Игорь Николаев

Посмотрите этот официальный документ, он того заслуживает.

Кто не хочет идти по ссылке, я его приведу дословно: «Проект федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам назначения и выплаты пенсий» не потребует выделения дополнительных бюджетных ассигнований из  федерального бюджета и бюджета Пенсионного фонда Российской Федерации».

Все.

Да, не удивляйтесь, с формальной точки зрения, если не требуется выделения дополнительных бюджетных ассигнований, то  можно ограничиться именно таким финансово-экономическим обоснованием. А если подойти к этому по существу?  Ведь повышение пенсионного возраста — мера в прямом смысле экономическая, когда людей на  несколько лет фактически лишают заработанных ими пенсий. Тут средняя цена вопроса для каждого человека – полторы-две сотни тысяч рублей в год. Это – не финансово-экономический вопрос? Зато для федерального бюджета это означает экономию сотен миллиардов рублей на трансферте в бюджет Пенсионного фонда РФ. Ну, уж это-то прямо  касается федерального бюджета. Ах, да, это – не траты для федерального бюджета, а экономия, поэтому никакого финансово-экономического обоснования по существу не требуется.

Почитайте и Пояснительную записку к  законопроекту о повышении пенсионного возраста. Особенно умиляют слова о том, что Международными стандартами допускается установление пенсионного возраста на  уровне 65 лет и выше. Мы что, теперь должны благодарить за то, что не до 70 лет подняли пенсионный возраст? Или упоминание об опыте Литвы, Латвии и др. стран. Запад, оказывается, тоже может быть для нас примером, если пенсионный возраст надо поднять? И как теперь быть с нашим особым путем?

Плохое это решение – повышение пенсионного возраста – циничное, непрофессиональное, недальновидное.

Сегодня, когда стартует мировое первенство по футболу, вспомним официальную цифру финансовых затрат на  подготовку и проведение чемпионата мира: 683 млрд рублей (265 млрд рублей – спортивная инфраструктура, 228 млрд рублей – транспортная инфраструктура, 116 млрд рублей – операционные затраты на организацию, 74 млрд рублей – прочая инфраструктура). Именно такая цифра содержится в Исследовании влияния Чемпионата мира по футболу FIFA 2018 в России на экономическую, социальную и экологическую сферы (Оргкомитет «Россия 2018» / McKinsey). 

Пытаясь оценить экономический эффект, авторы автоматически засчитывают в него понесенные затраты, добавляя к ним доходы от туристов и рост доходов в зависимости от инвестиций. Всего получается 867 млрд рублей (около 15 млрд долларов США, «что превосходит эффект от аналогичных чемпионатов в Бразилии (2014), ЮАР (2010), Германии (2006) и Южной Корее (2002) и лишь незначительно уступает показателю Японии (2002, турнир проводился в двух странах)».

Всего же суммарный эффект для экономики России от мундиаля составит, согласно исследованию, 1% ВВП. На это о я отвечу вопросом: а почему общие суммарные затраты и эффекты за  2013-2018 гг. (шесть лет) мы относим к годовому ВВП? Чтобы получить вожделенный «1% ВВП»?

Еще одно принципиальное замечание. Когда огромные затраты засчитывают в эффект, упускается из вида одна простая истина: эти деньги и без чемпионата были бы потрачены, значит, эффект, рассчитываемый подобным образом, как минимум, тоже бы в значительном своем объеме состоялся.

Сегодня было бы  преждевременно говорить о том, насколько оправданными были затраты. Трудно не  согласиться и с тем, что не надо праздник для спортсменов и  болельщиков мерять только деньгами. Но уж если пытаемся оценить эти колоссальные траты, давайте делать это корректно. 

Уже не в первый раз Президент очень образно говорил о состоянии российской экономики, в терминах «черная» или «белая» полоса. На последней «прямой линии» ему пришлось это делать с подачи одного из ведущих. Не знаю, но по-моему, всё-таки эти полосы не  очень хорошее сравнение. Я почему-то вспоминаю такой анекдот применительно к  российской экономике при упоминании черно-белых полос:

— Что вы думаете о  зебре?

— Ну… полоса черная, полоса белая, полоса черная, полоса белая, но в конце все равно ж…

Теперь серьезно, о том, вышли ли мы на траекторию устойчивого экономического роста. Только официальная информация Росстата: в 2015-2016 годы ВВП падал, в 2017 году  экономика показала рост на 1,5%, но так как к  концу прошлого года она стала заметно тормозить, неудивительно, что по  итогам  I квартала текущего года ВВП вырос всего лишь на 1,3% в годовом выражении. С учетом высокой базы II квартала 2017 года показатель за II квартал текущего года будет вообще близким к нулю. Это можно назвать устойчивым ростом? – Нет, нельзя. Нельзя еще и потому, что санкционное противостояние усиливается, сохраняется высокая неопределенность по уровню цен на нефть и т.д.

Да чего там, Министр экономики Максим Орешкин совершенно правильно выразился тут на днях, что мировая экономика накануне очередного глобального кризиса (кстати, мы об этом уже предупреждали ранее), от которого и Россия никуда не уйдет. Так что фиксируемый сегодня едва заметный рост экономики не является устойчивым и  никаких гарантий такового на ближайшую перспективу нет.

На фоне той вакханалии с ценами на бензин, которую мы сегодня наблюдаем, надежды на снижение цен как-то немного. Поэтому информация о том, что на состоявшемся на днях совещании вице-премьера Дмитрия Козака с руководителями нефтяных компаний было принято решение о снижении акцизов на бензин и дизтопливо, казалось бы, должна внушать надежду.  Но не спешите обнадеживаться.  

Говорят, что акцизы на бензин и дизтопливо должны были снизиться уже с 1 июня 2018 года на 3 и 2 тыс. рублей за тонну соответственно. Хорошо, если бы так, а то в Москве 95-й уже по 47 рублей за литр. Впрочем, снижение акцизов не означает автоматического снижения цен на бензин.

  По официальной информации Росстата, на наблюдаемых АЗС в Москве бензин марки АИ-95 в период с 21 по 27 мая 2018 года можно было приобрести от 44,30 до 47,15 рублей за литр. И где они нашли по 44,30? Кстати, если посмотреть на то, что происходит с ценами на бензин в российских регионах, то картина, опять же по Росстату, получается весьма пестрой. Сразу отметим: цены растут везде.

Самый дорогой 95-й в Анадыре -  56 рублей за литр. Самый дешевый – в Назрани – 41,07 рублей за литр, Челябинске – 41,22, Грозном – 41,37 рублей за литр.  

Дизтопливо, тоже интересно отметить, во многих регионах стоит уже дороже 95-го. В Чите, к примеру, дизтопливо – 46,44 рублей за литр, а 95-й – 42,64; в Магадане дизтопливо 53,83 рубля за литр, а 95-й – 50,63 и т.д. Так что сочувствуем тем, кто приобретал дизеля в надежде сэкономить на топливе. Получилось с точностью до наоборот.

 Вернемся к обещанию снизить акцизы. Это, в принципе, правильный путь. Мне уже приходилось писать о ключевой роли повышения акцизов в нынешнем росте цен на бензин. Другое дело, что нельзя было принимать в свое время решения о повышении акцизов. Опять недодумали? – Да что же такое-то…  

Итак, хорошее решение, казалось бы, принято на совещании у вице-премьера Дмитрия Козака. Но надо понимать, что такое решение – это еще не решение Правительства РФ, ибо у нас есть Министр финансов Антон Силуанов и он же не просто вице-премьер, а первый вице-премьер. А министр финансов по должности никогда не поддержит решения о снижении акцизов. Ладно, предположим, что в правительстве в конечном итоге договорятся. Потом Госдуме надо будет принять соответствующие поправки в Налоговый кодекс. Примут. 

Означает ли это автоматическое снижение цен на бензин? – Нет. Это все равно может произойти только по доброй воле нефтяных компаний, так как госрегулирования здесь не существует.

 Но вот что точно произойдет. Государство меньше получит акцизов, а ведь они уже учтены в доходах бюджета. И оно совершенно точно постарается компенсировать выпадающие доходы за счет увеличения других налогов: НДС, НДПИ и пр. Так что министр финансов согласится со снижением акцизов на бензин только при таком условии.  

Деньги от акцизов, но в форме других налогов, государство с нас все равно возьмет. И пенсионный возраст повысят по максимуму. Фискальный интерес властей будет удовлетворен в полной мере.

 Обдирают, ох, обдирают…

 Так что ответ такой: цены на бензин, в лучшем случае, пока только перестанут расти, снижаться они не будут. Дмитрий Козак уже выразился в том духе, что рассчитывать на снижение цен не стоит, потому, мол, что это рыночная экономика. И причем здесь рыночная экономика?  

А почему «вдруг» так засуетилось правительство? – А, понятно почему, не хотели, чтобы на «прямой линии» с президентом все вопросы были про бензин.  

Может, нам «прямые линии» каждую неделю устраивать? 

Сегодня я хотел написать про то, как российские власти хотят то ли закрепиться в пятерке крупнейших экономик мира, то ли еще только войти в эту пятерку, то ли… Это, конечно, интересная история, и её продолжение мы увидели на Питерском форуме, но на эту тему всё-таки потом.

Потому что сегодня — завершающий день голосования (праймериз) по определению кандидата на должность мэра Москвы от партии «Яблоко». Я — участвую в этих праймериз, хотя и не являюсь членом партии «Яблоко». Голосуют выборщики, всего около 4000 человек.

Понятно, что это будут очень непростые выборы. Проходящее предварительное голосование, дебаты и прочее полностью подтверждают это. Потом, во время настоящего предвыборного марафона, будут свои трудности. Есть известная проблема с регистрацией кандидатов («муниципальный фильтр»). Нередко можно услышать и рассуждения о том, что не за кого голосовать. Но это не так — есть, за кого голосовать, можно и нужно добиваться регистрации кандидатов.

Считаю, что на этих выборах нужно показать людям и власти, что реальная альтернатива ей есть. Сделаем это на московских выборах — появится шанс на изменения и в масштабах страны. Многие проблемы Москвы невозможно решить, не обращая внимания на то, что происходит в целом в стране.

Так, проблема перенаселённости нашего города, с которой не справляется транспорт, — это от того, что люди переезжают из депрессивных регионов в столицу и другие крупные города. А почему столь непомерно высоки цены на жильё в Москве? — В значительной мере потому, что те, у кого есть возможность, покупают московское жильё, просто вкладывая сюда деньги, в надежде потом его выгодно перепродать. Значит, на государственном уровне необходимо проводить такую экономическую политику, выстраивать такие межбюджетные отношения, чтобы социально-экономическое развитие страны было более равномерным.

У Москвы огромные «окна возможностей» для успешного развития (моя программа так и называется — «Московские окна»). Но эти возможности используются далеко не в полной мере.

Москва, как столица Российской Федерации, должна подавать пример другим регионам страны по самым разным направлениям социально-экономического развития. Москва должна быть примером и в политической области, образцом демократических преобразований. Сегодня это далеко не так.

Нынешние московские власти немало сделали для города. Однако далеко не всё делается правильно, «по уму», с должным обоснованием. Много неоправданных затрат. Зачастую невозможно даже понять логику действий властей. Возникающие проекты вызывают больше вопросов, чем ответов. Меняющийся облик города также далеко не бесспорен.

Говоря о благоустройстве, нельзя не отметить и специфическое представление нынешних властей города о том, что такое красивый столичный город. Город «мавзолейного» типа, украшательство которого накануне праздничных дней зачастую можно охарактеризовать как безвкусный «лубок» — это некрасиво, это провинциализм в худшем смысле этого слова. От этого необходимо избавляться решительным образом.

На выборах мэра Москвы надо побеждать. Власть должна быть более народной, более профессиональной и ответственной.
Игры закончились, все всерьёз.

Кто из выборщиков хочет поддержать меня, кто еще не дошел до офиса «Яблоко» на ул. Пятницкая д.31 стр.2, приходите (до 21:00 29.05.2018).

Точнее: с ценами на бензин. Растут они, ещё как растут. В Москве цена АИ-95 уже на уровне 44-45 рублей за литр. А ведь ещё совсем недавно было 41-42 рубля за литр. И это не уникальная ситуация, в целом по стране также отмечается взрывной рост цен на бензин.

Что? Почему? Доколе? В общем, возникают вполне резонные вопросы по всей этой ситуации.

Чиновники и аналитики в большинстве своём обосновывают нынешнюю динамику цен то ростом мировых цен на нефть (но у нас мировая цена на нефть бывала и свыше 140 долларов США за баррель, а внутренние цены на бензин были тогда значительно ниже), то ремонтами российских НПЗ (да они всё время проходят по фактически согласованному графику), то ростом отраслевых издержек (здесь никакой резкой динамики не было), то сезонным спросом на нефтепродукты (он не настолько взрывной) и пр.

В ряду прочих факторов называют и рост налоговой нагрузки. А вот на этом факторе остановимся подробнее, он совсем не рядовой. Налоги (главные из них по бензину — акцизы и налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ)) составляют в конечной цене каждого проданного литра бензина около 65-70%. И налоги у нас сильно выросли.

В первую очередь, обращает на себя внимание рост акцизов: если в 2017 году по бензину класса 5 он составлял 10130 рублей за 1 тонну. То уже с 1 января 2018 года — 11213 рублей за 1 тонну (с 1 июля 2018 года должен составить 11892 рубля за 1 тонну). Кстати, с 1 января 2019 года акциз вырастет до 12314 рублей за 1 тонну.

Таким образом, происходящее сегодня повышение цен на бензин — это прямое следствие именно роста налогов. А взрывным оно получилось только потому, что накануне президентских выборов никто не хотел обращать на себя гнев высокого начальства. С трудом, похоже, дождались иннаугурации, ну и понеслось.

Вот к чему приводит необоснованный рост налоговой нагрузки в экономике, вот к чему приводит неоправданная значимость политического фактора. Кстати, когда цены растут скачками — это тоже очень плохо, потому что в этом случае неизбежно происходит определённый перехлёст. А платить за всё приходится нам, потребителям.

Как вы, надеюсь, обратили внимание на приведённые выше данные, с 1 июля 2018 года рост акцизов продолжится. Выборы прошли, начались неприятные истории. Взрывной рост цен на бензин — только первая из них.

Кто подсказывает? — Депутаты. Законопроект российского парламента «О мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия Соединённых Штатов Америки и (или) иных иностранных государств» впору называть скандальным. Да он и есть такой, одна попытка запретить ввоз американских лекарств чего стоит.

Будет или не будет принят этот закон, и в каком виде он будет принят — негативные последствия для российской экономии всё равно будут. Вот этого депутаты наши явно недопонимают.

К примеру, возьмём такую заметную меру из данного документа: прекращение или приостановление сотрудничества с американцами в отрасли авиастроения. Ключевая мера здесь (о чём, конечно же, депутаты прекрасно знали) — это прекращение поставок титана в США уральской «ВСМПО — Ависма». И хотя тут же сами депутаты стали отыгрывать назад по этой мере, а Минпромторг в лице его руководителя Дениса Мантурова заявил, что этого не будет, беспокоиться теперь нам есть о чём.

Вот представьте ситуацию: американцы и не подозревали, что в России могут всерьёз рассматривать возможность отказа от поставок титана. Boeing, можно не сомневаться, был крайне удивлён.

Мы теперь, уже ясно, делать этого не будем. Так, типа попугали. Но американцы-то услышали нас и, будьте уверены, они задумаются над тем, чтобы в перспективе сменить такого поставщика. То есть получается, что депутаты своими необдуманными действиями провоцируют новые санкции против России.

Примерно на такие грабли мы, кстати, наступаем не в первый раз. Лет десять назад Россия вышла с инициативой превращения её в энергетическую сверхдержаву. Чего добились? — Добились того, что мощнейшим образом простимулировали процесс ухода европейских стран от энергетической зависимости от России. И понятно почему: мало кому захочется зависеть от чего бы то ни было от какой-нибудь сверхдержавы.

Вот и с этими антиамериканскими контрсанкциями то же самое получится. Риски для американцев обозначили, они их увидели. Ну, надо же понимать такие вещи, они ведь  просчитываются!

Мало того, что на примере последних санкций американцы поняли, сколь болезненными могут быть для российской экономики санкции против отдельных компаний, так с российской стороны для них ещё и подсказки по направлениям будущих ударов посыпались. Удивительное дело!

Компании, попавшие под последние санкции США, запросили помощи у властей. Правильно сделали, конечно, потому что это именно им приходится расплачиваться за геополитику. Власти в лице министров и других чиновников стали озвучивать возможные меры помощи: предоставление ликвидности (попросту говоря — денег) через Промсвязьбанк, госзакупки, авансы из бюджета и даже временная национализация. Наверняка, будут и другие предложения.

Так будет ли помощь от государства? — Будет. Вопрос только в том, очень важный вопрос: насколько эффективной она будет? Конечно, предоставление ликвидности (по словам министра финансов Антона Силуанова, на сумму «порядка сотни миллиардов») смягчит непростое финансовое положение подпавших под санкции компаний. Подобным образом власти помогали бизнесу в годы недавних кризисов.

Здесь главная проблема в том, что тот же кризис 2008-2009 гг. при всей его остроте достаточно быстро закончился. Сегодня уже практически все признают, что санкции — это всерьёз и надолго, а денег для помощи у государства гораздо меньше, чем было накануне последних экономических кризисов. Тот же Резервный фонд, где ещё в начале 2015 года было почти 6 трлн рублей, был израсходован полностью. Да и в оставшемся Фонде национального благосостояния денег заметно меньше, чем было там в лучшие годы (около 3,8 трлн рублей по сравнению с 5 с лишним трлн рублей в лучшие годы). Потому предоставление ликвидности — это временная мера, возможности реализации которой становятся всё меньше.

Что же касается госзакупок, то, опять же временно и не по отношению ко всей продукции подпавших под санкции компаний, это возможно. Ту же технику ГАЗа государство может подзакупить, а алюминий? Весь, что не найдёт сбыта на внешнем рынке, мы теперь в закрома государства будем закупать?
В каком-то небольшом объёме это, вероятно, и возможно, но по отношению ко всей не нашедшей сбыта на внешнем рынке продукции это просто нереально.

Что же касается временной национализации, то тут возникают очень, очень большие сомнения. Национализируем, дальше что? Государство полностью возьмёт на себя ответственность за такие компании, а от этого что, рынок сбыта появится? Компании будут выведены из-под санкций? — Ничего подобного.

Таким образом, пока из всех обозначенных мер поддержки компаний, подпавших под санкции, ничего долговременного и эффективного нет. Это не значит, что не надо предоставлять ту же ликвидность, всё-таки в этих компаниях работают десятки тысяч человек. И эти люди не должны расплачиваться за то, что уж точно происходит не по их вине.

Власти должны понять неэффективность и ограниченность любых мер экономической поддержки подпавших под санкции российских компаний. Но тогда, если с этим согласиться, не остаётся других путей, кроме как попытаться решать проблему санкций политическими методами.

Власти с начала 2000-х выстраивали такие отношения с бизнесом, что он без них никуда. Бизнес был построен (в смысле по стойке «Смирно!»). Некоторых и строить не надо было, сами строились.

В первую очередь, благодаря такой сложившейся специфике взаимоотношений между бизнесом и государством, любой крупный частный бизнес в России сегодня — он квазичастный, без государства он никуда. И оказалось, что в условиях жёстких санкций — это риск, огромный риск. И не бизнес в этом виноват.

Так что, дорогие власти, не можете помочь экономически — пробуйте другие методы. Надеюсь, политические. И это ваша задача и ответственность, ваша.

Промышленность явно не хочет демонстрировать той динамики, которую ждут от нее власти: в марте 2018 года, как отчитался Росстат, промышленное производство в России выросло всего лишь на 1% по сравнению с соответствующим периодом 2017 года. Напомню, что в январе рост промпроизводства составлял 2,9%, а в феврале 1,5%. Как-то так, по затухающей получается. В апреле, с учетом введенных новых санкций против российских компаний, будет, по всей видимости, еще хуже.

В пользу такого прогноза говорит и тот факт, что достигнутый символический прирост промпроизводства в марте был обеспечен высоким ростом производства электроэнергии и обеспечения газом и паром: плюс 7,8% по сравнению с мартом 2017 года. Если бы не это, то промышленность ушла бы в минус. Кстати, обрабатывающие отрасли промышленности были в марте уже в минусе: на 0,2% по сравнению с мартом 2017 года.

Что такое случилось в марте, столь благоприятное для обеспечения электроэнергией и газом? Все просто: нетрадиционно холодным был март в этом году. Выходит, что надо благодарить погоду.

В целом ситуацию можно охарактеризовать так: стагнация.

Ну, а что по отдельным важнейшим видам продукции? Как обычно, что-то в плюсе, что-то в минусе. Опять (мне уже приходится обращать внимание на это)  сильно растет производство спецодежды прочей – на 27% в годовом выражении. Но более высокий показатель был зафиксирован по проволоке (хорошо, что не колючей, а алюминиевой) – на 44,4%. Вот только что будет на фоне этого рекордного показателя в будущем (после введения новых санкций) – это вопрос, большой вопрос, речь все-таки об алюминии.

Но было и то, росту чего нельзя не порадоваться: производство электровозов магистральных выросло на 35%, а вагонов пассажирских железнодорожных и вовсе в 2,1 раза. Здесь все просто: эффект базы.

А что-то, напротив, сильно упало: кирпич строительный – на 19,3%, портландцемент – на 12,7%, блоки стеновые – на 12,4%, авто грузовые – на 1,8% и т.д. Плохо то, что многое из упавшего – это товары инвестиционного назначения. Значит, инвестировать будут меньше. Нет инвестиций – нет развития.

Но я вернусь к спецодежде. Уже длительное время её производство сильно растет. Эх, хотелось бы, конечно, знать, что конкретно из этой спецодежды растет и как. Тем более, расшифровку этой товарной группы – «спецодежда прочая» – найти можно: пальто, куртки, юбки, халаты, комбинезоны производственные… Там же, заметим, и бронежилеты с бронеодеждой. А что, вполне в духе времени.

Они еще не введены, но судя по соответствующему законопроекту, скоро такое произойдет. В пользу серьезности законопроекта говорит тот факт, что его на имя Председателя Госдумы В.В.Володина вносит сам депутат В.В.Володин, а также все руководители фракций.

Когда исходные позиции ясны — российская экономика в 8-9 раз меньше американской (будь то по номинальному ВВП, будь то по паритету покупательной способности) — очевидно, что Россия и США просто в разных весовых категориях. Нам не выиграть войну санкций, это понятно. Боксер наилегчайшего веса, увы, проиграет супертяжу, если они сойдутся на ринге. Это Китай сегодня может на равных противостоять США в начинающейся торговой войне между этими странами. Но мы, увы, не Китай. Тем не менее, как представляется, в большей степени ради того, чтобы сохранить лицо, мы решили вводить антиамериканские санкции.

США — значимый торговый партнер для России. Всё-таки доля этой страны в общем внешнеторговом обороте России более 4%, и это шестое место среди всех стран. Для сравнения: доля России в общем внешнеторговом обороте США — около 0,5%, то есть в 8(!) раз меньше аналогичного российского показателя.

Мы собираемся запретить ввоз в Россию: сельхозпродукции, сырья и табачной продукции, лекарственных препаратов, технологического оборудования и программного обеспечения, а также любых иных товаров по перечню, определенному Правительством Российской Федерации.

Здесь самое тревожное — запрет на ввоз лекарств. И хотя указывается, что данный запрет не распространяется на лекарства, аналоги которых не производятся в Российской Федерации и (или) иностранных государствах, ясно, что волноваться есть о чем. К примеру, врачи уже бьют тревогу по поводу того, что могут исчезнуть американские анестетики.

А как вам запрет на ввоз технологического оборудования? И оговорка, что это касается только закупок для госнужд, а также нужд отдельных видов юридических лиц: не очень спасает. Кстати, как это мы собираемся запрещать закупки для юрлиц? Все, монополию внешней торговли устанавливаем? Точно также как и прекращение сотрудничества в ракетно-двигательной отрасли. Вообще-то это мы нарадоваться не могли, что долгие годы поставляли в США ракетные двигатели. Знаете ли, был такой светлый лучик в нашей углеводородной сырьевой экспортной направленности.

А как вам мера, предусматривающая исчерпание исключительного права на товарные знаки в отношении товаров, правоохранителями которых являются граждане США? Ну, это-то уж совсем никуда не годится. Попросту говоря, мы демонстративно хотим показать, извините за грубое слово, что нам плевать хотелось на охраноспособность зарубежных товарных знаков.

Нет, я понимаю, очень хочется ответить, чтобы соблюсти лицо. Но если себе дороже, это делать не надо. А вот считать и анализировать надо, и, если издержек от такого противодействия много, этого делать не следует.

Как часто бывает, неприятно удивило финансово-экономическое обоснование законопроекта. Оно очень короткое: принятие закона «не потребует дополнительных расходов из средств федерального бюджета». Как не потребует, если при прекращении импорта той же алкогольной и табачной продукции деньги в виде импортной пошлины и акцизов не дойдут до бюджета. Это называется: выпадающие доходы бюджета. Если таковые есть, должно быть и соответствующее финансово-экономическое обоснование. Ну уж это-то надо соблюдать в конце концов.

Еще об одном. Нередко Китай и Иран приводят в качестве примеров того, как круто эти страны выстояли против санкций. Это, понятно, интересный вопрос, и далеко не все так однозначно. Но чего-то такие оптимисты не вспоминают, что названные страны не очень-то «игрались» в контрсанкции. Понятно почему: себе дороже было бы. А уж о лекарствах и говорить нечего.