Кусок эфира

Передача «A-Team»

А.Красовский: К Ксении Анатольевне у меня прекрасное отношение, с одной стороны у нее была скидка, с другой стороны, другую скидку она себе сама организовала.

А.Нарышкин: Что вы имеете в виду?

А.Красовский: Ну так вот она решила так сделать. Она решила сама так немножко подскинуть.

А.Осин: То есть, она нагрела вас на деньги?

А.Красовский: Ну, да.

А.Осин: Тогда плюс, имеется в виду, финансовый она получила от сотрудничества с вами? Вы это имели в виду?

А.Красовский: Я не знаю, куда она дела деньги. Может, она их на благотворительность перечислила.

А.Осин: Это другой вопрос. Когда вы сказали, что она получила плюс от сотрудничества с вами, вы имели в виду…

А.Красовский: Я считаю, что Ксения Анатольевна за эти четыре с половиной месяца кампании как медиа-фигура, как публичная фигура, как общественно-политическая фигура довольно много приобрела. И мне кажется, без ложной доли скромности, сделала она это, в том числе, и моими усилиями. Вот что я имел в виду.

А.Нарышкин: Но при этом Антон Красовский немного обижен?

А.Красовский: Немножко – да.

А.Нарышкин: Как это можно в деньгах выразить, вашу обиду?

А.Красовский: Сумма? Я вам не скажу. Это много.

А.Нарышкин: Насколько это много? Миллион рублей?

А.Красовский: Больше.

А.Соломин: Подождите, если это нарушение контракта, то дальше нужно в суд…

А.Красовский: Вы же понимаете, вы думаете, у меня был контракт с Ксенией Анатольевной?

А.Соломин: Я предполагаю, что вы наемный работник, что вы заключили договор.

А.Красовский: Это уже надо будет обратиться в какие-то наши деловые отношения с Ксенией Анатольевной. Это вот давайте мы…

А.Соломин: Хорошо, я по-другому спрошу. О другом спрошу. А вы единственный, кто оказался обманутым?

А.Красовский: Скажем так, это не обман. Это наказание.

А.Соломин: Наказание? За что?

А.Красовский: Конечно. Потому что я подонок и мразь, меня надо было наказать.

А.Соломин: Что вы сделали такого?

А.Красовский: Я считал, что я – не наемный работник, я помогаю Ксении Анатольевне как консультант. А Ксения Анатольевна считала, что я абсолютно полный наемный работник, ее крепостной.

А.Соломин: То есть, вы отказались делать что-то такое…

А.Красовский: Я просто всегда отказываюсь быть крепостным. Я живу в 2018, а не в 1815.

А.Соломин: Поводом для вашей ссоры стало какое-то событие, связанное с Ксенией… Собчак должна была куда-то пойти и куда-то она пойти не хотела.

А.Красовский: Вы что, с Ксенией Собчак не может быть так, чтобы я хотел, чтобы она куда-то пошла, а она не хотела.

А.Соломин: Интересно просто, где этот конфликт произошел.

А.Красовский: Он происходил все время, а потом он вылился в то, что мы расстались таким вот не очень…

А.Осин: Она не следовала вашим советам? Или что?

А.Красовский: Все она следовала моим советам. Это была чисто личная история, еще раз вам говорю. Люди ссорятся по каким-то… Еще раз говорю: человек считает, что ему принадлежит все вокруг. А я так не считаю. У Ксении Анатольевны есть только вертикальные связи в жизни, а у меня только горизонтальные, поэтому это крест, который мы поставили на наши отношения.

А.Соломин: У вас же были с ней горизонтальные связи?

А.Красовский: Никогда у нас не было с Ксенией Анатольевной не было горизонтальных связей, в этом парадокс, в этом проблема. Я всегда считал, что они такими были, а на самом деле их не было никогда. С Ксенией Анатольевной не бывает никаких горизонтальных связей, с Ксенией Анатольевной бывают связи либо вертикальные, где она либо начальник, либо подчиненный. Все остальное – это так или иначе связи с ее подружками, которые меняются в зависимости от того, у какой подружки появляется новый джип.

Читать полностью

Д.ПРОКОФЬЕВ: А потому что для них, на самом деле, они сделали ставку на Германию еще в конце 30-х годов, когда новый порядок в Европе, вот эта чудовищная гитлеровская практика еще не казалась никому очевидной. И Гитлер воспринимался как вполне себе респектабельный политик, ведь не забудьте, они сделали на него ставку еще до Нюрнбергских законов о гражданстве и расе. До окончательного решения еврейского вопроса. Это 42-й год. И они воспринимали Германию как, скажем так, некоего преемника вот этого германского… Преемника Австро-Венгрии, преемника имперского духа. И они считали, что, если нет Австрийской империи, пусть нам помогут немцы построить вот эти свои какие-то государства, потому что ведь надо помнить.

Австро-Венгрия чем была уникальна? Ведь в ее рамках все национальные территории имели довольно широкую автономию. Венгрия вообще считалась королевством в составе империи. Австрийский император был венгерским королем, они имели свое правительство, свой парламент, своих министров, свою армию. Они считали: «Ну, мы в составе империи, вполне себе национальное государство». Как и, например, Хорватия…

Читать полностью интервью «Кто был союзником Гитлера в Восточной Европе»

Фрагмент передачи Не так

Алексей Кузнецов, историк: Я хотел бы зачитать тот столбец, который Вы нашли в газете «Известия». 20 апреля 1938 года.

«В октябре 1937 года в военном трибунале Московского округа слушалось дело судебно-медицинского эксперта доктора В. М. Афанасьева-Дунаева, обвинявшегося в зверском убийстве своей жены Н. А. Амираговой. В виду ряда процессуальных нарушений и недоследованности некоторых обстоятельств приговор был опротестован прокурором СССР товарищем Вышинским. Судебно-надзорная коллегия Верховного суда СССР отменила приговор. Дело было передано на новое рассмотрение со стадии предварительного следствия.

Сейчас предварительное следствие закончено. Прокурор товарищ Бродский детально проверил все обстоятельства, связанные с этим исключительным преступлением. Все улики, которые были собраны во время первоначального следствия, при вторичном расследовании остались непоколебленными. Допросом новых свидетелей установлены дополнительные данные, подтверждающие виновность Афанасьева. Специальная экспертная комиссия, в которую вошли профессор Бокариус, профессор Игнатова (Харьков), профессор Макаренко (Одесса), доктор Владимирский и заслуженный деятель науки профессор Райский (Ленинград) подтвердила выводы первоначальной экспертизы.

Обстоятельства этого крайне сложного дела сводятся к следующему.

В августе 1936 года в уголовный розыск обратилась гражданка Лачинова и заявила о таинственном исчезновении ее сестры Н. Амираговой. Через два дня такое же заявление сделал и сам Афанасьев. Он добавил, что Н. Амирагова 12 июля бросила его после очередной ссоры, захватив с собой ряд ценностей.
Надо отметить, что еще до подачи заявления Афанасьев знал, что 13 июля в районе Лосиноостровской под Москвой были обнаружены отпрепарированные рукой специалиста части женского тела, которые были разбросаны близь дороги. На сердце, отделенном от внутренностей, были обнаружены характерные надрезы, которые обычно делаются при судебно-медицинских вскрытиях.

Противоречивые объяснения Афанасьева и серия косвенных улик и привели его на скамью подсудимых. В связи с выдвинутой Афанасьевым версией об отъезде Амираговой по всему СССР были произведены розыски. Местным уголовным розыскам разослали несколько сот фотографий. Однако это никаких результатов не дало. Наряду с этим установлено, что по всем приметам убита была именно Амирагова. Характерно, что кожа на тех местах трупа, где были особые приметы (например, родимые пятна), оказалась искусно срезанной опытной рукой врача.
Дело Прокуратурой СССР направлено для нового рассмотрения в Московский городской суд. Кроме экспертов в суд вызывается свыше сорока свидетелей».

И вот, собственно говоря, мы уже знаем, что дело первоначально первым составом рассматривал почему-то военный трибунал, причём в заметке говорится о военном трибунале Московского округа. Создается впечатление, что это просто вот военный трибунал. Да? А на самом деле дело рассматривал военный трибунал войск НКВД.

Это только-только созданные, специально отдельные, выделившиеся из системы общих военных трибуналов органы судебные, я бы их назвал квазисудебные, потому что они не имели право рассматривать дела гражданских лиц, если эти дела были связаны с 58-й статьей, с контрреволюционной деятельностью. «Причем здесь контрреволюционная деятельность?» — спросите вы и будете правы. Да? Почему это дело рассматривает не общий суд обычный, а военный трибунал? Потому, что когда следствие неизбежно уперлось в вопрос о мотивах этого убийства, то оно в конечном итоге определило это как убийство по мотивам классовой ненависти. А это 58-я статья. Почему? Значит, тут нужно рассказать о том, как велось следствие. Следствие вел действительно очень опытный следственный работник, старший следователь прокуратуры города Москвы Георгий Робертович Гольст. И то, как он собственно вел следствие, довольно подробно описано в, ну, трудно сказать, то ли большом рассказе, то ли небольшой повести известного писателя Анатолий Алексеевич Безуглова, который много написал. Он вообще сам юрист…

Читать эфир полностью >>>

Фрагмент передачи Разбор полёта с Тиграном Кеосаяном

Т.Кеосаян― Ой, меня очень тревожит вообще все, что сейчас происходит, если я абсолютно серьезно. Можно сказать бодро и весело, но мне тревожно. Меня тревожит эта история, мне кажется, что перейдены рубиконы какие-то. Я не знаю, что сдерживает, нет коммуникаций. Я вам скажу грустную вещь, я боюсь атомной войны.

Ст.Крючков― Прямо вот так.

Т.Кеосаян― Да. Я этого очень боюсь, потому что, правда, появились поколения, которые начинают себя обманывать, что здесь тактическое оружие, а ядерное такое-сякое, а вдруг тут используем, там используем… Вы понимаете, когда такая эскалация, можно ненароком… Понятно, что все типа военные понимают, что не надо, чтобы коснулось русских, или еще, или тут не надо сбивать американцев, ну, зачем нам эти конфликты? Но это война, и там может произойти то, что ни те, ни другие не хотят. Ну, ракета не туда полетела, этот нажал на гашетку, не подумав или под эмоциями. Когда война, когда эскалация, может произойти все, что угодно. А вот что там будет… А очень надеюсь на здравый, но, честно говоря, когда у тебя есть четверо детей, ты реально начинаешь беспокоиться о том, а будет ли будущее.

Читать эфир полностью >>>

Фрагмент передачи «Ганапольское. Итоги без Евгения Киселева»

Я как будто попал назад в СССР – в магазинах ничего не было, а в телевизоре говорили, что социализм построен. Родители ходили голосовать за нерушимый блок коммунистов и беспартийных, а потом ехали в гастроном на Подол, где всей семьей становились в очередь за маслом – на каждого давали по полкило обычного масла и полкило шоколадного. Мама его очень любила, а мне оно казалось сделанным из нефти – вонючее и с каким-то привкусом. Но альтернативы не было.

Так же и сейчас: рубль падает, доллар и евро растут, население голосует за нерушимый блок Путина. «Единой России» и прочих буратин, а потом все пытаются спешно перевести рубли в доллары. Тогда Брежнев выходил на трибуну и заверял, что все хорошо. Сейчас Медведев рапортует, что чего-то там выполнено и перевыполнено. Понятно, что западные санкции, о благотворности которых нам пели песни, все же начали действовать. И это при цене на нефть в  70 долларов. Сейчас и Америка, и Европа готовят новые пакеты санкций, но по телевизору только пропагандистский вой о проклятом Западе, об отделении от него, о краже торговых марок, выпуске без лицензий американской продукции, о прекращении импорта, в  том числе и лекарств.

В телевизоре нет никакого сомнения, что вождь может когда-то совершить ошибку. В общем, все летят вниз, уверяя себя и народ, что с каждой минутой, с каждой худшей минутой, все лучше.

Ответить на санкции нечем – кроме нефти и газа в стране как ничего не было, так и нет. Есть только смешные анекдоты. К примеру, такой: «Трамп, козел, ели ты мужик, приезжай на парковку «Ашан-Алтуфьево» сегодня, в  21.00. Один приезжай, без своих боевых петушков». Это смешно, но если серьезно, то это все, чем может ответить Россия – позвать Трампа на парковку «Ашан-Алтуфьево».

Читать эфир полностью

Фрагмент передачи Человек из телевизора

И.Петровская: Я, проснувшись где-то в восемь утра и тоже тут же прочитав это в ленте, что это произошло, я стала щелкать по каналам и дошла до канала «Россия-24», где об этом говорили постоянно и тоже видимо нон-стоп. С картинкой, с озвучиванием заявление МИДа, представителя Захаровой. Притом я должна сказать, что не было какой-то такой особенно воинственной риторики, которая сопровождала вот эту, мне кажется артподготовку, которая шла по всем каналам в течение ну как минимум недели. Это было страшно временами.
Я не говорю об обсуждении, где было огромное количество разных шапкозакидальщиков. И апофеозом этого стала реплика, которую все комментировали, Екатерины Стриженовой, женщина-мать в шоу «Время покажет», которая прошептала с надеждой: «Надо первым ударить, первым, первым».

К.Ларина: Ты знаешь, давай сделаем такой пузырь. Я это у кого-то прочитала в ленте. Я была в шоке. Я не поверила своим глазам. Не поверила. Я даже не знаю, какую нужно иметь мотивацию, даже  если у тебя в голове это есть в твоей безумной, по большей части, конечно, несчастной бедной голове. Даже если у тебя эти мысли возникли, специальные, выдрессированные уже долгими годами работы вот в этом формате. Ну, как же так, ну действительно. Я знаешь, что вспомнила. У меня был аналогичный шок. Сравнительно недавно, не на этой неделе, наверное, ты тоже это видела. Награждение Яны Поплавской орденом за участие в военной операции в Сирии. Это меня потрясло, как это все проходило. Понятно, что там дружба в любовь с этими военными, уж не знаю, почему такой восторг они испытывают взаимный. Не знаю. Но то, как она принимала эту награду и как она говорила, что она гордится этим, и я как женщина горжусь, что такие надежные военные и Родина надежно меня защищает, служу России. Я сидела и не верила своим глазам. Потому что Яну знаем, у нас всегда были какие-то приличные товарищеские отношения. Но я в шоке была от того, что… Я знаю ее, не просто женщина-мать, у нее двое сыновей. Двое сыновей. Ну, как же это возможно в этой голове все соединить. Вот то же самое мы видим такой же странный и страшный перевертыш у Екатерины Стриженовой.

И.Петровская: Почему странный и страшный. Это скорее, ты же не смотришь эти шоу. Там такая атмосфера общая…

К.Ларина: И ты бы так сказала?

И.Петровская: Послушай, поэтому я, во-первых, никогда не бывала на этих шоу, да и никому не придет в голову туда меня позвать. Говорю я без смущения и зависти. Это счастье, что никому не придет в голову. Во-вторых, нужно обладать определенным складом, который позволяет этим людям вести, все время себя поддерживать в состоянии такого, извините за грубое слово – вздрюка. Иначе мне кажется можно просто там сойти с ума.

Там бывает, приходят абсолютно идейные, как я вчера наблюдала господина Толстова, в прошлом журналиста. Который был идеен абсолютно, обсуждали санкции в частности на программе «60 минут».

К.Ларина: А кого она хотела, прости, бить первым?

И.Петровская: Мы должны первым…

К.Ларина: Кого? Америку бомбить?

И.Петровская: Пойми их там и разбери, кого они собираются бомбить: Воронеж или Америку. Или же нужно обладать таким совсем незамутненным сознанием. Когда даже собственно не только не опережает слова, а возможно и не ночевала.

К.Ларина: О том и речь.

И.Петровская: Поэтому просто вот такая вот эмоциональная: давайте ударим. Кого ударим, чего ударим, чем ударим. По себе ударим.

Читать эфир полностью >>>

Фрагмент передачи A-Team с Николаем Усковым

А.Осин― Сегодня Медведев, например, сказал, что то, что происходит – это война за рынки.

Н.Усков― Отчасти я с этим, конечно, согласен, но, понимаете, всё равно, война за рынки. Но какие формы она принимает. Россия совершила, считаю, довольно крупную ошибку, совершив присоединение Крыма в том виде, в котором она его совершила. Это – крупная ошибка. И мы сдали очень большой козырь нашим оппонентам. Или, как говорит Владимир Владимирович Путин, нашим партнёрам. И теперь этим козырем нас бьют по носу постоянно.

А.Осин― Вы ошибаетесь, вы знаете? Как выясняется, козырей никаких не надо. Придумал…

Н.Усков― Вот смотрите. Торговая война есть у Соединенных Штатов и с Китаем, и с Россией. Российский алюминиевый импорт в Соединенные Штаты остановили в два щелчка. И никто не пикнул. Вот с Китаем такой фокус, например, не пройдет.

А.Осин― Видимо, у Китая есть более серьезные аргументы.

Н.Усков― Потому что Китай не сдавал козырей Соединенным Штатам.

А.Осин― Дело не в этом абсолютно, потому что в качестве козыря еще употребляются вот эти замечательные мультики про Думу, не государственную, а сирийскую. И вот эти мультики…

Н.Усков― Это уже потом. Когда мир убедился, что Россия нарушает международное право, что Россия может расправляться с какими-то своими оппонентами полонием. Вот когда мир во все это поверил – дальше поверят во все остальное.

А.Осин― Знаете, причины и следствия…

Н.Усков― Про Китай же, видите, ничего подобного нет.

Читать эфир полностью >>>

Передача «В круге Света». Тема эфира: «Бизнес и пожарная безопасность»

Д. Потапенко― Как подходят эти проклятые буржуины. Вот обсуждается дело Скрипаля. Дело Скрипаля, на мой взгляд, это фигура речи, кто-то говорит, что нет, не было отравления, другой говорит, что было отравление. Что делает весь этот проклятый Запад. Штаты — это больше 20% мировой экономики. Значит объединенный ЕС тоже больше 20-ти. Китай — чуть меньше 20-ти. Суммарно точно больше 60%. Что они делают. Они говорят: слушайте, на нашей территории происходят какие-то преступления. Давайте мы сделаем так, мы вот с этой небольшой державой, а мы 13-я экономика мира, 1,7 мирового ВВП, а давайте мы просто не  будем поддерживать отношения. Плюс под эту сурдину товарищ Трамп очень правильно сказал: так, подождите, у меня алюминиевые мои магнаты страдают. А давай-ка я под сурдинку врублю им в лоб. Получите, распишитесь. То есть если бы у нас были нормальные отношения, то мы могли бы их устраивать. А так для нас потеря алюминиевого рынка США…

С. Сорокина― Это серьезно. И что дальше, только хуже будет?

Д. Потапенко― А дальше есть очень неприятный момент, который кстати сейчас очень так плавно оттирают. Это то, что ряд сенаторов, это пока еще истерия…

С. Сорокина― Законопроект…

Д. Потапенко― Законопроект о запрете работы с государственным долгом. Это может быть более серьезно.

С. Сорокина― Сегодня Олег Сысуев сказал, что вряд ли все-таки они примут. Но я не знаю.

Д. Потапенко― Будет несколько группировок. И там у части сенаторов в общем-то есть интересы работы с Россией и у наших есть интересы, которые будут. То есть это будет такой баланс.

С. Сорокина― Чем кончится – не очень понятно.

Д. Потапенко― Все равно будут закручивать, они будут отстаивать провести протекционистскую политику. Когда наши говорят: а давайте мы в ответ возьмем, будем вести протекционистскую политику, протекционистскую политику может вести, позволить себе вести только сильное государство. А когда у тебя технологическая зависимость, то говорить о том, что ты можешь вести…

С. Сорокина― Не очень серьезно.

Д. Потапенко― Можно, но только в очень узких каких-то тонких отраслях, которые…

С. Сорокина― Балансируют.

Д. Потапенко― Да. Экономика такой баланс.

Читать эфир полностью >>>

Фрагмент передачи «Разбор полёта» с Сергеем Рязанским

С.Рязанский― По цвету Земли ты начинаешь определять пески Австралии, отличать от песков Африки.

И ты в какой-то момент понимаешь, что, во-первых, это безумно красиво, и много интересных мест на нашей планете, о которых ты вообще не знал. Во-вторых, ты понимаешь, что все границы, которые у нас есть, — они все у нас в головах, мы их сами себе придумываем.

А.Ежов― Что касается самого процесса полета, что вызывает наибольший трепет, может быть, тревогу, волнение? Сам процесс старта, первые несколько минут до отделения ступеней, или уже стыковка, уже ощущение невесомости? Что, что называется, запало в душу вам наибольшим образом?

С.Рязанский― Вы знаете, и страт, и посадка, они достаточно эмоциональны, волнительны, но, в общем, страт – он спокойный, потому что, во-первых, времени всего лишь 528 секунд от момента начала старта до выведения на орбиту, то есть вовсе недолго, и работа есть…

А.Ежов― Там у «Союзов» есть еще система спасения, которая работает до определенного момента, да? Или она все 528 секунд?

С.Рязанский― Она работает все 528 секунд.

А.Ежов― Запомнишь?

С.Рязанский― У нас очень хорошая техника. Дай бог, чтобы никогда она больше никому не пригодилась, но в истории было уже несколько случаев, когда она реально спасала экипаж. Более волнительно и субъективно тяжелее переносится спуск, потому что, во-первых, ты отвык уже от гравитации, а тут, когда на тебя начинают давить какие-то небольшие 4 g, которые в общем-то это нормальная карусель где-нибудь в парке Горького, выясняется, что это очень тяжело, что субъективно это за 8 точно, 8 мы на центрифугу каждый год крутим. Плюс ты понимаешь, что ты уже летишь домой, и очень бы не хотелось, чтобы что-то сейчас произошло, потому что ты морально уже дома, тебе уже вот хочется к семье. Ну и как бы все вот эти вот факторы, они… То есть спуск такой: терпишь-терпишь-терпишь, пока люк не откроют.

А.Ежов― По поводу возвращения на Землю: может быть, вы общались с вашими коллегами, ну, я допускаю, не факт, которые возвращались на «Спейс шаттлах». Это физически, субъективно легче, проще, возвращаться на многоразовых челноках, чем на «Союзах», на спускаемых аппаратах?

С.Рязанский― Физически проще. С другой стороны, теперь, после всех вот этих вот трагедий и прочего, ты понимаешь, что у нас техника надежнее. Она, да, тяжелее. Но, с другой стороны, у тебя есть один запас, второй запас, то есть и баллистическая схема и так далее. То есть, в общем, шансов живым остаться, если вдруг, не дай бог, что-то пойдет не так, гораздо больше.

Читать эфир полностью >>>

Фрагмент передачи «Дилетанты» с Леонидом Млечиным

Л.Млечин― Когда мы смотрим на политику Сталина и Молотова в те годы, то они даже в рамках того, чего они хотели, допускают ошибку за ошибкой. У них было множество возможностей, сорвать План Маршалла, уж если они хотели, еще что-то. Полное непонимание внешнего мира личное и неоткуда узнать, потому что им кладут на стол, конечно, сводки, но они написаны с учетом того, что хозяин хочет услышать и прочитать. Они никогда не услышат: «Нет, господин Сталин, вы не правы», это же исключено, они никогда не прочитают в газете, что приняли глупое решение, и не услышат об этом по радио. И этим определялась цепь ошибок, которые они совершали, еще раз скажу, даже в рамках того, чего они хотели добиться. То есть эта история с Планом Маршалла, она не только сама по себе очень интересная и объясняет, каким образом вдруг Западная Европа так скакнула вперед, но она еще и объясняет, какие политические и экономические модели разумны и отвечают интересам людей.

С.Бунтман― Когда мы говорим о правильных решениях, которые могут возникать даже из чувства противоречия, позиции, противоречия тому, что тебе внушают со всех сторон. Тот же Аденауэр оказался в тяжелейшем положении, когда уже воспрянувшая духом Германия несколько, он же говорил, нам же надо быть единым народом. И что было делать, когда очень многие говорили, и справа говорили, и говорили о новом объединении, и когда он именно на этом противоречии он громко выдвинул лозунг: «Сначала демократия, сначала Европа, а потом какое бы то ни было объединение»

Л.Млечин― Аденауэр был, конечно, таким человеком мрачноватым и непростым в общении, но в нем было много важных качеств, он не сотрудничал с нацистами никогда, он был лишен ими должности, все годы нацистской оккупации он был во внутренней эмиграции, был пассажем в какой-то момент, никогда не сотрудничал с нацистами, что очень важно. Он был очень изобретательный, у него была масса изобретений, все время патентовал что-то, практические изобретения, но, тем не менее, на Юрия Михайловича Лужкова был похож, в этом смысле ему тоже нравилось что-то изобретать. Он был политиком, конечно, крайне консервативным, но он отчетливо понимал разницу между тем, что происходит на Востоке и на Западе. И он понимал, что никакое объединение невозможно, это просто разные системы жизнеустройства и миропонимания, не в политике дело, просто это разный взгляд на мир, полностью противоположный, объединением на этом невозможно.

С.Бунтман― Конечно.

Л.Млечин― Поэтому ни он, ни другие политики всерьез об объединении не говорили.

Читать эфир полностью >>>