Сергей Мохнаткин

Президент, похоже, задул обратно — дал реверс на подарок патриарху Гундяеву от губернатора Полтавченко.

В общем Исаакий президенту не нужен. Во-первых, потому, что есть Кремль, Барвиха, еще пара десятков дворцов и соборов, в стране и даже за рубежом. Кому интересны подробности, отсылаю к докладам Немцова «Путин» (к сожалению, доклада «Гундяев» у него нет). Во-вторых, не все внутри в Исаакии выложено золотом — есть пробелы. В-третьих, нет вертолетной площадки. Ну и, опять же, стоимость входного билета до сих пор много меньше стоимости барреля нефти от Роснефти.

У попов, конечно, одна песня — что сольно, ариями, что хором. Нас мол, большевики обидели, многих расстреляли, многих в ГуЛАГ сослали, а храмы разрушили и использовали под склад сельхозпродукции или иного имущества. Но расстреляли не всех, и я сильно подозреваю, что нынешние попы прямо наследуют тем из них, что выжили в годы репрессий, дружно распевая дифирамбы святому Сталину.

И к тому же, репрессии репрессиями, но нужно ли сегодня соревноваться с большевиками, кто круче в захватах собственности? Это же не соревнование на швейцарских часах, у кого круче да дороже. (Впрочем, это соревнование церковники давно проиграли кремлевской власти. Судя по прошлым заявлениям Путина, часы у того круче, кто больше сексом занимается. Или быстрее. А может, точнее).

Напрасно правозащитники жалуются, что у нас нет четырех ветвей власти. Четырех, может, и нет. Зато две есть – кремлевская и церковная, которые в единстве противоположностей конкурируют, кто больше возьмет наличности. У той и у другой в глазах стоит марксистский вопрос о собственности. Большевики сто лет назад ответили на него: все наше. Но чекисты, придя к власти, решили делиться – что-то надо и церковникам дать, не одному же Сечину. Даже если это «что-то» никогда им не принадлежало и не могло принадлежать по определению.

У петербуржцев нет ни швейцарских часов, ни Бентли, ни дворцов на Алтае, ни Красной поляны в Сочи. По сути совсем никакой собственности, за исключением памяти, культуры, искусства и зодчества. И когда за их счет пошли такие дорогие подарки, как диктат газпромовского Охта-центра над всем городом, или передача церковникам сердца города, – город встал на дыбы.

И тогда первая власть начинает понимать, что хватила лишку в попустительстве при захвате собственности властью второй.

Наступает момент истины: давайте поделим ни вашим, ни нашим — то есть, передадим Исаакий в совместную собственность. Хочешь вернуть украденное? Заплати половину, или другую долю, по справедливости, — и все твое. (Извечно русский вопрос, хорошо известный в местах не столь отдаленных — как делить, поровну или по справедливости). Вообще-то в Уголовном кодексе есть такая статья — рэкет, но не для президента и не для попов пишется Уголовный кодекс.

Такая вот идея передачи в совместную собственность. Причем у собственника – населения Питера — никто ничего не спрашивает, общегородской референдум провести не разрешили. 15 марта питерский избирком отклонил заявку на проведение референдума: «Представленное ходатайство не соответствует требованиям закона. Сквозной нумерации страницы не имеют, не прошиты, скреплены степлером».

Степлером, виданное ли дело? И не прошиты! Да это чудовищное нарушение закона ни в какое сравнение не идет с такой мелочью, как подаренный без спросу изрядный кусок чужой собственности. Плюс большие бюджетные ассигнования на эксплуатацию и ремонт, и все в пользу церкви — то есть, деньги прихожан Гундяев без проблем в карман положит, а все что касается содержания, ремонта, эксплуатации – за счет городского налогоплательщика.

Гоп-стоп по-рейдерски в Санкт-Петербурге. А добрый прихожанин будет платить дважды: в церковную кассу – подаяние (оно же плата за вход) и плюс еще, как налогоплательщик, — из своих доходов.

Царь Александр II, достраивавший Исаакий, никогда не думал, что собор будет принадлежать церкви, даже на условиях аренды. Во многих странах государственные здания конфессионального вида являются государственной собственностью, и мало какие конфессии мечтают забрать их себе. А уж чтобы и в дар получить, и доходы от дара иметь, и чтоб дар оставался на содержании государя или государства, — такого не могло быть даже в мыслях. Конечно, за 2000 лет христианство никогда не было убыточным предприятием, но уж если церковь и имела что, то сама себе строила — на свои средства, не бюджетные — сама эксплуатировала и не брала денежки за вход.

И дело не в деньгах даже, но по Сеньке шапка. Все-таки Исаакиевский собор — не швейцарские часы, которые ухода и уважения особого не требуют, а инструмент и государственной символики, и восхищения, и любования, и познания, к чему церковники отродясь не расположены, равно как жертвовать из своих доходов на детские приюты и хосписы.

Собственник у собора один — государь император, который и в страшном сне не стал бы своё передавать церковникам, чьи аппетиты он, кстати, знал и держал в узде. А после него, государя, подлинные собственники — его коренные подданные, жители города Петра. И без того у них статус столицы отобрали, непонятно на каком основании. Петр не боялся у окна в Европу стоять, там свежего воздуха было больше.

Так что геть ручки от государя императора и его законных наследников – жителей града Петра, от их собственности и на их земле.

И любой «компромисс» тут – та же кража на 50%, но в уголовном кодексе для нее скидка не предусмотрена. Коль скоро на Руси у семи нянек дитя без глазу, то у двух собственников с такого собора точно купол исчезнет.

И уж если Гундяеву неймется и так сильно руки в швейцарских часах чешутся, то:

а) петербуржцы быстро скинутся ему еще на одни. Носить часы на двух руках круто будет (и может, он, наконец, заметит, в каком времени живет);

б) пусть прихватывают мавзолей Ленина в Москве. Со временем заменит его труп своим – красиво будет. И рядышком со своим хозяином.

Или еще можно подарить Исаакию — Милонова, вместо маятника Фуко (трос сохранился), раз уж он так без собора мается. И за сто рублей каждый смог бы видеть, как надо шататься вместе с шатанием партии и правительства. И что все возвращается на круги своя за один оборот вокруг государственного светила.

Февраль-март 2017 г., Санкт-Петербург — Котлас

Впервые за три с небольшим столетия удельный вес населения России от численности населения земного шара опустился ниже 2%. По данным Андрея Илларионова, бывшего советника президента по экономике, а также по данным МВФ, МБ и ФСС, сегодня это всего 1,99% .
В 1913 году население России составляло 5% (максимум), в 1942 году — 4,67%, в 1963 году — 3,94%, в 2008 году — 2,13%. И вот, в 2016 году — отрицательный рекорд. За 25 лет абсолютная численность населения РФ сократилась примерно на 4 миллиона человек: со 145 млн. в 1992 году до  141 млн. — ныне.
Еще в 1960-е, а тем более в 1970-е и 1980-е годы советские экономисты, демографы, социологи и прочие адекватные люди били тревогу: стране катастрофически не хватает народонаселения, прирост слишком мал, несмотря на ту помощь, которую оказывали РСФСР республики средней Азии и Казахстан. Необходим был прирост, превышающий четыре процента, а он не достигал даже двух.
ВВП России (я не про В.В. Путина – у него-то все в порядке) по паритету покупательной способности также упал до исторических низин – до 1,94% от общемирового уровня. В 1913 году он составлял 5,16%, в 1942 году — 3,44%, в 1961 году — 6,13% (исторический максимум), в 2008 году —2,5%.
Та же картина — с паритетом ВВП по покупательной способности на душу населения: в 2016 г. этот показатель составил 97,3%. Сравним: в 1913 году — 103,2%, в 1922 году — 44,0% (исторический минимум), в 1942 году — 75,3%, в 1961 году – 155,8% (исторический максимум), в 1998 году —156,0%,
Несмотря нефтяной бум нулевых годов, когда Россия даже превосходила Саудовскую Аравию по годовому валовому объему добычи нефти, за последние четверть века наша страна вылетела из пятерки ведущих экономических держав мира и переместилась на 7-е место. Путин когда-то мечтал догнать и перегнать Португалию, но что-то пока не очень получается, если не считать количества ядерных боеголовок, особенно на душу населения.
Примечание: когда мы говорим, что относительный уровень душевого ВВП в России опустился ниже среднемирового, мы учитываем и такие государства как:
• Острова Тонго-Тонго,
• Гватемала
• Гаити
• и конечно, Гондурас (по данным советских источников, именно он украл название у России).
Советский Союз когда-то устраивал экономическое соревнование с США и даже думал его выиграть, но не выиграл. Российская Федерация, в свою очередь, бросила экономическую перчатку Португалии, но та перчатку не подняла, и тоже, похоже, не проиграла.
Тем временем откуда-то из-за спины выскочил на второе место Китай и стал дышать в затылок экономике США, несмотря на то, что темпы роста китайской экономики опустились с 12-14% до 6-7% в год. По прогнозам ведущих экономистов, Китай уже через 30, максимум 40 лет должен выйти в мировые лидеры и будет отставать от США только по ВВП на душу населения, а через 50-60 лет – только по уровню научной и научно-технической продукции на ту же душу населения (просто население там очень большое). Впрочем, некоторые прогнозисты задумываются над пересмотром этих прогнозов на случай, если Трамп задержится.
Уже сейчас интеллектуальная элита США валом повалила в Канаду, Австралию и Новую Зеландию, а в дальнейшем, по мнению пессимистов, она может повалить в тот же Китай, в Индию и даже в Мексику. И вот тогда-то Китай может занять первое место уже по всем показателям! При этом Китай – нетто-экспортер, и тоже крупный. Что касается США, то они планируют перейти из нетто-импортеров в нетто-экспортеры, если цена на нефть удержится на уровне 60 $/бар или выше, буквально за несколько лет.
За последние четверть века американцы:
1. Выиграли две войны в Ираке и покончили с Саддамом Хусейном.
2. Теснят ИГИЛ в Ираке и потихоньку продвигаются к Евфрату. Потихоньку бомбят ИГИЛ в Сирии. (Разносить за раз по 100 командных пунктов, как это делаем мы, у американцев не получается. Может, они просто не догадываются, что эти пункты размещены в больницах и гуманитарных конвоях ООН?)
3. Помогают оптимизации сирийской свободной демократической армии, в которой развелось множество инженеров, экономистов, юристов, предпринимателей, менеджеров и т.п. и очень мало рабочего класса.
4. Помогли ливийскому народу избавиться от Каддафи (хотя и сами понесли потери), а сейчас помогают избавиться от Боко Харам и игиловских группировок в Сахаре.
5. Ведут активные боевые действия в Афганистане против Талибана и Аль-Каиды.
6. Сдерживают экспансию Китая в Южно-Китайское море, в том числе и на островах Спратли.
7. Держат ядерный и неядерный зонтик над Южной Кореей и над Японией (которой запрещено тратить более 1% ВВП на оборону, и соответственно, вернуть себе северные японские территории).
8. Кредитуют Израиль, который свои долги не отдает с 80-х годов (хотя на Уолл стрите, конечно, свои люди).
9. Помогают Грузии и Украине.
10. Несут основную массу расходов по содержанию Северо-Атлантического блока НАТО.
11. Финансируют львиную долю затрат ООН, ЮНЕСКО и других организаций.
12. Инвестируют в Азию, Африку и Латинскую Америку больше, чем Китай и Европа вместе взятые.
13. Граждане США мало покупают недвижимости на Лазурном берегу и в Монако. Для этого есть Калифорния и Флорида.
14. Американский доллар дешев. Его можно купить у ФРС США меньше, чем за 1% в год.
15. Четверть века страна живет без рецессий и практически без стагнации.
А мы:
1. Оттяпали Приднестровье у Молдавии (что там производят – никто не знает).
2. Оттяпали у Грузии часть автономных территорий (Южную Осетию и Абхазию), но мандариновв России больше не стало (если не считать тамошних президентов).
3. Оттяпали у Украины Крым (видно, нам не хватало дворцов), сейчас оттяпываем Донбасс (та же история с углем), угробили десятки тысяч мирных жизней – своих и чужих, ненароком задели рейс МН17: лес рубят, без щепок не обходится.
4. Спасли последнего людоеда на Ближнем Востоке (правда, по слухам, химическое оружие у него отобрали).
5. Стерли с лица земли Алеппо, нашпиговали оружием Пальмиру и сдали ее ИГИЛ.
6. Пригнали свой единственный авианосец к берегам Сирии, а затем угнали его обратно. Утратили два самолета ( плюс еще один ранее). И еще угробили один гражданский самолет с редкой правозащитницей на борту у родных берегов.
7. Закатали в асфальт гражданское общество, всю правозащиту и оппозицию, а вместе с ними — заповедные зоны в Сочи, а Байкал просто сожгли.
8. Накололи весь мир с зимней олимпиадой в Сочи всего за 55 млрд. долларов с накладными расходами (но моча финансировалась из тайных статей бюджета).
9. Украли списки избирателей у Демократической партии США и устроили банкет в честь избрания Трампа (правда, пока без салюта).
10. Вылетели из десятки лучших вузов планеты (правда, недавно вернулись в лучшую сотню).
11. За всю историю страны у нас не было ни одного нобелевского лауреата по экономике. …Нет, один есть, но после войны он эмигрировал в США, где и получил эту премию.
12. Установили комплексы «Бастион» на северных морских территориях и в Крыму, комплексы «Триумф» доработали до гиперзвука (технологии 60-х – начала 70-х годов). Начали замену «Булавы» и «Воеводы» на «Сармат», угробили несколько космических грузовиков, в том числе с иностранными спутниками.
13. Космодром «Восточный» когда-нибудь достроим: государственные предприятия не банкротятся.
14. Нарушили фундаментальные международные договоры: о нерушимости европейских границ, об ограничении ядерных вооружений, протоколы Европейского суда по правам человека, нормы и правила Совета Европы, договор с США об уничтожении отработанного урана и некоторые другие международные пакты*. Никто не знает, как обстоят дела с уничтожением химического оружия и его мощностей по его производству, в том числе в Сирии.
15. 70% экономики составляют государственные предприятия. Вопрос на засыпку – какова доля оборонной промышленности в экономике страны, если государство ее скрывает? И какова оставшаяся доля?
Единственная отрасль, где Россия превосходит США, — ядерная. По интегрированному показателю ядерных вооружений (количество боевых частей, плюс средства доставки, плюс методы базирования) – однозначно. При равенстве боевых частей Россия превосходит США по количеству средств доставки и имеет преимущество в средствах базирования. То же касается систем обнаружения и управления по любым компонентам ядерного противостояния — Россия не только не отстает, но превосходит соперника — разве что, за исключением космической разведки.
До заключения договоров об ограничении стратегических вооружений Советский союз имел преимущество не только в ядерных боеголовках, но и в их мощности – до 1-10 мегатонн одна боевая часть. КБ Харитона создало технологии создания БЧ неограниченной мощности (хоть в тысячу мегатонн). При заключении договоров Советский Союз согласился на равное количество ядерных боевых частей и сокращение мощности БЧ до американских 0,2 мегатонн (10 Хиросим). Американцы согласились на завершение советской программы строительства подводных ядерных ракетоносцев. В дальнейшем боевые части и средства доставки были еще сокращены.
Но где-то в КБ, в НИИ, хранится техническая документация. Сдуть с нее пыль и запустить производство – недолго. Если в ФРС США кредит стоит под 1%, в ЦБ России – в десять раз больше. Очень нужны деньги из США, своих на войну не хватает.
Зато в  России выросло количество тюремного населения. За последние несколько лет — на 30%, до 650 тысяч человек. Выросли реальные сроки, которые дают суды, усилился пресс со стороны ФСИН, сократилось количество УДО и переводов в колонии-поселения. Нас что, консервируют на случай ядерной войны? Нам ведь все нипочем, мы привычные и выживем, даже когда никого больше не останется.
Мой прогноз: в ближайшие 20-30 лет Россию ждет военная и военизированная стран с большой, развитой оборонкой и обслуживающими производствами, финансируемыми за счет углеводородов (и за счет иностранцев, если получится). Про достойную науку (не военную), образование (не военизированное), медицину (не катастроф), достойную пенсию (не отставникам и не работникам тяжелых производств), про приличные детские сады (не для детей депутатов), про приличные тюрьмы (для всех остальных) лучше забыть, особенно молодежи.
Так, прорвемся?
Послесловие. В 1992 году я пригласил знакомого американца с русской супругой (два высших образования, уехали в США), а те до кучи – пару из Санкт-Петербурга (балетмейстер с прима балериной Мариинского театра), на ужин в ресторан «Три пескаря», что был рядом с Лубянкой. Ужин на пять персон с дорогой рыбой и икрой, армянским коньяком, чистым итальянским вермутом, бордо и прочая, и прочая, обошелся мне в 187 долларов США, плюс 13 долларов на чай. Сейчас на зоне за эти деньги свежего огурца не купить.

*Примечание. На дюжину нарушений и расторжений Россией фундаментальных международных пактов американцы ответили только одним – выходом из договора по ПРО. Цель – американские системы против ракет Ирана. Они, если полетят, то над территориями Украины, Польши, Норвегии и Канады. Размещение системы ПРО в центральной Европе совершенно безопасно для России. Их не переоборудовать в наступательное оружие, что бы там ни кричал министр Лавров. К тому же, в любом случае, такими тяжелыми ракетами невозможно стрелять ближе 4-6 тысяч км, у них «мертвая зона» в этом радиусе по суше, это не ракеты малой и средней дальности. Но Россия уже давно оснастила себя системами С-300 и С-400, и получается, что оснастилась не худшими системами ПРО, предназначенными для ликвидации любого ядерного оружия на подлете. Так кто же первый нарушил договор по РО?

Кому что, а лысому гребень. Если в нашей истории нет ни одной не позорной страницы, то гордиться надо позором и возвеличивать его. Тут есть всего две группы лиц: одна последовательна и гордится всем позором без исключения, а другая выборочно, на остальную часть стыдливо прикрывая глаза. Стоит ли удивляться, что первая мечтает о реабилитации, например, усатого. И действительно, разве это справедливо? Ученик был хорошим учеником, превзошедшим учителя, и все заслуги по его воспитанию без стеснения принадлежат его учителю. Однако памятники ученику снесли, а его учитель стоит, сидит и даже лежит на Красной площади.

Нашу страну можно сравнивать с какой угодно, потому что всегда любая другая будет прямой противоположностью. Применив логическую эквилибристику можно увидеть схожесть между противоположным. Но в действительности ее ни с чем нельзя сравнить (за исключением как с теми, кто с нее взял пример), ни с Верхней Вольтой, ни с Того, ни с каким-нибудь племенем в дебрях Амазонки, последнее может воевать с другими, постоянно и ни на жизнь, а на смерть, но если его не заразить таким примером, но ни за что не додумается, чтобы какая-нибудь его пусть самая отмороженная часть захватила в нем власть и начала уничтожать другую часть, причем лучшую и до основания.

В племени это не произойдет, хотя бы из чувства самосохранения. А у нас затем еще и захватили признаки уничтоженной части — ум, честь и совесть, прихватизировали их, и навесили на себя в полной уверенности, что так оно и есть. Я не о проблемах (если это можно назвать проблемой, а не сутью) страны. Чтобы осмыслить ее нужны не философы, не экономисты с юристами, и не историки, а высококвалифицированные психиатры и желательно побольше. Они не будут в бессилии разводить руками и со злости скрываться (из-за безутешности своих потуг) за фразой, что умом тут ничего не разберешь. Разобрать можно, просто психиатры должны быть высокопрофессиональными. Но я не психиатр. Я лишь об отдельных священных коровах этой психушки, и, возможно, не самых главных (не о мавзолее даже).

В советские времена из года в год росло производство калош. Согласно марксистским догмам, тем более в советской интерпретации, количество когда-то всегда перерастает в качество. И я все ждал, когда из этой массы калош возникнет хотя бы один финский сапог. Но так как стало ясно, что доживут до этого только те, кто будет жить при коммунизме, возник иной вопрос: какие прибамбасы наши пришпандорят на эти калоши, чтобы они хотя бы внешне заткнули за пояс противный запад. Но не успел возникнуть на него ответ, как возник другой вопрос: а куда они собственно делись? После чего возник следующий вопрос: их делают из бриллиантов?

Идеи красных террористов (не путать с ИГИЛ, у них черное знамя) были действительно исполнены. Изобретенная ими священная корова — идея светлого будущего и его практическое воплощение, получившее название не коммунизма, но Гулага, давала действительно немыслимую отдачу: часть населения не знала, как лучше взять под козырек, а значительная часть, получившая прописку в местах, действительно отдаленных (иной раз даже невозможных), также не ведала, что она обязана этой пропиской всего лишь потребностям соседа расширить свою жилплощадь или коллеги по службе повыситься в должности. Кем можно было бы заменить эту половину на самых тяжелых участках гигантских строек, на добыче цветных металлов или почти ручном получении первого оружейного плутония. Какие бы без з/к были затраты и не появились бы ненужные политические последствия для усатого задолго до того, как он отошел от дел.

Гулаги были перелимитированы и даже их выгодность для власти в конце концов существенно снизилась. После ухода усатого, политических почти не осталось, хлеба и и другой пищи стало больше (от ячки до гречки), температура в бараках как правило повысилась, лет через 50-60 можно ожидать фруктовые столы з/к, а прибамбасы уже есть. Например, в старейшей русской тюрьме Бутырка нарисовались изменения: унитазы, которые есть не в каждом доме.

Но одно осталось неизменным с усатых времен: уровень рецидивности, который вопреки всем переименованиям, перестройкам и законотворческим переделкам закрепился на уровне 70% и категорически отказывается меняться, как бы не менялись законы. Плюс святая корова большевистской изобретательности — принуждения к труду, как единственная гарантия превращения осужденного в ангела с большими крылышками. Других целей вроде нет. А корова эта совсем перестала давать молоко, хотя казалось бы кормить ее стали лучше. Вот уже больше 20 лет затраты на содержание коровы — промзоны в колониях = много выше, чем отдача стоимостью произведенных товаров и услуг. И явно не факт, что когда в зонах будут даже давать клубнику, рецидивность упадет до худших в Европе 30% или тем более до 15%.

Шаламов когда-то заметил, что зона одинаково развращает и палачей и их жертв. Но в современных условиях с ним трудно согласиться. Она развращает только палачей (ныне сотрудников — мы же зажили в демократическом государстве), а уж насколько они в свою очередь развращают осужденных, зависит от их индивидуальных особенностей. Потому что именно на них наложено не право даже (правом можно и не пользоваться), а неукоснительная обязанность насиловать к труду— обязанность принуждать — и трудно не стать отмороженным рабовладельцем, когда тебе за это еще и зарплату платят. Зона криминализует сотрудников: без согласия на это их не принимают на работу. И не будет такого ангела, который, устроившись на работу во ФСИН, не стал бы чертом.

С гулаговских времен это изобретение — трудовая повинность, — как была священной коровой так и осталась. И от одной мысли, а не уничтожить ли ее, любой специалист или общественник впадает в ужас. Даже подумать об этом страшно. Вот только никаких более серьезных причин для беспредела — криминализации сотрудников — не существует.

Если проследить подлинные причины, глубинные: убивать осужденных, их калечить, ломать психику и отнюдь не в пользу аристократического поведения, то других причин этому просто нет. А то, что отдача от трудового воспитания оседает в карманах самих воспитателей, это лишь десятое следствие наложенных на них обязанностей. Никто не анализирует и не замеряет криминализацию сотрудников, да и самих властей в целом, от существующей системы исполнения наказаний, а высокий процент рецидивности всегда воспринимается, по крайней мере обществом, как вина прежде всего общества.

Это на западе и государство и общество всегда воспринимают любые преступления, хотя бы на малую толику, как свою вину. Но с гулаговских времен это государство всю ответственность за преступность с себя полностью сняло и целиком и полностью возложило исключительно на преступников (оно тут не причем, наоборот, старается, перевоспитывает, прежде всего к труду, и если него что-то не получается, то оно старается на все 100%).

Гулаг возник и возник потому, что он был выгоден, и выгоден власти. И он не будет уничтожен никогда, как бы не было выгодно его уничтожение обществу, если его уничтожение не будет выгодно власти. Предложите власти крупную выгоду, хорошую прибыль от Ваших предложений по ликвидации гулага, тем более в условиях дефицита бюджета, чтобы конкретная прибыль в нем была и конкретные сокращения затрат, и власть, если поверит, возьмет на вооружение любую вашу хрень. Предложите власти такую реформу, которая дает ей очевидную социальную и политическую выгоду с одной стороны, а с другой рост доходов или сокращение затрат (а лучше то и другое одновременно) и почему бы ей не выполнить.

Так можно ли зарезать священную корову? Да, но только если ее хозяину — власти будет это КРАЙНЕ выгодно. Пока же все предложения правозащитников и специалистов требуют дополнительных бюджетных ассигнований. Легче у нищего монету выпросить, чем такие реформы от власти, которая и так не знает, какого еще ей ограбить.

1. Прежде всего надо законодательно запретить любые поползновения эксплуатировать заключенных. Именно потому, что это выгодно, легко и оправдано. Самое доступное бывает самым умным только у вора. Каждая попытка использовать осужденных должна иметь свою цену — срок для сотрудника. Есть наказание общественными работами и оно должно выполняться неукоснительно, с лишением свободы оно не связано; есть лишение свободы — оно никак не может быть связано ни с какими работами; есть штраф. И если какому-нибудь суду или законодателю вздумается наказывать обвиняемого двумя наказаниями за одно и тоже преступление, то пусть хотя бы пропишет это в своем приговоре.

2. Не повторять ошибок (а фактически беспредела) и не менять минус на минус. У кого-то уже возникла идея заменить одних бояр на бояр получше — передать промзоны из ИК в спецпредприятия — ФГУПы. Это пошлая иммитация реформ. Пример уже есть — создание ФГУПов по коммерческой торговле продуктами заключенным и обвиняемым с такой силой ухудшили ассортимент. Если раньше з/к мог пожаловаться начальнику СИЗО на тюремный ларек и даже чего-то добиться, то сейчас он может писать хоть президенту. Как об стенку горох. Эти ФГУПы с такой силой ухудшили ассортимент, подняли цены и обрушили на з/к контрафакт, что можно подумать, что кроме него ничего нет.

Надо прежде всего ликвидировать промзоны и раз и навсегда покончить с этой сталинской г..дой, физически почувствовать какая удивительная выгода от этого будет и государству и обществу и даже самому ФСИН. Только в деньгах десятки и даже сотни миллиардов в год! На промзоны уходит не менее 30% затрат государства на ФСИН, которые составляют более 800 миллиардов в год и превосходят многие социально значимые отрасли страны (не исключая здравоохранение).

Если передать промзоны спец. ФГУПам, то это затраты не только на новый пылесос уникальных возможностей все той же рабской эксплуатации осужденных, хоть под контролем других госорганов, хоть под контролем совместно с общественностью, но и генерация новых возможностей для коррупции и беспредела. И если теща начальника колонии, из которой промзона будет переведена в ФГУП, не будет работать в этом ФГУПе, то это будет жесточайшей ошибкой не тещи, а зятя. Потому что надо беспокоиться не только о своем кармане, но и о кармане тещи.

3. Только после этого можно думать, а нельзя ли ликвидированные промзоны на что-то использовать, и получить дополнительный эффект от их ликвидации. И он есть, действительно, если землю промзон со всем, что там находится передать в аренду частным лицам. А так как эта разруха им будет и нафиг не нужна, то передавать в аренду надо, во-первых, без обременения, совершенно бесплатно, а во-вторых, лишать эти зоны налогов на продукцию, которая на них будет произведена, и на зарплату, которая за нее будет платиться. По конкурсу, к которому законодательно будет закрыт доступ тех лиц, которые хотя бы слегка могут оказаться аффилированными не только к сотрудникам ФСИН, но ключевым сотрудникам любых госучереждений.

Тогда на этих заброшенных территориях будет производиться столько продукции с одного кв. метра земли, сколько не производится ни в одном другом месте. То же касается и зарплаты. А безналоговый частник согласится даже за свой счет охрану такой — его — зоны, но исключая собак и колючей проволоки. Не надо копировать гитлеровскую Германию и устраивать Освенцим на части территории ФСИН. Любой ФГУП всегда заинтересован в хорошей отчетности, в своей монополизации и в лично-государственном кармане. Но только не в эффективном управлении честной конкуренции. И не надо будет криминализировать сотрудников ФСИН или других госчиновников принуждением их к принуждению осужденных к недобровольной работе. Основная масса осужденных сама побежит устраиваться на работу.

Сегодня не менее половины колоний не могут занять свой контингент трудоустройством — мест не хватает даже на 50% его численности. Но никто не считал, каков процент рецидивности у тех, кто отпахал весь срок и у нетрудоустроенных. Но и на вскидку нет сотрудников ФСИН, которые думали, что у тех, кто работал, рецидивность меньше, чем у отказников. А вот у тех, кто в зоне учился и получил полное среднее образование, рецидивность в 1,3-1,5 раза меньше. Кто-то со скрипом, но в итоге все вынуждены это признать. А если в зоне есть что-то подобное колледжу, то есть и те, кто поступал в ВУЗы.

То же касается земли и таких активов на ней, как столовая, прачечная, баня, парикмахерская и даже вещевой склад (не говоря о магазинах). Все они отдаются в аренду частнику на условиях наилучшего от них предложения при наименьших ценах. В нормальной тюрьме государственные служащие только собственно тюремщики, охрана. Все остальные либо профильные специалисты других министерств и ведомств (психологи, медики, масовики-затейники), либо частники. Конкурирующие за рынки сбыта или наиболее выгодные условия производства и выгодную рабочую силу (безналоговую или хотя бы слабо-налогооблагаемую).

Сегодня, грубо, в зонах сидит 1% дееспособного населения. Работает 05-0,7%. А их вклад в бюджет (и в ВВП) не достигает и 0,1%, даже включая вклад в карманы сотрудников. Перевод. Перевод промзон в свободные экономические позволит производить вклад в ВВП с одного наемника даже больший, чем с среднем по стране от одного работника. И это кроме ликвидации криминализации ФСИН. И экономия за счет ликвидации затрат на промзону, и прибыль — увеличение выпуска продукции и услуг, и конец криминалу и коррукпции ФСИН, если, конечно, частный арендатор будет действительно не аффилирован. И ни копейки не надо из бюджета, он и так по швам трещит.

И это возможно, если очень захотеть. А что касается УДО…. Надо планировать государственные средства на содержание з/к на оставшейся территории не по количеству осужденных, а по количеству кв. метров территории, оставшейся УФСИН, на которой они содержатся. Тогда ФСИН будет выгодно не увеличивать количество осужденных на 1 кв. метр, чтобы получить побольше средств, а наоборот сокращать.

Преступление руководства Сегежской колонии против осужденного гражданского активиста И. Дадина является тяжким преступлением, совершенном на основе злоупотребления служебными полномочиями и превышением должностных обязанностей.

Случай с Дадиным, гражданским активистом, вышедшим на улицы Москвы целых 3 раза за один год одиночкой с плакатами, которые нельзя назвать ни серьезными антиправительственными лозунгами ни настоящими плакатами, но которому полиция и суд додумали революционные призывы, в меру своей фантазии и страхов, является классическим апофеозным примером «радушной» встречи политзэка на севере Европейской России.

Во-первых, сам по себе, суд это еще не суд. Он устанавливает только сроки беспредела для осужденного с политоттенком (хотя бы). Подлинный суд устраивает СИЗО: для кого-то  — из ненависти к богатым, из необходимости поправить и уровнять финансовые состояния, для кого-то для постройки доказательной базы, которой нет совершенно, даже мнимой, для кого-то из-солидарности с потерпевшими, а для кого-то по всем пунктам сразу. А затем уже, в свою власть и силу по всей программе вступают в свою «работу» исправительные учреждения колоний любых типов, но не колонии-поселения. В последних много меньше ресурсов и возможностей для убийства и пыток осужденных и выход из них трупов и серьезных калек почти отсутствует – я что-то не знаю таких случаев. Любая статья за несогласие с властью, начиная с оскорбления ее величества представителя, не имеет своим следствием колонию-поселение. Для несогласных заключения начинаются с общего режима, как минимум. Для антиполитических – чиновников министерств и ведомств, топ-менеджеров госкорпораций, сотрудников и близких родственников, правоохранительных органов (чтобы они не натворили),надо очень постараться, чтобы попасть не в поселение, а хотя бы в колонию общего режима.

Во-вторых, большая масса действительно политических все таки хватается и осуждается прежде всего в Москве. И для политзаключенных нарушаются сразу все законы. Существует рекомендация Минюста, почти закон, который согласуется с мировой практикой: держать осужденных как можно ближе к дому, но политических это не касается. Рекомендации ФСИН для осужденных Москвичей – в 500 км  от Москвы, раз уж в самой Москве колоний нет. На территории в этих границах от Москвы найдутся с десяток областей и в разы больше колоний, куда можно было бы  поместить осужденного активиста. Это фундаментальный закон пенитенциарных систем – держать осужденных поближе к дому, не разрывать социальных связей, наоборот восстанавливать. Политических все-таки не тысячи, а десятки, пусть сотни и, как правило, все первоходы. Но ФСИН поступает прямо наоборот. Даже «болотники», ставшие известными всему миру, в большинстве случаев коренные москвичи, абсурдность обвинений которых в уголовном преступлении понятно даже самому дебилу, и те не все попали в этот полутысячный радиус. Своим собственным судом ФСИН может задвинуть политзаключенных за тысячи км и даже в Сибирь (зато понаехавших ФСИН может оставить как раз в этом радиусе, хотя их отчий дом действительно далеко от Москвы). При этом ФСИН этим собственным судом, совершенно бесконтрольным и, действительно, политическим, убивает сразу несколько «зайцев» в своих сугубо незаконных интересах. Поэтому:

1. Во-первых, родственникам, адвокатам, правозащитникам действительно сложно контролировать положение осужденного. Дело даже не в деньгах, ФСИН умудряется засунуть в наиболее отдаленные места, в совершенно незаселенных территориях, куда не попасть прямым самолетным рейсом, а то и на поезде не просто добраться.

2. Во-вторых, что важнее, маленькие удаленные городки или селения – это замкнутые, интровертные общины, племя со своими порядками, законами и традициями, даже говор и слэнг у них могут отличаться не только от московских или иных регионов, но даже и от других таких же местечек в той же области (некоторые слова и выражения я, лично, здесь стал понимать не  с первого раза, по ситуации, по ситуации, также местные порядки и традиции, что и подводит. Думал, что прежний опыт более менее достаточен для понимания ситуации, ан нет).

Чем дальше от Москвы, тем выше уровень беспредела, но не для всех осужденных, а для политических особенно. Местечковая власть, — от сотрудников зон и СИЗО до судов, настолько хорошо выделяет политзаключенных от других зэков, что делает это даже лучше правозащитников и независимых общественных активистов. Тем более на базе фундаментальной местечковой ненависти к Москве, но не к своему начальству, ради которого готовы жизнь отдать. А к тем, кто против него выступает. А ко всем, кто против него выступает,— ко всем этим антиправительственным элементам у них совершенно особое, эксклюзивное отношение.

Любой самый тяжкий преступник – свой для любой администрации СИЗО или ИК, и чем дальше, тем больше. Это закон, который доказывается легко также и методом от обратного: Лебедев политический наоборот, не просто сливший лидеров Левого фронта Удальцова и Развозжаева и элементарно утопивший их в угоду следствию, не только не был отправлен в колонию из СИЗО, а  вольготно отсидел в той же «Бутырке», в которой успешно слил своих товарищей, на какой-то блатной должности в хоз обслуге и успешно вышел досрочно живой и здоровый, без травм и аварий. Такая же возможность была и у Дадина: остался бы в Бутырке, имел бы шансы выйти по УДО.,но он был отправлен в колонию, буквально через пару месяцев срок подходил. После вступления обвинительного приговора в силу, ни у следствия, ни у администрации СИЗО нет особых оснований для пыток, избиений и прочих наездов, даже для каких-нибудь выговоров и прочих наветов для отрицательных характеристик в суд по УДО.

Поэтому обычные заключенные в СИЗО даже ждут и рады как можно быстрее выехать в колонию, где им несравнимо легче и лучше. А вот политическим оставаться в изоляторе даже если на несколько лет выгоднее, И родные и близкие рядом и защитник и правозащитные организации свои, а не чужие.

В царской России, кстати, политические никогда не содержались вместе с уголовниками. Вообще царская власть была несравненно демократичнее к своим оппонентам. Например, Вера Засулич была оправдана царским судом, несмотря на очевидность ее стрельбы в генерал-губернатора Санкт-Петербурга. А у нас в Ханты-Мансийске не успел суд вынести обвинительный приговор подсудимому по убийству полутора полицейских, как он тут же был убит в СИЗО сотрудниками. Причем там правозащитники ни до, ни после не принимали абсолютно никаких мер. Разве это не политическое убийство? И чем лучше замена официальной смертной казни на неофициальную самосудом сотрудников СИЗО, ИК и под прикрытием следствия и прокуратуры. Особенно по надзору за УФСИН. Из-за отсутствия рядом родственников, адвокатов и правозащитников всегда происходит беда.

В городках на уровне 100000 населения и менее – одно МВД, прокуратура, следствие и суд, горбольница и скорая при них. Если и в крупных городах они объединены единой корпоративной заинтересованностью, то в мелких к этому добавляются и конкретные родственные связи: друг другу мужья, жены, братья, сестры и другие близкие родственники, в крайнем случае друзья по детскому саду и школе, а уж если поселения и вовсе мелкие, то и из одного дома, подъезда и даже квартиры, с одного огорода. И еще есть гражданские браки, для тех, кто не состоит в официальном. Любой иногородний, пошедший против власти для них хуже иностранного агрессора, действительно предатель Родины, враг их местечка и личный враг, вставший им поперек горла. Причем остальные осужденные могут относиться к ним точно также. Так что любым, даже самым дурацким ФЗ здесь не пахнет. А про конституцию давно можно забыть даже тем, кто её принимал, иначе точно за иностранцев примут.

Все эти местечки, которые иначе как спаянной, дружной, единокровной мафией не назовешь, заранее готовы к приему любого иностранца, тем более политического или даже любого иного по антивластным статьям и экстремизму. Любой, по самым тяжким статьям, по убийствам, грабежу и т.д., если потерпевший простой гражданин – у них свой, в конце концов власть сама этим занимается, любой, кто пошел против власти – кровник, кровный враг, и для медицинских работников (частных клиник в местечках не бывает, да и они в зависимости от власти) – не меньше, чем для непосредственных мочильщиков. Большинство ОНК в регионах, уже точно (или иные «правозащитники») – также верные слуги и родственники властей и могут первыми заявить о преступности осужденных, если от тех вышла какая-нибудь информация о беспределе администрации.

Так было в Котласе, в Самаре, в других ставших известными случаях, когда я сидел в Торжке, в колонии под Тверью в прошлый раз, не успела приехать ТВ-группа от Максимовской, тогда еще работавшей на РЕНТВ, как тут же понаехало местное ТВ, которое находилось не просто под контролем у ФСБ, а под непосредственным его управлением. И местная уполномоченная не только открыто защищала разбойную региональную власть, но и обосновывала свою позицию письменным договором о дружбе, мире и сотрудничестве с местным УФСИНом. Хотя казалось зачем он нужен уполномоченному практически из центра. А местная представительница одной из известных правозащитных организаций, запросто получившая свидание со мной, битый час убеждала меня, что преступления администрации законны и обоснованы, а запросы найти хорошего адвоката и гарантии приличных денег ему и вовсе встретила агрессивно и злобно.

Все доказательства, свидетели, свидетельства и пр. и пр. самого гуманного и законного отношения к правозащитникам у этой мафии готовы задолго до поступления к ним политического по соответствующим сигналам из ФСИН, ФСБ и т.д. за месяц вперед. Так что фэйс об асфальт полицией на площадях и улицах Москвы и в обезьянниках ОМВД плавно перетекает в фэйс об тайбл (в лучшем случае) и впадения в СИЗО со шконок, а после обвинительных приговоров в унитаз. Сотрудники местечковых СИЗО и ИК даже не знают, а на что еще унитазы могут пригодиться. Так что все свидетельства вплоть до медицинских, о самом лучшем и гуманном отношении к политическим, могут быть еще дополнены доказательствами грубых нарушений таким осужденным правил внутреннего распорядка, а то и готовыми доказательствами совершения ими новых уголовных преступлений. Заранее.

Для того, чтобы хоть как-то разорвать этот порочный круг надо:

1. Ввести законодательно требования содержать осужденных рядом с их домом, как можно ближе. Для Москвы, Петербурга, Екатеринбурга не дальше 20-100 км от места их проживания, законодательно запретить высылать москвичей далее Московской области. Для них всегда должно найтись местечко поблизости. А если его нет — все равно найтись. Отсутствие мест поблизости – это проблема государства и ФСИН, которую они должны решать, но не осужденного, их близких и не правозащитников. А тех, у кого дом, фактические родственники и друзья далеки от места суда и преступления, так же высылать к ним: чеченцев в Чечню, татар в Татарстан, таджиков в Таджикистан и без права возвращения до окончания судимости.

2. Ввести обязанность местных лечебных учреждений (ближайших к месту происшествия) осматривать пострадавших не позднее час-полтора с момента получения травм и прочих издевательств.

3. Вывести наконец-то медработников из состава ФСИН в Минздрав РФ с сохранением льгот.

4. Законодательно закрепить исключительное право формирования ОНК старейшими правозащитными организациями России. Определить их не трудно по датам их первоначальной регистрации, рейтингу упоминания в средствах массовой информации, собственным СМИ, сайтам и печатной продукции. Пока они есть. С приглашением в участии виднейших международных правозащитных организаций.

5. Закрепить в законах запрет на любое участие в ОНК любых бывших или нынешних представителей не только силовых структур, но и любых государственных учреждений, а также их родственников. Пусть лучше в ОНК будут домохозяйки и дворники без опыта общественной работы, но абсолютно не связанные с государственными службами, чем заслуженные капитаны и подполковники любых родов войск, МЧС или госпенсионного фонда. Это должна быть не (и даже анти) государственная организация.

6. Обеспечить права членов ОНК посещать места лишения свободы, любую их дыру и туалет, в любое время дня и ночи. И без какого либо предупреждения.

7. Не ограничивать права ОНК только регионом их регистрации, а наоборот стимулировать перекрестные посещения ими колоний и СИЗО, а также ОВД и психбольниц в других регионах, в том числе для обмена опытом и взаимного контроля
Что касается Дадина, то его надо вывезти не в соседние регионы, а не менее, чем в Питер и представить на суд действительно высококвалифицированных гражданских медиков и лечебных учреждений, абсолютно независимых от государства. Запротоколировать его показания под аудио и видеозапись лучше и тщательней любого следователя и дознавателя, затребовать от правоохранительных органов не просто разобраться, а возбудить уголовное дело по ст.285,286 и другим УК РФ (в том числе за фальсификацию доказательств, за ложные сведения и т.д.). Половины уголовного кодекса, в принципе, должно хватить для возбуждения этого уголовного дела.

Nota Bene: Случай с Дадиным надо использовать для серьезного наезда на власти: не успели засунуть в ИК, а его уже чуть не убили.

Мохнаткин С.Е.

В 1996 году в одной из столиц восточной Европы я получил выгодное предложение от представителя UBS-банка, — межбанковского кредита, а друзья посредники предложили клиента в Москве, якобы представителя крупного российского банка. Я занял денег и покатил в Москву, где меня встретили чисто по-русски. Переговоры (у посредницы дома) сорвались. Представителями оказались: бывший генерал КГБ с красновато-синеватым носом, который предложил перетереть меня на заседании соответствующей комиссии чека из-за несговорчивости (он понимал только наличные средства), а его партнер — в лоснящемся спорткостюме с лампасами (разве что малиновый пиджак забыл дома) и вовсе предложил «перетереть» не откладывая. А посредница заявила после, что ей позарез нужно сто долларов — день рождения сына завтра, а долги ей должны отдать только через день. Мне некуда было деться, так ей дико нужны были деньги. Я показал бумажник и отдал последние сто из 130 долларов, что остались, с предложением вернуть через четыре дня.

На пятый у меня был билет до Киева, на перекладных обратно, и больше ничего.

Деньги она не отдала, и я сел в поезд уже сутки не жрамши. (На западе я обещал вернуться, выбора тут у меня также не было, как не было знакомых в Москве). В поезде я начал «петь» бригадиру бригады проводников: так, мол, и так, меня у вас ограбили, остался только дипломат с документами, паспорт, ну и галстук на шее, и ни копейки денег. Бригадир ответил ясно: «А я что? Обращайтесь в транспортную милицию на вокзале в Киеве».

Так и пришлось.

За конторкой было 3-4 парня, которые что-то писали. Один из них предложил подождать. Наконец, минут через тридцать, один спросил мои фио (все строго на Вы). Еще через пару минут он вышел… со справкой о том, что у меня украдены документы, для бесплатного проезда, до самой границы… И сказал: Вы уж когда доедете, куда надо (до Чопа), порвите ее и уничтожьте, за такие справки нас жутко наказывает министр МВД, жуликов много, он строжайший приказ издал недавно — справок таких не выдавать (до сих пор жалею, что так и поступил. Надо было на память оставить, причем вечную). Еще через пару суток я был в Чопе, а дальше как?

Вверх по карте у меня жил знакомый, в Иваново-Франкiвске (польском город Станислав при основании). Я ему давно должен был 70 тысяч долларов, два года уже, как просрочил возврат, но 200 долларов-то он даст, надо же как-то в Европу пробраться? И я порыл вверх по карте — поездом до Львова, а там — автобусом. Кондуктора там и вовсе меня «посылали»: нет билета, ну и .... с ним, даже справку не смотрели.

В И.-Франкiвске я даже позвонить другу не мог, у меня действительно ни копья не было.

Я не был у него никогда, но дом и квартиру нашел, они были в записной книжке. Звоню. Дверь открывает его жена (Она несколько раз брала трубку, когда я звонил, и голос ее забыть сложно). — Сергей дома? — Нет, он в командировке (кстати, этих глазков для подсмотра в двери не было, цепочки — также). — Ну извините.

Я уже развернулся, чтоб уйти, как тут вопрос: А Вы такой-то? — Да, это я. — А Вы проходите.

Трижды я не заставил себя упрашивать. В общем: салатов там было куча, я всех их не помню. Конечно, наваристый, сытный борщ, что-то еще, даже водку предложила (единственный раз в жизни я пожалел, что не пью водку). Она многое мне рассказала, а я умно держал беседу, поддакивал, и ел медленно, но верно, как будто был абсолютно сыт.

Короче, я взял реванш и наелся не только за три дня голодовки, но и набил свой курдюк на две недели вперед. А когда я прощался, даже мелькнула шальная мысль: а не занять ли у нее денег? Но до этих низин я все-таки не упал.

Через час-полтора я вывалился из квартиры, как тот волк из киевского мультфильма — животом мог проломить любой плетень. Так же спустился без билета до Чопа, а дальше?

Потоптался, и дальше, вперед. Прошел таможенников, погранцов, вышел на перрон, где уже, видимо, был Собянин, так как он весь в плитке. И никого. Электричка за границу уже стоит. Но не успел я войти в открытый тамбур, как прямо на меня вышли два контролера-кондуктора, глаза которых взорвались огнем и с уст полетел отборный мат, хотя я понимаю только по-русски. Но было ясно, что они готовы меня съесть со всем съеденным и не только с ним (возможно, видели меня раньше, я уже ездил в электричке без билета).

Пришлось выйти. И встать, т.к. делать было абсолютно нечего.

Неожиданно ко мне подходит девушка. Какая девушка — слов нет. Могу сказать только, что пилотка слегка набекрень, шатенистые кудряшки из-под нее, глаза карие и бесконечные, юбка −12 см выше колена, максимум 12 с половиной, все при ней и каблучки 6 см. Пограничница. И строго так спрашивает: Вы без билета? В ответ сугубо русский ответ — молчание и угу. Стойте здесь, и ждите, я буду через 15 минут. Я с места боялся сойти на сантиметр. Минут через 20 подходит, и почти пальцем показывает: «Видите последний вагон? Зайдите, сядьте и сидите». Я не любитель выполнять чужие приказы, но тут выполнил очень безропотно. В купе (за плестиглазовой прозрачной перегородкой и дверьми — по три полукресла с обеих сторон) никого не было, да и в целом в вагоне почти не было никого. Через полчаса проходит она, уже с подругой, с брюнеткой, такой же блистательной. Сразу заметила меня и строго так говорит: сидите и никуда не выходите (и снова, можно сказать, пальцем пригрозила). Будут высаживать — не подчиняйтесь! Пограничная зона! Только с нашего разрешения! А мы разрешения — не дадим!! И даже повторила, как будто я олух.

Еще через полчаса я был по ту сторону кордона. А там через час электричка до той столицы, куда я стремился, сесть в нее труда не было. И снова я оказался один в таком купе, но ко мне подсел парень около тридцати лет, хохол, причем рядом. И началось. Он был из тех людей, которые не могут не говорить. Он мне рассказал все про свою семью, про свою маму, про дядю (что в министерстве и оформляет ему стажировки в западные университеты, куда он три раза уже ездил (на год-два), сейчас в какую-то четвертую страну), какие девушки в Польше, какие в Германии, и т.д., а затем говорит: Вы без билета? (А он-то откуда понял?! И галстук у меня был не помятый, и рубашка почти чистая, как мне кажется). «Вы, как контролеры пойдут, идите в туалет, а когда пройдут, я Вам постучу». И действительно, скоро пошли контролеры, а я ушел в туалет покурить. Но в нем было настолько чисто, что там жить можно, а не курить. На второй сигарете стук в дверь, и я вернулся обратно. И тут он взялся за свою дорожную сумку и начал кормить меня пирожками, салом, чем-то еще, что насобирала ему в дорогу любящая мамонька, и буквально впихивал их в меня, как я не сопротивлялся. Сопротивление было просто смято. А на вокзале в столице мы расстались, даже не обменявшись телефонами.

Противники детей при входе в метро там не такие жестокие, как в Москве (а на некоторых станциях их вообще нет), я без труда проскочил в него, и через двадцать минут был на конечной станции, от которой надо было еще проехать немало автобусом до семьи небогатых пенсионеров, в которой я снимал комнату, вначале, а затем жил бесплатно, когда деньги кончились. Позже я называл их вторыми родителями, так как они мне помогли не только в этом. Я потоптался и пропустил один автобус, и, наконец, набравшись храбрости, зашел в следующий. Но кондуктор даже не обратила на меня внимание. А еще через полчаса я был у них дома и пил кофе.

В общем такие они, «бендеры». Фашисты-садисты. Пока не накормят так, что живот болит, не отстанут. И евреи. Семья, в которой я жил, была чисто еврейской.

Я больше не видел той девушки-пограничницы, которой даже спасибо не сказал, жены своего знакомого (чистого западенца), у которой чуть денег не занял, ни того парня, что набил мое пузо вкуснейшими пирожками. Возможно, они в национальной гвардии (как Н.Савченко), возможно и нет. Но на Майдане они точно были, не сомневаюсь.

Чтоб живы были и здоровы были.

И чтоб Украина была неделимая, единая, и их страной.

И чтоб Путин не лез через нашу границу.

Тем более через чужую.

Как-нибудь без него разберемся.

Ходорковский вышел на свободу. В качестве точной информации можно безусловно доверять только информации его адвоката Клювганта, и он только что подтвердил в Интернете, что Ходорковский действительно покинул колонию.

Помилование политических — явление, конечно, не просто редкое, а абсолютно редчайшее, и если я не ошибаюсь, это второе после моего собственного, после помилования меня президентом Медведевым (2012 год).

Но надо сказать, что его (Медведева) указы тогда не особо тщательно выполнялись. После того, как стало совершенно ясно, что указ президент подписал (а он вступает в силу с того момента, как президент отрывает свою авторучку от подписи на Указе), меня колония мурыжила еще более трех суток под различными предлогами (не получили оригинала, что-то еще, и т.д.). А это уже совершенно незаконное лишение человека свободы и, формально, преследуется по закону: без основания лишать человека свободы нельзя ни на один момент.

Лично я воспринял известие о помиловании совершенно спокойно, даже слишком спокойно. Во-первых, для начала оно было очень неопределенным и неофициальным, через сотрудников колонии (случайно), затем через адвоката на свидании, но уже тогда администрация выдвинула требование получения Указа в оригинале с приказом на его освобождение (чтоб за подписью начальника Управления ФСИН по области),  — ту систему не трогало ничего, даже угрозы адвоката привлечь за незаконное лишение свободы не на один день. В общем, в итоге я просидел в ШИЗО дополнительно более 3-х суток. (Кстати тот, кого совершенно невиновного, например, в ОВД продержат трое суток, тот должен это понять хотя бы юридически).

Но и это было воспринято более чем спокойно. Во-первых, уже хорошо изучил систему, знаешь ее подлость, и никому и ничему не веришь. Во-вторых, я совершенно не рассчитывал на помилование и  и был готов не только досидеть до конца, но возможно, и еще на небольшой довесок (почему бы было не пришить мне еще 318-ю, только не по нападению на мента, но на вертухая?). И последнее: более 10 лет строгача не то же самое, что менее 2-х лет общего…

А мама у меня умерла на второй год заключения. Я узнал об этом через три месяца после выхода на свободу. И если я действительно что-то неплохое имею, то безусловно обязан ей.

Дай бог, чтобы у Ходорковского с мамой было все хорошо. Она действительно сильно болеет.

Это главное — чтобы Марина Филипповна была жива и здорова.

Кривов, обвиняемый по болотному делу, получил инфаркт, и даже не один. Допечь его все-таки смогли. В последние дни двухмесячной голодовки, которую он начала 19 сентября, он уже не устно, а письменно обращался к руководству СИЗО-1 (отдельно к начальнику СИЗО и отдельно к начальнику медсанчасти) и просил не вывозить его в суд, отказывался от него, отказывался от транспортировки.

Кроме истощения и потери веса в 20 кг у него уже давно кружилась голова, постоянно, упало давление, бил озноб, было трудно стоять на ногах и даже сидеть. Но все просьбы были проигнорированы, а в один из дней пришли четверо и пригрозили применением силы. Пришлось выводиться.

21 ноября ему стало плохо прямо в зале суда, и ему пришлось лечь на скамью и закрыть глаза. Судья отказалась вызвать скорую, вопреки всем просьбам защиты и посетителей, и не допустила к нему врачей скорой, которую они все-таки вызвали. Они же вызвали врачей и после суда, но их не пропустили конвойные.

На следующий день, в СИЗО, к нему смогла попасть доктор Лиза (г-жа Глинка), и его осмотрела вызванная ею скорая. Врачи установили плохое, но все-таки не критическое состояние больного, и «прописали» ему стационарное лечение в СИЗО. ЭКГ была еще нормальная.

Доктор Лиза смогла уговорить его прекратить голодовку в ответ на обещание администрации дать ему 7 дней на восстановление. Он ее снял, но уже через 4 дня был вывезен в суд. Вот тут и случилось.

Приставы и конвойные имеют обыкновение пытать заключенных помещением их не в конвойную камеру после заседания, а в автозаки, в которых совершенно невозможно сидеть, нечем дышать, прокурено. Суд был закончен рано и после него всех заключенных посадили в автозак, в котором и продержали в боксе свыше 4-х часов, а после были отвезены в Мосгорсуд. Там его пересадили в автозак, который идет в «Матросскую тишину», и в этот момент ему стало плохо: его прошиб пот, стало жечь в груди и в горле, стало трудно дышать.

Другие заключенные пытались вызвать ему врача, но он так и не пришел, а через полчаса его в основном отпустило. Он был доставлен в Матросску, но на следующий день, в ночь с 28-го на 29-е, приступ повторился, хотя несколько с меньшей силой.

7 декабря к нему был вызван врач-специалист из гражданской больницы, снял ЭКГ и эхограмму (ни фамилию врача, ни эту клинику больному не сообщили). Но результаты совпали: рубец есть, инфаркт миокарда был.

И началась новая волна фальсификации. СИЗО стало распускать слухи, что якобы инфаркт у Кривова застарелый. Как оно два с лишним месяца давало справки, что состояние больного его вполне устраивает, и он годен к транспортировке и к суду (к «судебно-следственным мероприятиям»), так и сейчас оно пытается доказать, что никакого инфаркта не было, по крайне мере она не при чем.

Как в концлагерях прошлого, она хорошо знает, кому служит. И Магнитского ей явно мало…

ФСИН, конечно, не заинтересован в сколько-нибудь подлинной информации о своей деятельности и хоть какой-либо подконтрольности обществу. Ни одно ведомство не заинтересовано до такой степени в работе на власть, на полную дезинформацию о себе и на откровенное подчинение ее интересам — сохранить себя и приумножить, в том числе следствием и судами. Последние представляют из себя не просто структуры, ангажированные их работодателем, а наиболее надежные инструменты исполнения любого заказа или потребности своих наймодателей. И им не нужны приказы от своего начальства. Они и без него знают свое место в классовой корпоративной системе власти чиновничества. Не выполнить общие интересы по укреплению этой системы — это подать заявление на моментальный вылет из нее и перейти в разряд тех, кого эта система грабит и насилует (а тех, кто не согласен — сжирает с потрохами в лучшем случае, а в худшем отправляет к праотцам).

Год змеи, ставший вторым годом новейшего президентства хорька из Кремля, стал и вторым годом беспрецедентных цунами репрессий против страны, от свихнутых антиконституционных актов госдуры, любимого принтера президента, за одним ликвидировавшего и здравый смысл, до их практического воплощения. От разгона акций протеста, еще до формального возврата хорька на утепленное место, до трамбовки пострадавших судами и следствием. От отправки на эшафот неизлечимо больных детей-сирот — ликвидацией их права выжить с американским усыновлением и лучшей в мире медициной, до захвата чужих судов с экипажами в международных водах с классическим выкупом заложников за хорошие бабки (непонятно только учился Басаев у Путина учился, или Путин у Басаева учился?), от прессовки гражданского общества, дышавшего на ладан, но все же дышавшего западными вливаниями, до замены его собственными прокремлевскими обществами и до запрета на неразрешенную кремлем секс-ориентацию. От полного контроля над интернетом и сотовыми операторами, до такого контроля на будущей олимпиаде в Сочи любой мыши, что там окажется, что зоны строго режима завидуют тихой завистью. От спасения прогнившего режима Асада, вынужденного применить химоружие против повстанцев, до попыток сломать Европу и опустить братский украинский народ, явно готовый мерзнуть, но в Западной Европе, а не на пару с каким-нибудь пупкино-мупкино в приуралье, где очередной раз отключили свет и тепло.

И ФСИН РФ не последняя шестерка в этой колоде, по-крайней мере шестеркой ему казаться не хочется. Но все равно шестерка и последняя.

И случай с Кривовым, обвиняемым по Болотке, это лишний раз показал. Кривову пришлось объявить вторую голодовку по беспределу суда. Он, как и все обвиняемые, лишены элементарных прав на защиту. Ни задать вопроса, ни ходатайства, а пытки, которые СИЗО устраивает всем попавшим в их лапы, нисколько не меньше, а даже больше, чем заключенных без политмотивов и неизвестных. С началом основного суда над 12-ю из 27 избранных для показательного процесса, после года заключения и прессовки следствием в его изоляторах, начались новые экзекуции регулярными доставками в суд с 6 утра до полуночи, в переполненных (то раскаленных до духоты, то промерзших автозаках), по 3-4-м судам по 4 часа таких перевозок, с глумлениями и побоями от конвойных, которые от них не отнять. С одноразовым питанием сухпайком, без нормального сна и даже чая и туалета. А голодовка Кривова стала беспрецедентным доказательством того, насколько увеличивается годность к суду голодающего с каждым днем голодовки. Чем дольше она длилась, тем надежнее СИЗО давала справки об отличном состоянии здоровья подсудимого и его годности для транспортировки и «судебно-следственных мероприятий».

Это чудо природы, видимо, настолько поразило евросуд (ЕСПЧ), куда адвокаты направили пару жалоб на пытки обвиняемых, что если по первой он дал правительству РФ время для ответов на его вопросы к 14 января будущего года, то по Кривову на ответ он дал четыре рабочих дня. А правительство дает запрос СИЗО, но у последнего все готово. Если утром на весах (если взвешивание, конечно, вообще было) — 60.2 кг (в одежде, с потерей 20 кг с начала голодовки), то вечером, после суда (уже без одежды, и на других весах), уже 67 кг. Оздоровительных эффект конвоирования и суда, как физиопроцедур, налицо, в среднем кг в час, так что если бы суд шел до утра, то голодающий, очевидно, вернулся бы слишком жирненьким. Общественная наблюдательная комиссия, которая решилась определить, а каков же все-таки вес обвиняемого (политический), обнаружило весы обоих видов назначения, как для до, так и для после суда, но на этот случай оказался готовым резервный вариант. По которому а. обнаружился спортзал, б. третьи весы, которые и дали компромиссный вариант. ОНК остается только посещать СИЗО с собственными амбарными весами.

По логике жанра кнуты цунами требуют и подброса пряников тем, кому они достались. Но большой пряник давно готов — почти десять лет, как намечена олимпиада в Сочи, которую, как говорят, так ждало население — чтоб именно зимнюю, и именно в заповедных субтропиках. Мир должен быть потрясен, как способностью организовать нечто не в то время и не в том месте, так и немыслимыми затратами, равными почти двум летним олимпиадам в Китае. Но можно подкинуть пряники и помельче. Кремль разрешил проведение общероссийского гражданского форума для генерации инноваций, и даже разрешил какому-то олигарху дать на него деньги. Форум прошел недавно в международном торговом центре в Москве. Осталось отобрать из сгенерированных идей 1-2 подходящие, обернуть их в свою пользу, и кинуть гражданскому обществу для использования. Впрочем на безрыбье и рыбья кость — колбаса

А Кривову, как и всей стране, приходится играть против шулера, у которого пара крапленых колод в сапоге.
Но нет выбора. И против шулера приходится играть по-честному.

22 ноября 2013 года Сергей Кривов, обвиняемый по «Болотному» делу, на 64-е сутки голодовки в связи с заведомо противозаконными действиями суда (на языке заключенных «по беспределу»), ее снял. О своем намерении прекратить ее в эту пятницу он извещал еще на прошлой неделе (меня и адвоката), однако разглашать их не хотел. И после посещения его поздно вечером в тот день (доктором Лизой и Бабушкиным, пред. Комитета за гражданские права) намерения свои выполнил.

Голодовка оказалась совершенно беспрецедентной. Дольше держали голодовки только диссиденты в Китае и на Кубе, однако там все закончились трагическим исходом, до чего слава богу в данном случае не дошло, но здоровье утрачено дальше, и окончилась она не тем результатом, ради которых она открывалась. Беспредел суда как был беспределом, так им и остался, если не стал еще, а чтоб суд в чем-то выполнил закон — совсем не наметилось.

Голодовка обострила противозаконность суда. Но она показала не только преступность суда и упертость его в этих целях, но и подчеркнула преступность ФСИН, его медицины и МВД (о следствии и прокуратуре можно промолчать, они были заинтересованы в летальном исходе). Она сопровождалась беспрецедентным давлением на заключенного, причем давил на него не только суд, который встал на позицию жесткого давления на Кривова, и не только не «вспомнил» законы, но не оставил от них даже осколков.

Требования Кривова касались далеко не всех нарушений суда (далеко не всех), — их слишком много, чтобы можно было их задеть все, — но некоторые, особо явные нарушения (и последние), стали последней каплей, не оставившей ему выбора.

С самого начала суд не давал ему делать заявления, задавать вопросы, в целом хоть как то обращаться к нему. В частности Кривов опознал в ходе судебного разбирательства в одном из «свидетелей», а в действительности преступника и насильника, избивавшего людей на Болотной площади (правильно на Болотной набережной, так как на площадь ни один из участников митинга так и не попал, полиция, как известно, не только никого не пустила на нее, но и избила и разогнала граждан на Болотной набережной, находящейся рядом, на Малом Каменном мосту, который выводил на эту площадь, на противоположной стороне Обводного канала (на Кадашевской набережной), и даже на Замосковрецком мосту и гнала по Пятницкой улице граждан до самого метро, причем начала весь этот самый откровенный массовый дебош задолго до начала митинга и успела закончить до его окончания). Согласно права, судья должна была не только принять эти заявления, но и рассмотреть их в ходе суда, однако пресекла все заявления, лишила Кривова всех прав. Если в первый месяц слушаний, судья как-то выполняла те требования закона, которые обязывали ее выдавать протоколы не позднее 3-х дней с даты последнего заседания, и как то еще выдавала их, путь через неделю-две, то в июле она полностью прекратила это делать, оставив Кривова «без работы». В протоколах было что изучать, так как они явно подделывались, к тому же обстоятельства дела требовали дополнительного разбирательства с показаниями свидетелей, так как они конкретно врали, юлили, и откровенно фальсифицировали исторические события, и многое их вранье еще надо было выводить на «чистую воду».

Продолжились и пытки заключенных в дни судов. Писать об этих пытках довольно сложно, они мало кого волнуют, но заключенные по Болотному попали в такой передел, в котором похоже еще не был ни один зк в этом городе. Когда обычно заключенных вывозят на суд, они терпят эти пытки один-два раза в неделю, с большими перерывами, и всего 3-5 раз за суд. Этого вполне хватает, чтобы вынести им обвинительный приговор (хотя одно дело вытерпеть эти пытки, а другое активно участвовать в деле и вести его, здесь одного терпения недостаточно, поэтому и обычные приговоры по уголовщине являются незаконными). Но в данном случае заключенные вывозились на суд по три дня, причем каждую неделю и давно уже каждый месяц, и ясно, что после первого дня суда, с 6 утра, без завтрака, без туалета, с 2-мя часами отстоя в  помещениях для сборки, с 3— 4-х часовым доставлением в тесных, переполненных автозаках, совершенно не приспособленными для перевозки людей, и т.д. и т.п, в нечеловеческих условиях и в судах, в том числе собственно в зале суда в герметичных камерах по 5-7 часов, и закидыванием в камеры тюрем обратно к полуночи, а то и заполночь тем же путем и с теми же муками, а утром — снова в 6-7 утра подъем без предупреждений, совершенно не выспавшихся, защищаться просто невозможно. Зк в любом случае просто не в состоянии участвовать в процессе после таких пыток, но обвиняемые по «болотке» еще и помещены были (и есть) в разные тюрьмы, и судзаседания не начинались, пока в суд не прибудет автозак из последнего СИЗО, а содержание в судах еще хуже.

Перевод заседаний до 4-х дней в неделю, которым суд «наградил» все стороны процесса, еще более усугубил такие пытки, и лишил обвиняемых хоть какой-то надежды хоть как-то защищаться в таком суде. Все, на что они могли рассчитывать, это на то, что их адвокаты или другие защитники не пропустят какие-то важные моменты и их как-то заметят, но защитники не были на Болотной площади, они НЕ очевидцы событий, в показаниях обвинения одно вранье, и  заменить обвиняемых они не могут физически.

А пытки суда превосходят любую степень.

И в этих условиях, все дни голодовки, Кривова упорно вытаскивали на суд, вопреки всем его просьбам и заявлениям. Судья проявила по, она не выдавала их и Кривову, которому должна была выдавать их бесплатно. Многочисленные ходатайствам обращения, заявления, просьбы, она просто отвергала и даже не позволяла их заявлять. Из нее удалось «выбить» их часть, но в середине ноября она окончательно уперлась, на протоколе месячной давности (за 15 октября 2013г.), который и стал последним. Были бы для нее какие-нибудь сложности выполнять закон. Секретарей в судебных заседаниях поменялось столько, что похоже их бесконечное множество, которое не окончится никогда, так что создать для протоколов она могла целую команду (уже более 10-ти секретарей в судзаседаниях было, и им нет конца).

Но суд решил сломать Кривова и свято преследовал эту цель. Но даже в этих условиях было нарушено и такое элементарное, как личная безопасность Кривова. Вместо адекватного отношения к ослабевшему обвиняемому, которые уже и говорить толком не мог, конвой его наоборот избил. Вначале поглумился, заставив раздеться в конвойной суда и приседать несколько раз, неожиданно и без причин, а затем еще наехал и врезал ему. И никаких мер прокуратура не приняла по нашим требованиям, а про судью и говорить нечего, она начисто отвергла эти требования.

Через месяц голодающий был не похож на себя, обвис (очевидно обвисла кожа), на нем все висело и он стал мерзнуть даже в душном зале, он сильно похудел даже на лицо, перестал замечать и почти реагировать на то, что происходит, был уже вне процесса, но этого судье было мало. Она категорически скрывала состояние его здоровья и отказывалась принимать запросы о нем, а ФСИН явно играл под ее дудку: медики и СИЗО давали суду заведомо ложные справки о годности к транспортировке. К транспортировке, пыточной и негодной даже для самых здоровых людей (здоровья для такой транспортировки не может быть разве что Валуева посалить для опыта). И ФСИН давал наилучшие справки, все отлично, в худшем случае состояние ничего, для суда более, чем годен. Даже после того, как Кривов перестал быть в состоянии хоть немного стоять, и стал тем более заявлять, что он не способен к транспортировке, участвовать в суде не может, и т.д. и т.п. ФСИН вкалывал ему глюкозу в вену, и все равно тащил его из камеры в суд, что заканчивали конвойные МВД, даже если он падал по дороге. И сколько защита не требовала в суде, чтоб тот вызвал скорую, так как состояние у подзащитного было постоянно критическим, суд в скорой отказывал, а на вызовы защиты и посетителей просто не пустил врачей несмотря ни на что. За последние недели Кривов дважды упал при конвоировании внутри тюрьмы, один раз упал в обморок в конвойной суда, а 21.11.2013г. после всех этих пыток, просто вырубился в зале суда, вынужден был на скамейку лечь и был в бессознательном состоянии практически до окончании дня, в себя пришел только к концу. Нацизм показал свое истинное лицо. Похоже даже немецкий ротвейлер, кидавшийся на защиту, и то заскулил.

Сейчас начался самый сложный этап. До невозможности сократившийся желудочек и пищевод не в состоянии потребить даже немного сухих веществ, которые есть в любом, самом «мокром» продукте, и выход из голодовки дажа под присмотром квалифицированных врачей может привести к самым непредсказуемым последствие и опасен, желудок может просто разорвать. Конечно, об  этом предупрежден и Кривов, и нач. СИЗО Клочек, но так как тюремная медицина показала свою убийственность не только на смерти Магницкого, но и в данном случае, надежды на нее мало. Ей меньше заключенных (больных) — тем лучше. Угробить еще одного зк ей не сложно (не западло, как говорят зк).

В ответ на голодовку судья еще более стала нарушать закон. 14.11.2013г. она не допустила в процесс ни дного обвиняемого, ни их адвокатов (за исключением пары), открыла процесс ровно в 11-30 (чегно по жизни в этом процессе и не бьыло, и не могло быть), и пока все дожидались внизу здания и смотрели за автозаками, и провела заседание. Зачитала перед пустым залом постановление об отказе от отвода (заявленном в предыдущий день Агарановским и всей защитой и  всей обвиняемымиз) клетками для зк и пустыми столами адвокатов свой отказ от отвода, заявленного ранее адвокатом Аграновским и поддержанным энергично всей защитой и обвиняемыми), и послала всеожидавших внизу дальше не куда, не говоря об  не прибывших залюченных. И что зачитала — до сих пор не известила, новая тайна за семью печатями. О после объявила перерыв, пока не придуь автозаки. Зк в конце концов привезли, ожидавшие прошли в зал, но так и не знают, что было до того. такое раньше еще не было, и этот беспредел сошел ей с рук. Судья доказала, сто она выше закона, и может им полностью пренебречь Уникальная наглость. Далеко не каждый бандит поступит также. Даже в гитлеровской Германии правила какие-то были.

Требования по голодовке отвергнуты. Она проиграна де-факто, закон более, чем растоптан, его не стало вовсе, не восстановлен он ни в какой части. Но есть новые доказательства. Медики СИЗО по-прежнему враги Гиппократу, но подчиняются богу войны. Минздрав тем более отбрыкивается от них всеми силами, они ему нужны меньше всего, тем более, что у них погоны, звезды, досрочная пенсию и прочие невиданные льготы, надбавками и и т.д., с которыми не совладать Минздраву. Они строго подчиняются УФСИН и следствию, для того они и были созданы, и интересы свои блюдут. Как следствие — свои: чутко реагировать на требования властей и постараться узнать о них загодя, так лучше идет служба. А власти судами вертят еще лучше, чем всем остальным. Все-таки ответственность за волю властей несут прежде всего суды, последняя инстанция в реализации планов правительства. Но голодовка показала и главное, очевидное, и наиболее важное. Судов у нас не только нет, но и не будет, а правила поведения они могли бы перенять даже у бандитских группировок, и то было бы приличней. Да и гуманности у них побольше.

У страны единственное достояние и перспектива: хайль Гитлер или хайль Путин, однофигственно. Тем более, что первый все-таки из народа, хотя в спецслужбах все-таки не был, а второй не только  без роду без племени но еще и гэбист, что очевидно много хуже.

«Неплохая» перспектива для этой родины.

Голодовка окончилась.

Гитлер остался.