Игорь Николаев

С 12 апреля 2019 года по  решению Россельхознадзора запрещен ввоз яблок и груш из Беларуси в Россию. Повод?  Причина? – Ну, догадаться не трудно: под видом белорусской продукции может поставляться в Россию продукция, в отношении стран происхождения которой действуют российские контрсанкции. В дальнейшем, по  мнению Россельхознадзора, не исключен и запрет на ввоз клубники, пекинской капусты и шампиньонов.

Белорусское руководство, как известно, отреагировало на это решение российских властей очень эмоционально: «обнаглели…» (да-да, это в адрес России). Но, может быть, есть основания для столь негативной реакции, пусть и не в подобной терминологии? Что же, давайте посмотрим, сколь значим для Беларуси экспорт в  Россию. По итогам 2018 года доля России в белорусском экспорте составила 38,5%. В 2000 году этот показатель вообще равнялся 84,3%. Как видим, за последние десятилетия произошло значительное снижение зависимости Беларуси от экспорта в  Россию, но всё равно роль экспорта по российскому направлению остается доминирующей.

По импорту из России влияние нашей страны еще более велико, хотя оно и уменьшалось: его доля в Беларуси снизилась с 92,3% в 2000 году до 59,2% в 2018 году.

А сколь значима Беларусь для экспорта-импорта в России? В 2000 году доля Беларуси в общем объеме российского экспорта составляла 3,9%, в 2018 году – 4,8%. Доля импорта из Беларуси в общем объеме импортируемых в Россию товаров в 2000 году составляла 3,3%, в 2018 году – 5,1%. Есть небольшое увеличение и по экспорту, и  по импорту, но в общем все стабильно – где-то 4-5% на протяжении двух десятилетий.

Сравним вот эти 4-5% с  долями России в экспорте-импорте Беларуси, и вывод будет однозначен: Россия для Беларуси гораздо более значимая страна во внешнеторговом плане, чем Беларусь для России. И что это значит? – А значит это следующее: наши действия должны быть очень хорошо обдуманы, так как они чрезвычайно чувствительны для белорусской стороны.

Вот эта мера – запрет на ввоз яблок и груш из Беларуси – она хорошо обдумана? Что же, давайте вспомним повод для столь решительных действий Россельхознадзора: не допустить провоза на территорию России так называемой «санкционки». Это весомый повод, чтобы еще и с Беларусью окончательно разругаться?

Никто не хочет сказать, что белорусская сторона полностью безгрешна, но ведь Россия сама долгие годы создавала ситуацию ненормального, скажем так, экономического сотрудничества, не  решая проблемы, а загоняя их вглубь межгосударственных отношений. Сегодня, когда поводом для запретов становятся действия (контрсанкции), которые кроме как вредными и ошибочными никак не назовешь, встает закономерный вопрос о  необходимости подобных шагов.

Еще кто-то есть, кто по-прежнему считает правильными все эти глубоко ошибочные и безответственные контрсанкции? Есть, понятно, такие, но для большинства россиян все эти контрсанкции обернулись мощным ростом цен (прежде всего, сразу после их  введения) и проблемами с качеством продукции («пальмовый сыр», более чем 25%-я доля фальсификата на российском рынке молочной продукции и пр.).

И вот теперь, запрещая ввоз яблок и груш из Беларуси, борясь за чистоту контрсанкций, мы, получается, готовы жертвовать своими добрыми отношениями с Беларусью.

Продолжаем, похоже, и с Беларусью действовать по принципу «куда они денутся». Денутся, еще как денутся… На самом деле, уже делись, а все эти братания после шумной ругани – это так, для отвода глаз.

То, что Росстат в  последнее время стал все больше и больше удивлять своей информацией (пересмотр данных по динамике ВВП, отказ публиковать на ежемесячной основе данные по  динамике реальных располагаемых денежных доходов и пр.), оказалось не самым страшным.

Самое плохое, что Росстат, становится орудием пропаганды. Сообразили, что толку от красивых цифр немного, если этим цифрам никто не верит. Надо, чтобы верили.

Что мы видим. Вы  помните, конечно, какой резонанс вызвала на днях публикация данных комплексного исследования условий жизни населения Российской Федерации. Да-да, это то самое исследование, согласно которому (на это СМИ обратили особое внимание) число домохозяйств, у членов которых нет возможности, к примеру, приобрести две пары удобной и подходящей по сезону обуви, составляют 35,4%. На  эти результаты, как известно, власти также обратили внимание и потребовали от  Росстата объяснений.

Честно говоря, я ничего подобного не припомню, чтобы Росстат просили дать разъяснения.  И Росстат, тут же, 3 марта 2019 года, выпускает Разъяснения по итогам публикации с грифом «Вниманию СМИ», в которых указал, что не так все плохо, а на самом деле даже хорошо. Справедливо отмечается, что корректная интерпретация данных должна включать в  себя сравнение результатов 2018 года и последующих лет. Правильно! Только почему тогда (обращаюсь к Росстату) из многих-многих показателей им самим приводятся только те из них, по которым результаты улучшились? Что, нет таких, по которым положение в 2018 году по сравнению с 2016 годом стало еще хуже? – Есть такие показатели, есть, и Росстат об этом прекрасно осведомлен. К примеру, доля домохозяйств, имеющих возможность справиться с непредвиденными расходами по ремонту жилья, уменьшилась с 53,3% до 45,7%.

На следующий день 4 марта 2019 года Росстат выпустил другой документ – Итоги выборочного обследования потребительских ожиданий населения за I квартал 2019 года, и тут же «Вниманию СМИ» предлагается справка «Росстат проанализировал ожидания потребителей». Нетрудно догадаться, что говорится в ней про «постепенное восстановление потребительской уверенности». Ну, да, это круто делать такой вывод на основании того, что индекс потребительской уверенности за первый квартал 2019 года вырос аж  на один (!) процентный пункт по сравнению с четвертым кварталом 2018 года (с  -17% до -16%).

Но, если уж Росстат решил разъяснить цифры, то почему он тогда не указал что «­-» означает баланс в  пользу тех, у кого негативные ожидания, а -16 означает, что таких гораздо больше по сравнению с теми, кто настроен оптимистично.

И уж если Росстат так решил пояснить цифры, почему он не упомянул, что -16% — это один из самых худших результатов в Европе (из 28 стран хуже   только    в   Болгарии   (-26.6%), и в Греции (-33,3%). Почему?

Что это вообще за анализ, который фактически только дублирует информацию по  показателям и содержит вывод, что становится лучше. Слабо, к примеру, ответить на такой вопрос: как экономика, показавшая рост ВВП на 2,3% в 2018 году, имеет такой серьезный отрицательный баланс в оценке потребительских ожиданий? Увы, нет даже попытки ответить на данный, или подобные ему серьезные вопросы. Главное — вывод: «постепенное восстановление…» И это называется «Росстат проанализировал…»? Нет, это называется по-другому: Росстат становится орудием пропаганды.

Но, я хочу предупредить, предостеречь (как хотите называйте). Если Росстат, как монополист на первичную информацию может выдавать цифры, которые со стороны трудно и даже невозможно проверить (он же монополист), то оценить качество анализа и интерпретации еще как можно. Пока, после первых попыток Росстата, это качество следует признать неудовлетворительным. 

И еще. Не стоит недооценивать все СМИ, пытаясь дать им «нужную» информацию. Я знаю многих журналистов, которые прекрасно все понимают, а уж отличить, где объективная информация, а где чисто пропаганда, они точно смогут.

Росстат, ждем очередного «анализа»...

Национальные проекты – фишка современной социально-экономической политики России. Идея, конечно, не  новая, но, в принципе, хорошая. Власти определяют национальные цели развития и  на программно-целевой основе добиваются их достижения. Так как на этот счёт сегодня в России много говорят, то, полагаю, также многим известно, что в  перечень нынешних нацпроектов вошли: «Здравоохранение», «Образование», «Демография», «Безопасные и качественные автомобильные дороги», «Жильё и  городская среда» и пр.

Известно и о готовности потратить до 2024 года на реализацию нацпроектов огромные деньги – 25,7 трлн рублей, в том числе 13,2 трлн рублей из федерального бюджета. Что делать будут за эти деньги?

Почему вдруг встал такой вопрос? – Потому что складывается такое впечатление, что как раз с  содержательным наполнением нацпроектов у нас сегодня большие проблемы. Вот, Алексей Кудрин на состоявшейся на днях расширенной коллегии Минфина России посетовал, что «…пока ждём планов достижения национальных целей». Как это? Они же уже реализуются? Без планов? Или это просто Счётной палате не дают планов?

Нехорошие подозрения подтверждаются и тем, что на том же мероприятии первый вице-премьер Антон Силуанов с сожалением констатировал, что к концу марта 2019 года было законтрактовано всего лишь 3% от объёма распределённых межбюджетных трансфертов в национальные проекты. Причём 21 регион вообще не заключил ни одного контракта, а 30 регионов – от одного контракта до трёх.

У меня возникает естественный вопрос. Если Счётная палата не имеет планов реализации проектов, если контракты по конкретным мероприятиям не заключаются, то есть ли они вообще? Ведь конкретный набор мероприятий – это самое главное, потому что это содержательное наполнение нацпроектов.

А вообще предлагаю, чтобы планы реализации нацпроектов были доступны не только Счётной палате, но и всем-всем. Ну, разве же не интересно, какие мероприятия в родном регионе запланированы по направлению «Социальные лифты для каждого», входящему в нацпроект «Образование», или по направлению «Развитие системы оказания первичной медико-санитарной помощи» (нацпроект «Здравоохранение»), или по направлению «Творческие люди» (нацпроект «Культура») и т.д.?

Это, кстати, далеко не  простое удовлетворение интереса, что там надумали делать по нацпроектам. Это и самый хороший контроль того, могут ли  быть вообще достигнуты провозглашённые цели.

Опыт реализации нацпроекта «Демография», когда достижение целей пока идёт с точностью до наоборот, лишний раз доказывает, что мало провозгласить хорошую цель, мало выделить на  это много-много денег, нужна ещё и качественная содержательная работа, чего явно не хватает.

Мешает нацпроектам и  явный политический окрас, так как их завершение в 2024 году должно символизировать триумфальное окончание определённого этапа социально-экономического развития страны. Это значит, что денег жалеть не будут. А вот это, в свою очередь, практически всегда плохо отражается на качестве работы, все же  понимают, что «за ценой не постоим».

фото: ТАСС

В контексте последних событий (начало транзита власти в Казахстане, обостряющиеся разногласия с  Республикой Беларусь и пр.) естественным образом встаёт вопрос и о перспективах СНГ. Понятно, что тут с точки зрения политики есть, о чём порассуждать. Но и с  точки зрения экономики на постсоветском пространстве происходят весьма интересные и важные процессы.

Итак, что с экономикой? Интеграции стало больше?

А почему можно было ожидать усиления интеграции? – Ну, как почему? – Потому что, как известно, «крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века». Именно так было сказано в президентском послании 2005 года. То есть не тот же  Октябрьский переворот, не Первая или Вторая мировая война, а именно развал СССР был крупнейшей катастрофой. После такой ностальгической оценки можно было ожидать, как минимум, работы по углублению экономического сотрудничества.

Давайте посмотрим, стало ли это сотрудничество за последние годы более обширным и глубоким. Может быть, по меньшей мере, экономическое восстановление СССР, пусть и в другой форме, но идёт?

Сначала оценим значимость стран СНГ в российском экспорте. Так если в 2000 году доля стран СНГ в экспорте из России, по данным Росстата и таможенных служб стран-участниц, составляла 13,4%, то и в 2018 году этот показатель был практическим таким же – 12,1%.

Совсем другую динамику нам показывает импорт в Россию из стран СНГ: его доля в общем объёме импорта в  2000 году составляла 34,3%, а к 2018 году она упала более чем в три(!) раза – 11,0%. Таким образом, значимость стран СНГ в импорте в Россию значительно снизилась.

Естественно, что Россия по-прежнему имеет положительный баланс в торговле со странами СНГ: 54,6 млрд долларов США экспорта против 26,2 млрд долларов США импорта в 2018 году. Такой вот диспаритет, который Россию, конечно, удовлетворяет, но вряд ли он радует наших партнёров из стран СНГ. Вон, США-то как «взбунтовались» в лице президента Трампа при подобном диспаритете в пользу Китая.

За прошедшие годы серьёзнейшим образом снизилась и значимость России для наших основных партнёров по СНГ. Если в 2000 году доля России в белорусском экспорте составляла 84,3%, то в 2018 году уже только 38,5%, в Казахстане вес России за прошедшие годы снизился с 19,5% до 8,5%, в Украине – с 34,5% до 7,7% (ну, Украина вообще особый случай).

С импортом из России за  эти годы происходило то же самое. В Беларуси его доля снизилась с 92,3% в 2000 году до 59,2% в 2018 году, в Казахстане – с 48,7% до 38,1%. На Украине – с  26,2% до 14,2%.

Таким образом, если в  России доля стран СНГ хотя бы по экспорту сильно не снизилась, то в других странах значимость России и по экспорту, и по импорту сильно уменьшилась. Конечно, сложившиеся ранее пропорции в торговле не были каким-то идеалом. Но  сложившиеся тенденции всё-таки заставляют серьёзно задуматься о перспективах СНГ.

Можно констатировать, что несмотря на продолжающееся экономическое взаимодействие наших стран, СНГ по  факту не является приоритетом ни для России, ни для других стран Содружества. Мы всё больше и больше отдаляемся друг от друга. Понимание, что нельзя восстановить СССР в прежнем виде, казалось бы, было. Однако на самом деле речь уже не идёт о восстановлении вообще в каком бы то ни  было виде. Мы его [СНГ] теряем, и экономика свидетельствует об этом достаточно красноречиво.

Ох уж эти реальные располагаемые денежные доходы населения. Все хорошо в текущей экономической статистике, даже чудесным образом в самом конце 2018 года «нарисовался» годовой прирост ВВП в 2,3%. Но вот реальные располагаемые денежные доходы населения… Как заноза какая-то, всю картину портят.  К тому же критики все норовят упрекнуть снижающимися доходами, и возражать-то им невозможно, потому что это официальная статистика от Росстата.

А ведь оппоненты правы: что это за экономический рост такой, если доходы граждан снижаются? Зачем вообще нужен такой рост? Как такое возможно? – Интересные вопросы, важные. Однако сейчас о том, как власти намерены решать эту проблему.

Есть варианты? – Да, именно так! Правильно! Решено, что надо изменить методику расчета реальных доходов. Как сразу-то не догадались?

Но для начала всё-таки  напомню официальную статистику (скоро она будет другой, надо спешить): за пять предыдущих лет 2014-2018 года реальные располагаемые денежные доходы населения снизились накопленным итогом почти на 11%. Начался 2019 год, январь – минус 1,3% в годовом выражении – шестой (!) год подряд снижаются доходы. А тут еще повышение пенсионного возраста. Вы думаете, кто-то во властных кругах решил, что что-то не то у нас с социально-экономической политикой? – Ничего подобного, никто об  этом не подумал.

Сначала пошли придумки-оправдалки от Минэкономразвития, что это, мол, доходы богатых снизились, потому что они стали больше платить по кредитам. Ну, что тут сказать… Скажу следующее: даже  если это кредиты, надо было бы учесть, что не от хорошей жизни кредиты стали популярными отнюдь не у богатых, потому что зарплаты уже не хватает.

Но главный выход власти нашли в другом: надо поменять методику расчета реальных располагаемых денежных доходов населения. Сначала первый вице-премьер Антон Силуанов заявил, что качество расчета реальных доходов «ужасное», а спустя некоторое время министр экономического развития Максим Орешкин вполне уже ожидаемо сказал «Ведомостям», что Росстат должен рассмотреть идею изменения методики расчета.

Что вообще такое «реальные располагаемые денежные доходы населения»? Это все доходы, скорректированные на  величину инфляции (потому они и называются «реальными»), за вычетом налогов и  других обязательных платежей. Платежи по кредитам, кстати, как раз и относятся к обязательным платежам. Это, замечу, действительно вопрос: насколько правомерно их вычитать из доходов? Имеются, что естественно, и другие вопросы методического характера. Дело не в этом, дело совсем не в этом.

Так – сразу менять методику – не делается, это просто неприлично: если что-то не устраивает, давайте быстренько всё поменяем. То есть когда цифры были хорошие, ни у кого из  властей почему-то не возникало мысли о том, что надо поменять методику, она всех устраивала, она не была «ужасной».

В этой связи вспоминаю экономический кризис 2009 года: реальные располагаемые денежные доходы тогда на  удивление выросли на 3%. Власти били себя в грудь и говорили: посмотрите, мол, кризис, а у нас доходы людей растут. Во, какие мы молодцы, все ради людей! Почему тогда не захотели поменять методику?

А теперь нашли выход для исправления нынешней ситуации.

Я меньше всего хочу сказать о том, что методику никогда не надо трогать. Это нормально, когда документы методического характера совершенствуются, исправляются, дополняются. Но это категорически нельзя делать исключительно для того, чтобы получить нужные цифры.

И еще, для желающих поисправлять. Если вы что-то поменяете методически, то надо будет по новым правилам все пересчитать и в ретроспективе. В таком случае вряд ли будут серьезные изменения именно в динамике показателей. Так что работа может и не принести искомого результата. Впрочем, его, отчаявшись, как показывает жизнь, можно будет просто нарисовать. Не делайте это, господа! Не превращайте статистику в девушку по вызову, чтобы она исполняла все ваши прихоти.

По телевизору нам показывают бодрые картинки о том, как молодые семьи хотят обзаводиться детьми, услышав в последнем президентском Послании о новых льготах для многодетных. Даже может сложиться впечатление, что в стране наблюдается, или, по крайней мере, намечается демографический бум. Что происходит на самом деле?

Власти еще несколько лет назад очень гордились тем, что в России стал фиксироваться естественный прирост населения. В президентском Послании 2015 года было сказано, что «по всем прогнозам, мы уже должны были бы сползти в новую демографическую яму, через поколение прозвучало бы эхо 90-х, о чем нам говорили и что предрекали специалисты – демографы… Но этого не происходит… Семьи хотят растить детей, верят в их будущее, верят в свою страну, рассчитывают на поддержку государства».

Не надо было этого говорить… Не надо. Сегодня происходит ровно обратное, и причины этого не  только из 90-х. Так что всё-таки правы были специалисты – демографы. Но даже  они не учли тот факт, что причины вновь наступивших демографических трудностей будут не только в малочисленности поколения 90-х годов прошлого века, но и в  нынешней экономической неопределенности, в снижающихся шестой (!) год подряд реальных располагаемых денежных доходах населения.

В 2018 году, по данным Росстата, численность населения страны уменьшилась на 93,5 тыс. человек. Такого – уменьшения абсолютной (подчеркиваю: абсолютной) численности населения страны – не было в России с 2008 года (тогда уменьшение составило 10,3 тыс. человек).

Сегодня даже  миграционный прирост населения России не компенсирует естественную убыль населения. Что такое 93,5 тыс. человек для России? Много это, или мало? Для наглядности: сегодня численность населения (93-94 тыс. человек) имеют такие города, как Воскресенск, Соликамск, Мичуринск, Магадан и др.  Никого из жителей этих городов прошу не  обижаться. Вот так: год прошел, и исчез какой-нибудь из этих городов со всеми жителями. Жуть.

Теперь о том, как начался 2019 год. Вот свежие данные из Единого государственного реестра ЗАГС: число родившихся в январе 2019 года снизилось на 10,4% по сравнению с соответствующим показателем января 2018 года. Естественная убыль (превышение числа умерших над числом родившихся) увеличилась с 30308 человек до 44307 человек, то есть почти  в 1,5 (!) раза. Все это означает, учитывая инерционность демографических процессов, что в 2019 году ситуация значительно ухудшится. В подтверждение инерционности: если в январе 2018-го было заключено 49005 браков, то в январе 2019 года уже только 31185 (обвальное сокращение – на 36,4%). Понятное дело, что дети рождаются не только в браке, но всё-таки…

Как власти собираются исправлять нынешнюю ситуацию? Точечными мерами по поддержке многодетных семей? – Это, конечно, надо делать, но этого мало. Системности не хватает, даже  несмотря на наличие отдельного нацпроекта «Демография».

О системных мерах много можно сказать. Скажу только об одной вещи. Власти нам с удовольствием демонстрируют видеоролики про новейшее российское оружие, как круто мы теперь уничтожим всех наших врагов. По телевизору показывают потенциальные цели наших ядерных ударов за рубежом.

Какие мысли возникают в  такой атмосфере «осажденной крепости» у тех, кто решает, заводить им детей, или нет? Что диктует в такой обстановке ответственность за будущие поколения?

Получается, что власти сулят тем же многодетным «пряники» за их вклад в решение демографических проблем (они же несколько лет назад отрапортовали, им надо быстренько все исправить), и одновременно колоссальнейшим образом дестимулируют людей к  деторождению. Что будет более действенно – догадаться нетрудно.

Демографическое эхо 90-х годов – единственная объективная причина того, что происходит сегодня с  численностью населения страны. Но с этой проблемой, как показывал недавний отчет, вполне можно было справиться.

Поэтому нынешнее резкое обострение демографической ситуации – это следствие неопределенности экономических перспектив, падающих доходов населения и тревожности настроений людей в условиях атмосферы «осажденной крепости». А это все никак не назовешь объективными причинами.

Раньше Справку «О численности и оплате труда гражданских служащих федеральных государственных органов (центральных аппаратов министерств и ведомств» Росстат публиковал ежеквартально. Теперь решили, что один раз в год достаточно, и вот  вам информация по итогам 2018 года.

Итак, среднемесячная начисленная заработная плата в федеральных госорганах составила в 2018 году 126,6 тыс. рублей, увеличившись на 5,4% по сравнению с уровнем 2017 года. Прирост зарплаты, заметим, хотя и был не таким большим, но всё же превзошёл официальную цифру по инфляции прошлого года – 4,3%.

 К тому же средняя зарплата (без выплат социального характера – важное уточнение) была в 3 раза больше по сравнению со  средней заработной платой по стране, составившей в 2018 году 43,4 тыс. рублей. Это, кстати, принципиальный момент: на сколько зарплаты федеральных чиновников превосходят среднюю зарплату по стране. По данному соотношению Россия великолепно выглядит на фоне развитых стран, где о превышении в разы и речи не  идёт.

Самая высокая средняя зарплата в 2018 году была в Аппарате Правительства Российской Федерации – 240 303 рубля. Может показаться несколько удивительным, но средняя зарплата в Администрации Президента была меньше – 236 678 рублей в месяц. В  Правительстве получают больше, чем в Администрации? – Да, это так. Такое изменение, помнится, произошло, когда на некоторое время Президент стал премьером, вот с тех пор это достигнутое преимущество Аппарата Правительства и  удерживается. Хотя «восстановление справедливости» понемногу идёт: если среднемесячная зарплата президентских работников выросла в 2018 году на 8,8%, то работников Аппарата Правительства на 5,7%.

А из других госорганов аккурат за Администрацией Президента и Аппаратом Правительства расположились Совет Федерации (186 427 рублей в месяц) и Счётная палата (186 306 рублей в месяц).

Из министерств лидирует МИД со средней зарплатой в 151 106 рублей в месяц, который вне конкуренции и по численности работников – 3236 человек. По укомплектованности должностей МИД тоже в лидерах – 97,3%.

Хуже всего укомплектован центральный аппарат Роспотребнадзора – всего лишь на 68,2%. Мало кто хочет надзирать в этой сфере.

Удивительное дело, но  укомплектованность должностей в Администрации Президента тоже небольшая – 74,6%. Каждая четвёртая должность – вакантная? Нет желающих работать у  Президента? Чего-то не слышно объявлений о наборе сотрудников туда. Или всё проще: штат вакансий позволяет не бояться будущих сокращений численности?

Если судить по средним зарплатам и сравнивать их со средними по стране (правда, убеждают, что сравнивать надо со средними по Москве), то не такое уж и бедное у нас чиновничество. Учтём, правда, что это средние зарплаты, а рядовые специалисты, имея несколько десятков тысяч рублей в месяц, отнюдь не жируют. Зато у  высокопоставленных всё хорошо.

И такая картина наблюдается уже много лет, ничего принципиально не меняется. Может, и поэтому, как свидетельствуют социально-экономические показатели, страна уже лет десять как остановилась в своём развитии.

Гонка вооружений – новая старая реальность сегодняшнего дня. «Новая» — потому что до недавних пор её не было. «Старая» — потому что во времена Советского Союза она уже была. И  вряд ли стоит принимать на веру сегодняшние слова властей о том, что Россия не  собирается ввязываться в новую гонку вооружений. Да их и невозможно принять на  веру, потому что реальность такова, что Россия уже в гонке вооружений, ярким свидетельством чему явились прошлогоднее и нынешнее президентские послания Федеральному Собранию.

Так что слова – это одно, а дела – это совсем другое. Мы – уже в гонке вооружений, и это факт.

Заметьте, я не говорю, что это наша вина. Кто виноват в том, что Россия уже в гонке вооружений – это другой вопрос. Важный, безусловно, вопрос, но другой. Нам важно понять, выдержит ли российская экономика эту гонку вооружений.

Что вообще такое-расходы на оборону для национальной экономики? В 2019 году эти расходы складываются из нескольких позиций: расходы на персонал, боевую подготовку, материальное обеспечение и пр – 1474 млрд рублей; закупки вооружений – 1022 млрд рублей; НИОКР – 296 млрд рублей, ремонт – 122 млрд рублей. Итого: 2914 млрд рублей, или почти 3 трлн рублей. Это, кстати, меньше, чем в рекордном по  военным расходам 2016 году, когда потратили почти 3,8 трлн рублей. Планируется, что в 2020-2021 года расходы военного ведомства будут расти, вновь превысив 3 трлн рублей.

Кто-нибудь скажет: ну, видите же, сегодня оборонные расходы даже не на рекордном уровне, и нечего пугать новой гонкой вооружений. Да, в 2013-2016 годах было резкое наращивание военных расходов, потом немного отступили, но сейчас-то вновь тенденция увеличения есть, и в контексте последних заявлений очевидно, что она будет только усиливаться.

Сторонники полезности гонки вооружений для России скажут, даже если они вынужденно согласятся в том, что она уже есть, что экономика России, судя по ее показателям, от всего этого не  пострадала. Предвижу, что даже могут сослаться в своей аргументации на  последние данные Росстата, которые говорят о рекордном за последние несколько лет росте ВВП России в 2018 году в 2,3%. Оставлю на совести официальных органов эту цифру – 2,3% роста.

И всё-таки вопрос: если экономика растет, профицит федерального бюджета зашкаливает, военные расходы не  являются обременительными, то почему решили повысить пенсионный возраст, ввести налог на самозанятых, увеличить ставку налога на добавленную стоимость с 18% до  20% и сделать много-много других подобных вещей? Нет ответа, не слышно его сверху. Тогда придется самим его находить.

У меня есть версия ответа. Одна из причин – это как раз наращивание военных расходов. Почему так происходит – давайте попытаемся разобраться на условном примере. Вот, смотрите, можно разработать и произвести новый танк, а можно – новый трактор. И в первом и во втором случае определенный стимул для развития экономики будет, потому что средства будут тратиться на сырье и материалы, на выплату заработной платы и  пр. То есть новая добавленная стоимость будет производиться и при производстве трактора, и при производстве танка. Произвели, что дальше? Дальше трактор начинает производить новую добавленную стоимость, так как его используют, он  работает, он приносит тот самый вожделенный прибавочный продукт (по К. Марксу). Что с танком? – А ничего. Ну, конечно, не совсем ничего, его обслуживают, на  нем учения проводят. Но с точки зрения производства новой добавленной стоимости танк становится просто ничто по сравнению с трактором.

А если еще вспомнить, что на производство танка в отличие от трактора были потрачены бюджетные деньги, которые могли бы быть израсходованы на социальные нужды, разница между танком и трактором становится еще более ощутимой. Да, конечно, танк можно продать за границу и выручить за него немалые деньги, но подавляющий объем продукции ВПК всё-таки остается внутри страны, и это необходимо учитывать. Поэтому что бы там не говорили, какие бы выгоды от наращивания военных расходов нам не сулили, это не подтверждается ни теоретически (танк-трактор), ни  практически (падение реальных располагаемых денежных доходов населения при растущей экономике).

Россия ввиду даже  только геополитических факторов обречена на значительные оборонные расходы. Хорошего в этом, как было показано выше, мало, но это реальность, с которой требуется считаться. Но одно дело вынужденно поддерживать этот высокий необходимый уровень, и другое дело поднимать его, питая надежды, что нам любой уровень расходов по силам. Экономика уже не выдерживает (кому нужны проценты роста ВВП при падении реальных доходов населения). Кстати, реальные пенсии в  России в 2018 году тоже упали – на 1%. А ведь впереди еще новое усиление антироссийских санкций, весьма вероятное снижение мировых цен на нефть и пр.

Министр Максим Орешкин в своем недавнем интервью газете «Ведомости» заявил, что в прогнозе до 2036 года повышение пенсионного возраста не предусмотрено.

И что? Это должно как-то успокоить россиян? Они теперь должны благодарить власти за то, что до  2036 года никакой подлянки типа еще одного повышения пенсионного возраста не будет?

Хочу заметить, что успокоиться людям будет трудно, потому что с каждым годом принятое решение будет касаться все новых и новых миллионов россиян. Кстати, напомню, что нынешнее повышение пенсионного возраста растянуто до 2028 года, когда на пенсию впервые в возрасте 65 лет будут выходить мужчины 1963 года рождения и женщины в  возрасте 60 лет, родившиеся в 1968 году.

Кстати, почему вдруг заговорили о 2036 годе? Два президентских срока от 2024 года?

И еще. Можно говорить о  2036 годе, можно о 2054, можно о 2074. Власти теперь могут говорить все что угодно. После блицкрига с повышением пенсионного возраста, что они обещали не делать, им все равно уже никто не верит, когда затрагивается тема пенсий.

В качестве оправдания принятого решения о повышении пенсионного возраста Максим Орешкин также сказал, что «без реформы проиндексировать пенсии на 7% с января было бы невозможно». Что же, давайте рассмотрим, была ли такая возможность.

Сначала о  соответствующей финансовой возможности. Профицит федерального бюджета составил в 2018 году 2 трлн 742 млрд рублей. Профицит бюджета в 2019 году тоже должен составить более 2 трлн рублей, примерно по 1 трлн рублей он должен быть ежегодно в 2020 – 2021 года. А ведь именно благодаря трансфертам из  федерального бюджета сегодня поддерживается на плаву Пенсионный фонд. Все эти триллионы рублей во много раз больше по сравнению с тем, что надо было бы  именно для 7%-ой индексации пенсий.

Теперь о нормативно-правовой возможности сделать эту индексацию по итогам 2018 года. По-видимому, министр имел в виду, что индексация в 7% невозможна при инфляции в 4,3% по итогам 2018 года, так как индексировать (по закону) можно на величину инфляции. И вот для этого понадобилась реформа – повышение пенсионного возраста.  Интересное дело получается: когда в 2016 году пенсии проиндексировали на 4% вместо 12,9% (величина фактической инфляции по  итогам 2015 года), нарушив закон, то это можно было. А вот проиндексировать на  более высокую величину – ни-ни, ни в коем случае. Для этого надо пенсионный возраст повышать?

Власти так и не поняли, что с повышением пенсионного возраста они перешли Рубикон. Если бы поняли, мы  бы подобных оправданий не слышали.

«Мусорная» реформа шагает по стране. Для каких-то регионов пока сделали исключение (для Москвы и  Санкт-Петербурга), ну а в остальных эта «мусорная» движуха началась.

Суть реформы, вроде  как, состоит в том, что надо начинать раздельный сбор мусора, чтобы его потом перерабатывать на специализированных заводах, а не просто по-прежнему все свозить на полигоны, порождая огромные проблемы (и свозить скоро будет уже некуда, и дышать будет нечем, и вообще…). Заниматься всем этим должны специальные компании — региональные операторы.

Понятно, что проведение такой широкомасштабной работы по сбору и переработке мусора сопряжено с  дополнительными затратами, потому что очевидно: просто выкинуть/вывезти – это одно, а собрать и переработать – это уже совсем другое, это дороже. Так что в  теории возражать невозможно: затраты больше, мусор будет обходиться нам дороже.

Но на практике возникает ряд вопросов, игнорировать которые при решении этого непростого (кто же спорит) вопроса невозможно.

фото: ТАСС

Во-первых, власти явно недооценили масштаб реального удорожания платы с населения за мусор. Это только  кажется, что подумаешь, было 50 рублей, а стало 100-150 рублей в месяц. А если учтем, что плату стали брать с каждого члена семьи (хотя в последний момент решили, что можно делать расчет и по старой схеме – исходя из общей площади жилого помещения), то бывшие 50 рублей в месяц с семьи из трех человек превращаются уже в 450 рублей в месяц. Что, кому-нибудь из чиновников по-прежнему кажется, что это ничто? – Понимаю, потому что они просто судят по  себе. На это скажу: господа, вы слишком далеки от народа, 450 рублей в месяц, представьте себе, это тоже деньги, и деньги немалые для многих российских семей.

Во-вторых, очевидно же, что никакого обещанного раздельного сбора и переработки мусора в полном объеме пока нет. Что, вот так сразу стали все перерабатывать? – Нет, конечно. Тогда за  что платим? – А оказывается, в том числе, за то, чтобы хорошо обустроились новоявленные компании-операторы. НДС стали взимать с новой услуги, ввели плату за негативное воздействие на окружающую среду.

В-третьих, не учли особенность нынешнего момента. После 5-летнего (!) падения реальных располагаемых денежных доходов населения, на фоне крайне болезненного решения о  повышении пенсионного возраста, введения налога на самозанятых, ускорения инфляции из-за повышения НДС с 18% до 20%, удорожания бензина и т.д. и т.п. принимается еще и это «мусорное» решение.

Что, нельзя было все это учесть? Власти хвастаются триллионами рублей профицита федерального бюджета, говорят об успехах региональных бюджетов и одновременно стараются еще лишнюю сотню-другую рублей в месяц собрать с каждого человека за мусор. Не забывайте, пожалуйста, что эти мизерные по вашему мнению деньги для очень многих – тоже деньги.

Да-да, удивлены? А вы проведите соцопрос. Или все-таки не стоит его проводить, в стране, где почти 20 млн человек находятся ниже официальной черты бедности, чтобы это понять.