Сергей Пархоменко

Все почему-то сильно удивлены новостью о том, что немецкую технику будут переплавлять в ступени храма при Министерстве Обороны.

Погодите, эти люди, во главе с верховным вождем своего быстро дичающего племени, еще печень врага будут есть. Причем, непосредственно за алтарными вратами. Сливая лишнюю кровь с дискоса в потир. И макая туда просфору.

Суеверие так суеверие. Дикость так дикость. Главное, от «турецкого прихода» отделились, как фельдмаршал сказал на недавней пресс-конференции. Теперь можно.

Оригинал

Вот тут целый день читаю и смотрю новости про показания, которые Мария Бутина дала, в соответствии со своим соглашением о сотрудничестве со следствием.

И сдается мне, что у одного из самых любимых моих политических персонажей — Александра Порфирьевича Торшина, того самого, что навсегда остался в истории в качестве председателя парламентской следственной комиссии, побоявшейся сказать правду об истинных обстоятельствах бойни в Беслане, и потом щедро награжденного за свое «благоразумие», — так вот, у Александра Порфирьевича Торшина случились теперь очень, очень, просто очень большие неприятности.

Бутина, похоже, говорила о нем следствию и суду щедро и охотно.

Девушку, конечно, жалко: влипла она, в общем, по глупости и юношеской наглости, не совершив ничего такого уж ужасного. Но с ней, кажется, все кончится хорошо: будет выслана из США, вернется домой, и претензий особенных к ней ни у кого не останется.

А вот Торшина не жалко совсем. Ну, вот совсем. Дальше Белоруссии ему теперь шевелиться нельзя. И это очень надолго, может быть даже и навсегда. Думаю, его теперь с наслаждением даже и Казахстан выдаст…

Оригинал

Помните эту картинку, обошедшую год назад весь мир? Путин 31 октября 2017 в окружении пустых кресел едет (на автобусе!!!) открывать памятник жертвам политических репрессий на Проспекте Сахарова.

Спланирована эта пиар-акция была очень изящно: сначала президент провел заседание Совета по правам человека — а потом вместе со всеми его членами поехал на церемонию открытия «Стены скорби».

Похоже, что сегодня мы увидим дубль этой рекламной постановки: сначала заседание того же Совета (но в обновленном составе), а потом совместная поездка на похороны старейшей российской правозащитницы Людмилы Алексеевой. Ну, или в обратном порядке.

Интересно, многие ли члены Совета сядут с ним в этот автобус?

Ну и важный POST SCRIPTUM просто для памяти, потому что все и так знают: т.н. «суд» уже отказал на просьбу 77-летнего Льва Пономарева разрешить ему присутствовать на похоронах Людмилы Алексеевой, умершей в возрасте 92 лет.

Оригинал

Михаил Федотов, глава свежереформированного Совета по правам человека, назвал «НЕОБЪЯСНИМЫМ» приговор Тверского районного суда о 25-суточном аресте для правозащитника Льва Пономарева.

На самом деле, объяснение есть, и оно очень понятное и полное совершенно очевидного практического смысла. Помимо демонстративной жестокости в отношении 77-летнего человека, при помощи которой нам всем еще раз дают знать, что никто не может рассчитывать не только на снисхождение, но и просто на разумное рассмотрение дела, когда речь идет «о политике» и о гражданском праве на протест, — в решении видно хладнокровное и расчетливое послание.

Это послание адресовано Европейскому Суду по правам человека. Это грубая и наглая оплеуха европейскому суду и в целом — европейскому правосудию вместе с Европейской конвенцией по правам человека, лежащей в его основе.

Если быть точным — это прямой ответ на решение ЕСПЧ по делу Навального, принятое совсем недавно, в середине ноября.

Большая Коллегия ЕСПЧ в том решении приняла отдельное постановление в рамках Статьи 46 Европейской Конвенции. Вот текст (в моем корявом переводе):

«...О Статье 46.
Суд повторил свои предыдущие прецедентные решения о том, что российское законодательство о демонстрациях, протестах и собраниях не предоставляет надлежащих гарантий против произвольного вмешательства…, и что имели место нарушения Статьи 11, поскольку собрания были рассеяны только потому, что для них не было надлежащего разрешения(...). В деле г-на Навального суд также обнаружил «структурное несоответствие» («structural inadequacy») в нормативной базе.
Суд призвал Россию предоставить правовой механизм для органов исполнительной власти, чтобы были должным образом учтено фундаментальное значение права на мирные собрания и проявлена необходимая терпимость к несанкционированным мирным собраниям.»

Статья 11 Конвенции о правах человека, которая тут упоминается, это статья о гарантиях свободы собраний и объединений. Она звучит так:
«1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.
2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц….»

То есть речь идет о том, что ЕСПЧ много раз уже принимал решения, смысл которых состоял в том, что в России снова и снова применяют силу к участникам мирных демонстраций и собраний, и потом подвергают их наказаниям по суду, — НА ТОМ ЕДИНСТВЕННОМ ОСНОВАНИИ, ЧТО У НИХ «НЕ БЫЛО СОГЛАСОВАНИЯ». Именно так: не потому, что собрание представляло для кого-нибудь опасность, грозило каким-нибудь неудобством для кого-нибудь или нарушало чьи-нибудь права, — а потому, что власти отказали организаторам в согласовательном документе.

Таких решений Европейским судом было принято, повторю уже множество, и Российские власти упорно и демонстративно отказывались обращать на них внимание и предпринимать какие бы то ни было усилия для их исполнения: поэтому теперь ЕСПЧ и принял решение по Статье 46 — это статья как раз об «обязательной силе и исполнения постановлений» суда всеми странами, участниками европейской правовой системы.

Россия, со своей стороны, многократно показывала всем интересующимся, что вертела эту европейскую правовую систему на… ну, скажем, на Путине.

Несколько разобранных ЕСПЧ случаев Навального — именно таковы: митинги, шествия и демонстрации, за которые он был осужден, носили мирный характер, никому ничем не угрожали и были «незаконными» только в одном смысле: у них не было согласования, требование которого, не забудем напомнить еще и еще раз, само по себе противоречит российской Конституции.

А теперь в точности таков же случай Льва Пономарева: шествие «За наших и ваших детей», в поддержку фигурантов дела «Нового величия» и дела «Сети», прошедшее возле здания ФСБ на Лубянке больше месяца назад — 28 октября — было мирным. Ни единой претензии организаторам тогда не было высказано, ни один волос не упал ни с чьей головы, ни одна клумба не была вытоптана и ни одно стекло не было разбито. Никто даже не был задержан (за исключением нескольких человек, продолживших поход на Тверской уже после того, как Пономарев объявил акцию законченной). Единственное прегрешение Пономарева и его коллег заключается в том, что он не получил согласования, а поступил в соответствии с многократными решениями ЕСПЧ: нет насилия, нет реальных нарушений, нет действительной опасности, — не может быть ни запрета, ни разгона. И не может быть ничьей вины.

Мы все радовались решению ЕСПЧ по делам Навального и громко интересовались, что ответит на это российский суд и российский законодатель.

Ну вот — ответ получен. 77-летний Лев Пономарев, один из старейших, во всех смыслах слова, российских правозащитников, человек, много лет призывавший своих сторонников к «мирному и конструктивному диалогу» с властью, — принес нам этот ответ. И ближайшие 25 суток будет нам всем его втолковывать: молча, но очень ясно и очень отчетливо — сидя на нарах.

Оригинал

Не  надо уж так умиляться: в пятилетней истории «Последнего адреса» есть и  вполне отвратительные случаи. Не все так благостно. Да.

Бывает, что приходится сталкиваться не просто с равнодушием, не просто с  глупостью, не просто с трусостью, не просто с жестокостью, но поверх всего этого — еще и с чванливым, спесивым начальственным упоением, с  барственным отвращением к надоедливому просителю.

Один из самых, на мой взгляд, позорных и постыдных «кейсов», из коллекции «Последнего адреса», — это эпопея общения с царственными ихвысокоблагородиями по  поводу дома, которым распоряжается Российский союз Промышленников и Предпринимателей.

Пошел девятый (еще раз, прописью — ДЕВЯТЫЙ) месяц с тех пор, как активисты «Последнего адреса» в буквальном смысле слова обивают порог приемной Президента РСПП Александра Николаевича Шохина (а может быть вот этот Шохин правильный, не понятно, где тут реальный экаунт, а где тот, что ведут за него наемные пиарщики). О том, чтоб быть допущенными к общению с  самим сиятельным президентом, речь не идет. Несбыточная мечта из месяца в  месяц — быть выслушанными его приемной.

Формальное письмо с  просьбой разрешить на доме 17 по Котельнической набережной, где располагается начальство РСПП, размещение четырех памятных знаков «Последнего адреса» было отправлено в адрес Александра Шохина еще 7-го апреля — в электронном виде и по почте, как требовали в его экспедиции. Вообще-то в этом доме было арестовано и расстреляно по меньшей мере десять человек. Но у нас есть заявки на четверых, так что начинаем с  них…

Письмо передано на рассмотрение к Исполнительному Вице-президенту РСПП Дмитрию Владимировичу Кузьмину. Входящий номер письма, если вдруг кому интересно, — 1125к

Следующие полгода Оксана Матиевская, один из самых опытных и настойчивых переговорщиков «Последнего адреса», терпеливо названивала в приёмную Кузьмина, получая один и тот же  ответ: пока не рассмотрели, ждите. В октябре над Оксаной сжалились. Не в том смысле, что соединили с начальником или что прислали ответ. Нет, что вы. Ей сообщили по телефону, дословно: «такое долгое молчание надо понимать как отказ», поскольку Дмитрию Владимировичу не раз об этом напоминали. Телефонный разговор или возможность прийти на приём — нет, что вы, в этом вам тоже отказано.

Но вдруг вернулась надежда на  чудо. Среди заявителей «Последнего адреса» нашлась женщина (она присылала нам просьбу установить знак совсем по другому адресу), живущая с Александром Шохиным в одном доме. Кстати, на этом доме знак «Последнего адреса» давно уже есть. Она сообщила нашей Оксане, будто ей  удалось поговорить с Шохиным, и тот пообещал, что Кузьмин все же ее примет.

И вот вчера состоялся решающий разговор, о котором Оксана так долго мечтала и теперь отчиталась в письме коллегам:

«...Секретарь Александра:
 — Да, я вас помню, в звоните с августа месяца (на самом деле, с апреля, но там была секретарь Вика — О.), я ведь доходчиво объяснила, что такое долгое молчание значит, что — нет?
 — Вполне доходчиво, но вот мне сказали, что Дмитрий Владимирович всё-таки готов со мной встретиться.

Пауза, потом она меня соединяет с Кузьминым.

 — Я по поводу нашего письма…
 — В этом письме нет подробной информации о людях, которых вы хотите увековечить, нам нужно знать подробную биографию
 — Но в письме указаны их профессии, даты арестов, расстрелов, реабилитации, какая ещё информация нужна?
 — Всё, что можно о них узнать из дел! Особенно это касается иностранца — там же чех, если я не ошибаюсь?
 — Да, а что вас смущает в этом случае?
 — НО ВЕДЬ ДО СИХ ПОР НЕЯСНО, БЫЛ ЗАГОВОР — НЕ БЫЛО ЗАГОВОРА!
 — Ээээ… простите, заговор?
 — Был реабилитирован — не был реабилитирован…
 — Но в письме сказано, что все были реабилитированы по суду!
 — Нам нужны их дела!
 — Хорошо, если нужна дополнительная информация, почему же вы не  отвечали, и ваш секретарь дважды сказал(доходчиво), что ответ — отрицательный?
 — Вы сейчас говорите со мной, а не с секретарём!
 — Этого было очень непросто добиться.
 — Вы себя как-то странно ведёте. Кто ваш руководитель?
 — Сергей Пархоменко.
 — Пархоменко, который на «Эхе Москвы»?
 — Совершенно верно.
 — Знаете, я очень хорошо знаю тему репрессий, мы всё что вы делаете, поддерживаем и считаем правильным, но ваш руководитель должен был поговорить со мной или с Александром Николаевичем…
 — Так ведь мы обратились с официальным запросом.
 — Мы не отвечали, потому что у нас идёт ремонт вестибюля, а когда он  закончится, мы можем рассмотреть вопрос, чтобы повесить ваши таблички внутри вестибюля…
 — Нет, наши знаки мы вешаем на фасад здания, снаружи.
 — Наше знание официальное, мы должны всё решать с префектурой — передайте это вашему руководству, будут подходить люди, будут возникать вопросы, вот отремонтируем вестибюль, и найдём место…
 — Нет, мы не устанавливаем наши таблички внутри вестибюлей!
 — Так. Вы не хотите меня услышать. До свидания!»

Вот тут внизу — сведения о том самом «иностранце», чехе Франце Ивановиче Веселове, насчет заговора которого сомневается исполнительный президент Кузьмин. (Карточка из собрания замечательного проекта «Открытый список» — доступного в один клик любому интересующемуся.)

И тут же повешу портрет Дмитрия Владимировича Кузьмина: должны ж они с  Францем Ивановичем наконец посмотреть друг на друга, раз их судьба теперь свела, и один взялся заново решать судьбу другого.

Какие еще сведения нужны? Кто будет эти сведения изучать? Новый суд в РСПП планируется организовать? РСПП проведет судебное следствие на тему того, «был заговор — не было заговора»? А прокурором кто пойдет? А приговор кто станет выносить? Кто возьмет на себя право решить, правильно ли  этого человека расстреляли и зарыли в общей яме в Коммунарке? Товарищу Кузьмину доверят? Или сам Александр Шохин судейскую мантию наденет?

А еще потом, я надеюсь, рассмотрят дело ЗАРЕЦКОГО Михаила Исааковича: Родился в 1903 г., Польша, Новогрудский уезд, г. Городище; еврей; член ВКП(б); преподаватель техникума связи, в прошлом сотрудник бюро международной информации ЦК ВКП(б). Проживал: Москва, Котельническая наб., д.17, кв.29. Арестован 25 декабря 1937 г. Приговорен: ВКВС СССР 19 марта 1938 г., обв.: в участии в к.-р. террористической организации. Расстрелян 19 марта 1938 г. Место захоронения — Московская обл., Коммунарка. Реабилитирован 7 декабря 1955 г. ВКВС СССР.

И еще дело ПОКРОВСКОГО Ивана Николаевича: Родился в 1904 г., Западная обл., с. Лески бывш.; русский; б/п; студент Московского химико-технологического института. Проживал: Москва, Котельническая наб., 17, кв.66. Арестован 22 июля 1932 г. Приговорен: Коллегией ОГПУ 27 октября 1932 г., обв.: террористической деятельности. Расстрелян 10 января 1933 г. Место захоронения — Москва, Ваганьковское кладбище. Реабилитирован 10 сентября 1960 г.

И еще дело ТАНХИЛЕВИЧА Абрама Марковича: Родился в 1900 г., г. Минск; еврей; образование незаконченное высшее; член ВКП(б); зам. зав. сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б). Проживал: Москва, Котельническая наб., д.17, кв.30. Арестован 8 августа 1937 г. Приговорен: ВКВС СССР 25 января 1938 г., обв.: в участии в к.-р. террористической организации. Расстрелян 22 марта 1938 г. Место захоронения Московская обл., Коммунарка. Реабилитирован в мае 1956 г. ВКВС СССР.

Интересно: процессы будут индивидуальные, или по  традиции — одним общим приговором всем заговорщикам наказание определят? Как положено — за подписью тройки? Или двойки хватит?

Шикарный заголовок бы вышел:
«ТРИБУНАЛ РОССИЙСКОГО СОЮЗА ПРОМЫШЛЕННИКОВ И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ РАССМОТРИТ ДЕЛА УЧАСТНИКОВ КОНТРРЕВОЛЮЦИОННОЙ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ».

Я думаю, пиарщики РСПП будут в восторге.

А  вы думали, зачем нужен Российский Союз Промышленников и  Предпринимателей? Ну как же, вот: дела о контрреволюционных террористических организациях восьмидесятилетней давности заново рассматривать, и определять, уже можно повесить табличку, размером с  почтовую открытку, на фасаде дома, или пока еще только внутри вестибюля, чтоб кто-нибудь чего-нибудь лишнего не подумал, или все-таки сейчас не  время, и лучше вообще не надо нигде их имен.

А можно я выступлю на всех этих процессах свидетелем? Очень хочу посмотреть на этих судей, поговорить с ними. Буквально пара слов у меня есть к ним.

Оригинал

Два независимых (действительно независимых) и правозащитных (действительно правозащитных) российских ПЕН-Центра — Санкт-Петербургский ПЕН-клуб и ПЭН-Москва — выступили с совместным заявлением по поводу чудовищного беспрецедентного штрафа, присужденного журналу «Нью Таймс».

Откровенно говоря, я сам не знаю, что нужно сделать, чтоб спасти журнал. Это должны сказать юристы, они должны выработать план защиты, а мы должны их обеспечить всем необходимым.

Сразу скажу (этот вопрос часто задают), что мне кажется принципиально неправильным начинать собирать деньги на выплату штрафа. Это из разряда «пусть эта государственная тварь подавится». Репрессивная государственная машина ненасытна и бессовестна, и пытаться ее «накормить, чтоб заткнулась», — никакого смысла нет.

Помощь юристам, которые будут защищать журнал, — это другое дело.

Но в любом случае, сейчас важно, чтобы это дело не забылось, не утонуло в потоке новостей, не стерлось из повестки дня. В этом смысле, такое заявление двух ПЕН-центров мне кажется очень полезным и своевременным. И я надеюсь, будут такие заявления звучать со всех сторон еще.
Оригинал

---

Совместное заявление «ПЭН-Москва» и Петербургского ПЕН-клуба по поводу многомиллионного штрафа, наложенного на журнал The New Times

25 октября мировой судья Тверского района Москвы присудила журналу The New Times (с июля 2017 года выходит только в интернет-версии) штраф в 22,25 млн рублей за несвоевременное предоставление в Роскомнадзор данных об источниках финансирования.

Можно спорить о том, насколько правомерно, с формальной точки зрения, применена в данном случае статья Административного кодекса. Но трудно не увидеть в чрезмерно жестком наказании журнала и его редактора попытки ограничить пространство независимой дискуссии, запугать тех, кто еще осмеливается критиковать власти и принимаемые ими решения.

«Власти закатывают под асфальт – мы это видим – неконтролируемые медиа», — сказал главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов. — А Евгения Альбац и ее журнал, конечно, одна из раздражающих позиций».
Юристы журнала The New Times, директор Центра защиты прав СМИ Галина Арапова и другие эксперты полагают, что налицо избыточное применение законодательства.

Вызывает тревогу и то, что в столь жесткой форме впервые применена новая поправка к Закону об «иноагентах», предусматривающая санкции для СМИ.

The New Times и раньше подвергался судебным преследованиям, предлогом подчас служили надуманные обвинения, а наказание всякий раз было достаточно серьезным. Едва ли можно назвать совпадением тот факт, что нынешнее дело об административном нарушении, уже возвращенное в прокуратуру за истечением срока давности, было возобновлено буквально на другой день после того, как Евгения Альбац пригласила в прямой эфир радиостанции «Эхо Москвы» Алексея Навального и блистательно этот эфир провела.

Создан тревожный прецедент. «Дело The New Times» может стать началом нового наступления на работу независимой прессы в России.

Мы выражаем солидарность c преследуемым журналом и с его главным редактором. И требуем прекратить практику избирательного правосудия, жертвами которого становятся независимые СМИ и авторы, имеющие смелость подвергать анализу и критической оценке процессы, происходящие в стране.
Оригинал

Прекрасный переводчик, педагог и редактор Наталья Самойловна мавлевич написала замечательно точное и честное письмо московским властям по поводу позорного запрета церемонии «Возвращение имен» у Соловецкого камня на Лубянке.

Конечно, церемония состоится в любом случае, уже сейчас ясно, что тысячи людей придут 29 октября к Соловецкому камню, чтобы читать имена невинно убитых, оставить горящие свечи и цветы. Это не зависит ни от какого начальства, это зависит только от тех, для кого эта традиция действительно важна и нужна.

Но лучше, конечно, чтобы московские власти одумались, осознали, какую дикую, бессовестную ошибку они делают.

Полный текст письма внизу. Не нужно под ним собирать подписи, не нужно никак к нему «присоединяться», не нужно тут ставить лайки, «плюс один» или «и я тоже».

НУЖНО ТАКОЕ ПИСЬМО НАПИСАТЬ И ОТПРАВИТЬ ОТ СВОЕГО СОБСТВЕННОГО ИМЕНИ.

Если захочется что-то изменить, добавить, сократить — сделайте так, как считаете нужным. Но отправьте сами, напрямую, за собственной подписью.

Можно отправить текст в электронном виде. А можно и на бумаге принести и формально зарегистрировать в Мэрии и в Префектуре Центрального округа. А еще лучше сделать и то, и другое.

Приемная Мэрии Москвы находится на Тверской, 13 (вход с правой стороны, если смотреть на фасад).
Рабочие часы:
Пн, Ср: 08:00-17:00, перерыв: 12:00-13:15
Вт: 11:00-20:00, перерыв: 12:00-13:15
Чт: 13:00-17:00
Пт: 08:00-12:00
Сб, Вс: выходной

Вот сайты, с которых можно и нужно отправить письма, заполнив специальную форму:

https://pravo.media/napisat-pismo-sobyaninu-na-oficialnyj-…/ — Мэру Москвы

https://www.mos.ru/feedback/individual/ — Мэру Москвы и Правительству Москвы

https://cao.mos.ru/contacts/reception/? — в Префектуру ЦАО, префекту В.В.Говердовскому

ВОТ ЭТО ПИСЬМО:
* * *
Мэру г. Москвы С.С. Собянину
Префекту ЦАО г. Москвы В.В. Говердовскому
29 октября, в День памяти жертв политических репрессий, в Москве на Лубянской площади, у Соловецкого камня должна состояться ежегодная акция «Возвращение имен». Вот уже 12 лет в этот день с 10 утра до 22 часов к Соловецкому камню приходят тысячи людей, несколько часов стоят в длинной очереди, в любую погоду, чтобы прочитать имена погибших в годы сталинских репрессий сограждан. Это ежегодное поминовение – не просто мероприятие, не просто обычай, это важное событие общенационального масштаба, практически не уступающее по значению маршу «Бессмертного полка».
Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общесство «Мемориал», постоянный организатор акции, начал согласование ее с московскими властями, которые всегда относились к этому событию с уважением и сочувствием, еще летом.
15 октября 2018 г было получено согласие «на проведение культурно-просветительского памятного мероприятия «Возвращение имен» от заместителя префекта ЦАО Л.И. Тиуновой. Однако 18 октября организаторы этого мероприятия обнародовали другую бумагу (подписанную исполняющим обязанности заместителя префекта ЦАО Н.А. Малиничевым) — отказ в его проведении «в связи с открывшимися обстоятельствами при ремонтно-строительных работах», без всяких дальнейших объяснений и извинений.
Такой отказ – прямое оскорбление тысяч и тысяч граждан, оскорбление памяти невинно убитых людей, плевок в лицо организациям жертв политических репрессий, состоящим из очень пожилых людей, — кто решится сообщить им, что событие, которого они ждут весь год, отменяется, что к ним снова относятся с пренебрежением, ставя их интересы ниже интересов коммунальных служб.
«Возвращение имен» неотменимо, оно несравненно более важно для чести и имиджа Москвы, чем, к примеру, фестиваль варенья или рыбы, на проведение которых тратятся огромные средства из московского бюджета (напомню: финансирование «Возвращения имен» — народное).
Я как добросовестный плательщик налогов в бюджет города требую от московских властей в оставшиеся до 29 октября дни найти способ преодолеть «открывшиеся обстоятельства», обеспечить доступ людей к Соловецкому камню. Перенос акции в другое место невозможен – памятный камень недаром стоит на Лубянской площади.
Люди придут в любом случае. Неужели полиция будет разгонять девяностолетних стариков, детей, которых родители привели, чтобы почтить память предков, уважаемых граждан города, каждый год склоняющих головы у Соловецкого камня? За 12 лет не было ни одного случая нарушения порядка в День памяти. И в этом году не будет, если власти вспомнят о своих обязанностях перед гражданами.

Оригинал

Все вцеплись в сегодняшнюю идиотскую оговорку Путина про шлюх: «Как известно, шпионаж, как и проституция, — одна из самых важнейших профессий в мире…» Ну и фактически сделанное признание, что Скрипаля пытались отравить не случайно, а поделом, потому что он «подонок» и «предатель родины», то есть и нечего о нем переживать теперь, — тоже всех очень увлекло.

А на самом деле самое страшное и отвратительное из сказанного им сегодня — вот эти три фразы про «бомжей»: «Приехали какие-то мужики и начали травить там бомжей у вас. Это что за бред? В очистке, что ли, они работают?..»

То есть в его голове живет представление о какой-то такой «очистке», которая может (и даже, наверное, должна?) очищать страну от живых бездомных людей, как от бродячих паршивых котов. И вот «мужики», которые «приехали и начали травить» — они не в этой неприятной «очистке» работают, нет, а занимаются «одной из самых важнейших профессий в мире». Так что, дескать, не путайте. Не обижайте уважаемых людей своими подозрениями.

Приоткрылось окошечко к нему прямо в мозг: можно заглянуть, посмотреть, какая там липкая жижа у него внутри булькает.

И между прочим, оказалось, что он когда-то какой-то слышал звон про «работает в очистке», запомнил этот обрывок, но напрочь забыл, в каком именно контексте и по какому поводу вопрос — «А как же он работал в очистке?» — был задан. Ну да, он же теперь все больше Пушкина читает. Булгакова еще не скоро проходить будет.

Переписывался сегодня с одним далеким и прекрасным другом, и там он у меня спрашивает — «Вот ты мне объясни, а зачем Путин сегодня обзывал Скрипаля? Это же выглядит как так ему и надо. И правильно убили. Это же очень глупо, нет?»

И в самом деле… Очень глупо.

Но мне кажется, это объясняется совсем просто: Путина сильно подводит то, что он все время с насмерть перепуганными мудаками общается. А живых людей вокруг него давно нет.

Ему за все эти годы стало казаться, что люди вообще все всегда такие. Во-первых, очень темные и ограниченные. А во-вторых, очень его боятся. И им можно всякую херню говорить с важным победительным видом, а они будут с восторгом с ней соглашаться. Очень это все выглядит знакомо и, в сущности, по-человечески.

Это называется — берега потерял.

А попросту говоря — обнаглел.

Поэтому с большим нажимом и торжествующей улыбкой говорит то, чего разумные люди говорить себе не позволяют. И страшно собой доволен. Вот как я их срезал! Назвал его предателем и подонком — и вопрос сразу закрыт. Никто же перечить не будет. Все только хлопают. И послушно гогочут в нужных местах.

Нету там никаких глубин, никаких тончайших расчетов. Этот человек с годами просто одурел. Привык брать на глотку, напором, нахрапом. Привык, что все от него в ужасе разбегаются или с гадливым изумлением отворачиваются. Но не перечат, не останавливают.

Оттого такой и стыд.

Оригинал

Итак, в нашем распоряжении теперь есть два события.

1) Под идиотской маской тупого «чистильщика», любителя солсберецкой готики «Боширова», подвергнутого унизительной процедуре публичного опускания (в тюремно-уголовном смысле термина) в исполнении потной интервьюерши из Рашитудей, — обнаружена личность полковника военной разведки, Героя России, участника украинской спецоперации по имени Анатолий Владимирович Чепига. Этот человек обвиняется в применении боевого отравляющего вещества на территории Великобритании, в результате которого один человек погиб, а несколько других тяжело пострадали.

2) Владимир Путин, президент Российской Федерации, выступая 12 сентября на пленарной сессии Восточного экономического форума, заявил: «Мы знаем, кто они такие, мы их нашли», он сообщил также, что это «гражданские лица» и «ничего там особенно криминального нет, уверяю вас».

Из этого следует, что у нас есть только две возможности для объяснения противоречий между двумя этими фактами:

1) Либо Президент Российской Федерации был введен в заблуждение собственным Министерством обороны и собственными спецслужбами. Он был поставлен в положение, когда вынужден был сообщать мировому сообществу свою позицию, будучи не знакомым с реальным положением дел. То ест налицо, в сущности, мятеж с участием высшего руководства целой группы силовых структур РФ.

В таком случае нам предстоит увидеть, каким образом этот мятеж будет подавлен, как виновные в его организации наказаны, и какие будут приняты меры, для того чтобы исключить в дальнейшем возникновение таких опасных и разрушительных для государства обстоятельств.

2) Либо Президент Российской Федерации является прямым участником диверсионной операции с участием кадровых офицеров военной разведки РФ, в ходе которой отравляющее вещество было доставлено на территорию Великобритании и там использовано для отравления граждан иностранного государства. Роль Президента Российской Федерации в этой операции заключалось по меньшей мере в прикрытии исполнителей и выведении их из-под законной ответственности. И в дальнейшем предстоит выяснить, исчерпывалась ли она этим этапом, или включала в себя также и другие преступные действия.

В таком случае нам предстоит увидеть, каким образом эта ответственность президента РФ как непосредственного участника диверсионной операции будет квалифицирована в системе международного права, какова будет возложенная на него ответственность, как это повлияет на протокол общения глав других государств с главой российского государства. И каковы будут последствия для этого самого российского государства в целом, в связи с возложением ответственности за диверсионные операции непосредственно на этого самого его главу.

Я, конечно, понимаю, что всю эту ситуацию можно было бы описать и гораздо лаконичнее. В принципе, достаточно и одного слова. И я даже знаю в русском языке несколько слов, прекрасно подходящих для такого случая.

Но хочется как-то зафиксировать положение на игровом поле подробнее. Так сказать, для протокола. Пригодится впоследствии.

Картинки на пямять.

Оригинал

Как выглядят фальсифицированные данные результатов голосования за кандидата в губернаторы Приморья от «Единой России» Андрея Тарасенко, все за последние сутки уже насмотрелись вволю.

А теперь посмотрите, как выглядит диссертация, которую тот же Андрей Тарасенко в 2009 году выдал за свою и защитил в РГСУ (это именно там, где несколько позже сконстролили идиотскую «диссертацию» и для Мединского).

Эта «диссертация Тарасенко», при помощи которой он получил диплом ДОКТОРА ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ НАУК, была списана полностью — одним куском, от начала до конца — с другого текста, защищенного на 14 (!) лет раньше. Но сделать с этим ничего нельзя, потому что в России действует срок давности на подачу заявлений о лишении ученой степени, так что Тарасенко — давно «в домике».

А теперь скажите мне, что никакой связи между манерой воровать чужие тексты и обыкновением воровать чужие голоса не существует.

Подробности экспертизы, как всегда, вот тут, на сайте «Диссернета».

Оригинал