действительно продаются в колонии «Черный дельфин». Об этом в ответе на запрос рассказал Сергей Поршин. Производят эту продукцию тоже заключенные – оренбургское подразделение ФГУП «Промсервис» ФСИН России. Эта же организация и продает. О возможном навязывании товаров заключенным Сергей Поршин ничего не пишет. Он только поясняет, что все покупки делаются осужденными с письменного заявления. Не подтвердил Сергей Поршин и другие сведения, о которых рассказывает мать осужденных. В частности, Марина Смирнова, опять же со слов сына, предполагает, что некоторые помещения колонии используются не по назначению: Председатель ОНК Альбина Абязова называет «неправдой» все заявления о навязывании заключенным покупок. По ее словам подобные жалобы поступали также из другой колонии, ИК-8 в Оренбурге, но нигде проверки не подтвердили высказанные претензии, а родственники тех, кто жалобы направлял, на повторные беседы в ОНК не приходят. На вопрос об использовании банного корпуса не по назначению Альбина Абязова сквозь смех ответила: «Ну это вообще бред!» По официальным данным сайта УФСИН, «Черный дельфин» специализируется на выпуске сувениров, швейных изделий, обуви, муки. Открыт цех по выпуску молока, творога и сливочного масла. Организовано производство пескоблоков, тротуарной плитки, металлоизделий. Еще в колонии разводят крупный рогатый скот, свиней, кроликов и кур, выращивают овощи. За работу заключенные получают деньги, которые могут потом потратить в ларьке при колонии. Адвокат Алексей Иванов интересовался несколько лет назад ассортиментом в ларьке и зарплатами заключенных: Марина Круглякова / ТАСС «Это тоже самое, что и в Ярославле было» В «Черном дельфине» для пожизненно осужденных есть 30 прогулочных двориков, 11 из них оборудованы спортивным инвентарем. Глава оренбургского УФСИН Сергей Поршин утверждает, что на этих площадках заключенным можно заниматься спортом. Однако, по словам родственников и правозащитников, руководство ИК-6 не часто подписывает заявления заключенных с просьбой позаниматься на брусьях. Сергей Поршин на вопрос – нужно ли разрешение, не ответил. Тимур Рахматулин говорит, что ему поступали аналогичные жалобы от родственников других заключенных, которые тоже говорили, что во время прогулок бьют по ногам и предлагают писать заявления, чтобы на прогулки их не водили. Нежелание сотрудников колонии выводить заключенных на улицу Рахматулин связывает с особым режимом конвоирования для пожизненников: Как нам объясняли, это записано в их документах для собственного пользования: чтобы одного пожизненника куда-то переместить по территории колонии, его должны сопровождать чуть ли не четыре сотрудника. А если из здания в здание – то четыре сотрудника и собака должна быть еще. Представьте, у них там больше 700 осужденных на пожизненное лишение свободы – это просто большая нагрузка на персонал, и они хотят от этой нагрузки избавиться, работы себе меньше сделать. Про избиения и другие виды давления на осужденных рассказывает также адвокат Алексей Иванов: Что касается осужденных, это реально ад. Начиная от того, как они сидят бесправно абсолютно, и заканчивая принудительным рабским трудом. И да, их там избивают. Избивают в банном боксе. Этой информацией мало кто обладает. Приходят люди в масках, заключенных лицом в пол, и там просто дубинками УФСИН избивает. Ни ШИЗО, ни карцер, а пришли в банный бокс – и все. Профилактика. Есть там некоторые камеры, где сидят лица нетрадиционной ориентации. И есть лица, у которых СПИД. Это, пожалуй, хуже, чем избивание в банном боксе, потому что к этим лицам подсаживают, и есть риск быть изнасилованным и зараженным СПИДом. Вот такой актив, который сотрудничает с администрацией. По словам журналиста Максима Шевченко, различные меры давления и ущемления прав применялись к Расулу Кудаеву, которого он считает политзаключенным: Мать осужденного Марина Смирнова говорит, что в колонии избивали всегда. Ее сын несколько лет назад судился с колонией за полученную во время избиения травму. Сейчас, как она утверждает со слов сына, могут незаконно применить силу в качестве наказания за несогласие с указаниями сотрудников колонии: Про сообщения об избиениях рассказала также юрист Оксана Преображенская: В УФСИН на вопрос о возможном применении силы к заключенным, напоминают, что сотрудники имеют право и на физическую силу, и на применение спецсредств, и даже на применение огнестрельного оружия, но только в рамках закона. За 2017 и 2018 годы к спецпрокурорам поступило 5 жалоб на незаконное применение физической силы, но по ним в итоге нарушений выявлено не было. Фактов избиения по ногам заключенных во время прогулок прокуратура не зафиксировала. К уполномоченному по правам человека жалоб на избиения за два прошедших года не поступало. Общественный наблюдатель Альбина Абязова рассказала, что жалобы на применения физической силы поступали не от пожизненников, а от других категорий осужденных ИК-6. Она пояснила, что жаловались те, кого перевели из других оренбургских колоний и которые боялись, что в «Черном дельфине» будут плохие условия, поэтому, как ей кажется, они и жаловались. Но сейчас у них претензий якобы нет. 360tv.ru «Заставляют говорить, сколько человек он убил» К числу «невыносимых» условий содержания заключенных в ИК-6 Оксана Преображенская относит так называемый «доклад»: По словам юриста, закон такие меры не предусматривает: Начальник УФСИН Сергей Поршин никаких нормативных актов, где были бы прописаны такие нормы общения с осужденными, не приводит. По его словам, заключенные должны назвать свое имя и фамилию, дату рождения, начало и конец срока пребывания в колонии и статьи, по которым их осудили, а также номер своего отряда. Обращаться к сотрудникам колонии или другим посетителям закон предписывает осужденным на «Вы», отмечают в УФСИН. Свидания Недавно в «Черном дельфине» появился новый корпус для длительных и краткосрочных свиданий. За 900 рублей в сутки родственник может провести какое-то время в специальной гостинице на территории колонии. В целом, получить разрешение на свидание, это не проблема, говорит адвокат Ольга Снопова. Правда те, кто бывали на таких свиданиях, считают, что приезжающих фактически приравнивают к заключенными по тому, как ведется досмотр. В частности, так считает адвокат Алексей Иванов: Подробно о досмотре рассказала мать осужденного Марина Смирнова: Альбина Абязова из ОНК ничего плохого в тщательном досмотре не видит. Она говорит, что их тоже проверяют, до белья правда не раздевают. Она считает досмотр оправданным, потому что бывают случаи, когда в колонию пытаются пронести что-то запрещенное. Государство в государстве Юристы, которые сталкиваются с фактами возможных нарушений прав человека в «Черном дельфине», считают, что доказать эти нарушения практически невозможно. Они связывают это с особым закрытым режимом колонии и с тем, что получить оттуда информацию или письменную жалобу крайне трудно. Это же подтверждает журналист Максим Шевченко, которого недавно попросил о помощи адвокат Саида Амирова, до которого просто не дошло письмо от его доверителя. Максим Шевченко в эфире «Эха Москвы» назвал эту ситуацию «вопиющей»: В колонии, со слов матери заключенного Марины Смирновой, нередко теряются даже заявления, которые заключенные пишут руководству: Да и чем писать, — удивляется Марина Смирнова, если недавно запретили в письмах присылать заключенным стержни для ручек, а в магазине при колонии купить их тоже нельзя. Жаловаться при личных встречах с прокурором, уполномоченным или членом ОНК – тоже не всегда получается, объясняет адвокат Алексей Иванов: Даже если заключенный решится на жалобу, никогда нет гарантии, что он вскоре от нее откажется, продолжает делиться своими наблюдениями Алексей Иванов: По мнению некоторых правозащитников, родственникам заключенных «Черного дельфина» давно нужно объединиться, чтобы пытаться совместными усилиями привлекать внимание к проблемам этой колонии. Юрист «Комитета против пыток» Тимур Рахматулин обращает внимание, что все меньше остается возможностей, чтобы правозащитники могли помогать заключенным: С этим в очередной раз не соглашается нынешний руководитель оренбургской ОНК Альбина Абязова. Вот как она отвечает на вопрос, почему аналогичные сведения и жалобы озвучивают люди из разных регионов: Мать осужденного Марина Смирнова не приезжала на родительские дни, для нее остаются убедительными рассказы ее сына: Сейчас она готовит обращения в Генпрокуратуру и уполномоченному по правам человека в РФ. Крайне скептически к эффективности подобных обращений относится адвокат Алексей Иванов: Прецеденты, когда в ЕСПЧ, все-таки, поступали жалобы на условия содержания в «Черном дельфине», есть. В октябре 2017 года экс-мэру Махачкалы Саиду Амирову присудили 15 тысяч евро по итога рассмотрения его жалобы на условия содержания в СИЗО и в колонии. Основная часть претензий тогда была связана с медицинским обслуживанием человека в инвалидной коляске. Будет ли принято какое-то решение по новой жалобе заключенных «Черного дельфина», направленных в ЕСПЧ в 2018 году, может стать известно уже в этом году. Кроме того она попросила ЕСПЧ придать конфиденциальный статус этим делам и засекретить фамилии заявителей, опасаясь за возможные последствия для тех, кто эти жалобы направил. По ее словам, документы по этой жалобе ЕСПЧ сможет запросить у администрации колонии через российский Минюст. Бывший член СПЧ Максим Шевченко считает возможным, чтобы в «Черном дельфине» провели экспертизу условий содержания представители ЕСПЧ, а не те же прокуроры и сотрудники колонии, которые там работают. Также правильным считает Максим Шевченко, если бы ИК-6 посетил глава СПЧ Михаил Федотов: И отметим, что на запрос «Эха» по жалобам родственников заключенных «Черного дельфина» врио начальника ФКУ ИК-6 Юрий Коробов не ответил.
На некоторых снимках видно, что унитаз в камере расположен недалеко от кровати и ничем не отгорожен. Между унитазом и спальными местами – только раковина.
Оригинал