Константин Боровой

Радостные посты по поводу начала санкций против олигархов большей своей частью касались предположения, что вот теперь-то миллиардерам Дерипаске, Пригожену придется продавать замки, яхты, чтобы просто выжить, есть досыта.

Смысл и эффект от действия санкций в другом.

Санкции направлены не против личного благосостояния олигархов или приближенных Путина, а против их экономических инструментов, помогающих Путину совершать военные преступления, преступления против человечности.

«Повар Путина» Пригожин, владелец ресторанов и кейтеринговой компании тратит на содержание собственности, своих чад и домочадцев незначительную часть из тех миллиардов, которыми управляет.

Как говорят на Востоке, нельзя есть плов из двух пиал одновременно, это просто неудобно. Невозможно летать на двух самолетах одновременно.

Ожидания от санкций эффекта социальной справедливости, выравнивания доходов Сечина, Миллера и простого пенсионера – глупость.

Расходы Пригожина на войну, ЧВК, фабрику троллей, производятся не из честно заработанной прибыли ресторатора, а из выделяемых ему государством средств.

Падение капитализации Русала даже вдвое, вряд ли сократят расходы Дерипаски на красивых рыбок.

Это ожидается многими, но вряд ли это произойдет.

То, что премьер Медведев называет «компенсацией потерь», не  касается личной жизни олигархов.

Компенсироваться будут потери от сокращения расходов государства на его авантюры, в которых олигархи выступают лишь менеджерами, управляющими.

Ожидания «справедливого наказания» санкциями подельников преступного режима также ни на чем не основаны.

Прекращение финансирования любого авантюрного проекта Кремля не разоряет олигарха, через которого текут деньги. Он лишь теряет 10-20% из  этого потока, которые получает от откатов и «управляющих расходов».

Гражданам предложено стихотворно постебаться с  фразой «олигархи попали в беду».

Как и в начале эпохи Путина, когда он использовал отъем собственности в пропагандистских целях, сегодня пропаганда не упускает возможности подбодрить население справедливым результатом действия санкций.

Тогда это были Гусинский, Ходорковский, Березовский, собственность которых оказалась вдруг в руках Путина и Сечина.

Сегодня это народная радость по поводу того, что кому-то стало плохо. Абсолютно иллюзорный, но полезный для пропаганды результат.

Единственный олигарх, и об этом пропаганда не скажет, который что-то потерял от санкций – Путин. Его щупальца, которых пропаганда называет олигархами, и питающий их бюджет не стали слабее.

Беднее стали граждане России, которым пропаганда подарила утешение – беднее стали не только вы, но и самые богатые.

Дураку и погремушка (пропаганда) в радость.

Фокус, который проделал Кремль с довольно популярной еще в  России идеей либерализма, похож на соблазнение, искушение.

Дать возможность избирателю почувствовать еще живую идею и  тут же  ее дискредитировать.

Выбор Ксении Собчак для роли проводника либеральных ценностей был очень похож на выбор для рекламы либеральной партии частного самолета, на котором Чубайс, Немцов и какая-то невнятная дама улетали в светлое будущее. В их светлое будущее.

Гламурная и благополучная Ксения, отягощенная не всегда целомудренным «Домом-2», произнося правильные слова о ценностях либерализма, дискредитировала этот ее либерализм  «на корню».

Симулякр либерализма получил оценку 1.5%.  Это оценка Кремля — никаких сомнений. Это оценка Кремля собственной хитрости и желаемая Кремлем котировка либерализма в  глазах избирателей.

Фальшивый либерализм не стоит дорого.

Но уже сама попытка соблазнять избирателя идеями либерализма говорит о том, что Кремль понимает кто и что является альтернативой тупому авторитаризму, грубой неразумной силе спецслужб и лживой пропаганде.

Еще весной  в ГосДуму  внесен законопроект  о запрете на выезд сотрудников МВД за рубеж. Возможно, что скоро полицейские массово начнут сдавать загранпаспорта… ну — или скажут, что потеряли. Так что с окончанием эры беспрепятственного пересечения границы миллионной армией сотрудников внутренних дел все более-менее понятно — оно не за горами. 

Когда же эта эра началась? На этот вопрос мне отвечает бывший капитан милиции Свердловского УВД   Александр Куприн, с которым я познакомился тут, в солнечном Лос Анжелесе.

Мы кормим чаек на его яхте и мирно беседуем:
 — А почему, собственно, ты считаешь что был первым, кого отпустили туристом в капстрану?
 — Ну это просто — я не слышал ни о чем подобном. Никто и никогда из огромного гарнизона Свердловской милиции не выезжал за границу. Ни один из сотрудников не  имел загранпаспорта — в СССР это было неслыханно. Я не исключаю, что в  столичном  МВД могли быть единичные блатники, чьи-то дети, у которых была возможность выезжать в соцстраны, но в Свердловске таких не водилось.
 — И вот наступил 1988й год…
 — Не наступил, а уже подходил к концу, когда 4 октября на станции Свердловск-Сортировочная произошел взрыв двух вагонов с гексогеном. В небо поднялся огромный гриб, по всему городу повылетали стёкла — об этом много писали и есть пара фильмов об этом в интернете. Была объявлена тревога — мы  обходили развалины, искали раненых, составляли списки пропавших, опрашивали людей — обычная милицейская работа.
 — Ты же — герой, наверняка чем-то отличился.
 — В тот день ничем. Я служил начальником участковых в одном из райотделов города. На нашей территории находились все крупные гостиницы города и именно  нам выпало размещать пострадавших — потерявших жильё. До этого я почти семь лет проработал в уголовном розыске обслуживая как раз эти гостиницы, дружил с  директорами и, конечно же, эту работу поручили мне.
 — Так тебя за размещение пострадавших премировали путёвкой?
 — Размещение — фигня. Хотя проблемы начались именно с размещения — погорельцы хотели жить все вместе, им казалось, что мы нарочно хотим всех разобщить и  раскидать по разным местам. Это были простые люди — смазчики, обходчики, осмотрщики, жившие в двухэтажных бараках и вот теперь лишившиеся и этого. Им  выдали талоны на питание в ресторане, но они предпочитали готовить в номерах и  вскоре по этажам пополз кислый запах. Директор гостиницы «Большой Урал» Валерий Эдуардович — большой эстет, помню, чуть не плакал. И это было лишь начало! Затем начались выплаты матпомощи и компенсаций. В то время в  разгаре была борьба с пьянством — в магазинах спиртного было не достать, и наши гостиницы оказались в кольце таксистов, торгующих водкой 24 часа в сутки. Деньги выдавались немалые и алкоголь лился рекой. Так продолжалось до конца ноября, когда пострадавшим начали выдавать ордера на квартиры, но люди, ждавшие эти квартиры по 20 лет стали протестовать. Пришлось решать и эту проблему.
Но в начале декабря из отличившихся на ликвидации последствий взрыва начали формировать тургруппу в Италию. В основном, конечно, из сотрудников «Скорой» — они сработали безупречно, но еще вошли трое блатников, два пожарника и я — в качестве замруководителя. Войти в группу мне помог директор гостиничного хозяйства Свердловска и мой хороший приятель Николай Сапегин — он  обладал огромными связями в то время.
 — Ну а как к этому отнеслись твои «смежники»?
 — КГБшники инструктировали меня раз пять или шесть, причем в последний раз вызвали поздно вечером, меньше чем за сутки до отъезда — я был уверен, что всё отменяется. Инструктажи были бестолковыми — никто из них никогда за границей не  был и всё сводилось к трём вещам: надо присмотреться к тем из группы, кто будет назойлив с итальянцами, обращать внимание на неитальянцев, контактирующих с  совтуристами и по возможности познакомиться с местными переводчиками, обменяться данными.  И вот 23 декабря 1988 года мы выехали поездом в Москву, переночевали в гостинице «Россия», а 25го вылетели в Рим.
 — А ты знал, что не вернешься?
 — Конечно! Ведь второго шанса не было бы. К тому же у меня была стопроцентная уверенность, что страна вот-вот рухнет — всё таки я работал в милиции и видел, чувствовал скорый конец социализма.
 — А что же жена, сын?
 — Жене я сказал, что свалю если хватит решимости и точно буду знать, что не  выдадут обратно. К слову, всё прошло как я и рассчитывал — через год СССР развалился, жена с сыном получили в Американском посольстве большой желтый конверт с документами и вылетели ко мне в Калифорнию.
 — Расскажи как ты ушел от группы.
 — В автобусе по дороге из аэропорта меня начала бить нервная дрожь и я понял, что свалить надо прямо сейчас, что если я начну ходить на экскурсии и выбирать момент — пройдёт пик моей решимости. Было около двух часов дня и, еще до  размещения, автобус завез нашу группу на обед в какой-то ресторан. Все стали с  аппетитом есть, а я обнаружил, что дрожь моя усилилась и воротник рубашки стал мокрым от пота. Я попросил у кого-то сигарету, хоть никогда не курил, вышел на  улицу и, постояв с минуту чтобы меня можно было видеть изнутри, ушел прочь, машинально давя в руках эту сигарету. В моей жизни это был момент наивысшего нервного напряжения. В каком-то маленьком отеле, попросил вызвать такси. Молодой парень, видя моё состояние, сразу встревожился — дал воды. Я объяснил по-английски, что мне надо в посольство США и что я только что убежал от группы советских туристов. Он усадил меня в машину и рассчитался с водителем. И вот я  еду по пустому городу — итальянцы праздновали Рождество, в полнейшую неизвестность. У меня не было денег — их должны были выдать в отеле. Паспорта тоже не было — их собрали еще в автобусе для размещения.  Но всё это было ерундой в сравнении с тем, что ...посольство было закрыто в связи с праздником! По периметру здания стояли итальянские полицейские с автоматами — они не пускали меня к входу, но и я не уходил. Это оживление было замечено изнутри и к красивым витым воротам подошли сотрудники внутренней охраны. Я как мог объяснил им свою ситуацию, меня тут же  пропустили внутрь, дали кофе и бутерброды. Через полчаса пришли двое, один из  которых говорил по-русски. Звали его Сэм.
 — Американец?
 — Нет. Русский. Я с ним подружился. Звали его Семён — он убежал ещё в 60х в  Западный Берлин, оттуда в Штаты, затем долго воевал во Вьетнаме и вернулся в  Европу, уже будучи федеральным служащим США. Работал в Германии, Западном Берлине и вот теперь в Италии. Очень хороший дядька — бесценную помощь мне оказал.
А второй был значительно моложе и, возможно, все ещё на службе. Вдвоём они занимались мной следующие 48 часов. Сначала долго расспрашивали, исписывая желтые листы — на это ушел остаток дня. Я очень нервничал из-за того, что кроме удостоверения МВД, я ничем не мог подтвердить свою личность, но на следующий день на помощь мне пришел ...советский посол в Италии! Фамилия его, кажется, была Лукин. Он  требовал встречи со мной и тем самым невольно подтверждал мой статус. Встречаться с ним я отказался. Тогда пришли люди из МИДа Италии. Они попросили американцев выйти и я несколько раз подтвердил им свой отказ от встречи с  любыми советскими чиновниками. Итальянцев это устроило и они ушли. Все это время я сидел в маленьком кабинете с ворсяным полом на первом этаже посольства. В какой-то момент туда зашла очень красивая, атлетичная девушка с русыми волосами. На плохом русском она поинтересовалась — носил ли я форму и будут ли  у меня проблемы в случае возвращения? Я ответил на эти два вопроса, она пожала мне руку и ушла. Сэм объяснил, что это была консул и я только что получил статус беженца. Найти консула в Рождество было почти невозможно, сказал он, и  нам очень повезло, а иначе я должен был бы улететь в Мюнхен в специальный лагерь. И вот уже 28 декабря, рейсом впоследствии сдувшейся авиакомпании PanAm я прилетел в Нью Йорк. Еще неделю  назад самым высоким зданием для меня был Свердловский Обком КПСС, а теперь я стоял в центре Манхэттэна, смотрел вверх, а  в голове кружилась глупая песенка с припевом «..а я маленький такой». Я попал под крыло прекрасной организации IRC — International Rescue Committee. Эти хорошие люди и стали моими гидами, советчиками и  спонсорами на месяцы новой жизни.
 — А что же происходило в Свердловске?
 — Туда прилетела целая бригада из Москвы, долго опрашивали всех моих сослуживцев, друзей и знакомых. Интересовало их только одно — кто он был, этот Куприн и какой закрытой информацией обладал? Довольно скоро всё успокоилось. Уволили какого-то замполита, а мой начальник удержался, правда на следующие 8 долгих лет его карьера остановилась. Наступил 1989й год — смутное время, начало больших потрясений. Скоро в стране началось такое, что все позабыли про беглого мента…

Хорошее и простое решение — устроить революцию.

Аналогов сколько хочешь.

Технология известна.

Проверенные методики — на поверхности.

Пара взрывов, немного жертв, а потом и думать не надо, все само собой получится.

Есть несколько неприятных последствий или сопровождающих событий:

Гражданская война,

Голод,

Убийства на улицах,

Мародеры и разграбленные магазины,

Случайные жертвы, убитые младенцы,

Убитые родители, сироты и беспризорники,

Бандиты на улицах, темные опасные подворотни, грабежи и насилия,

Организованные и спонтанные погромы нацменов и русских,

Очереди и распределение еды, которой будет всегда не хватать,

И много других прелестей.

Всегда это начинается с лидера, «который точно знает, как надо».

Есть более сложный путь — разумные, взвешенные коллективные решения.

Брошенные на произвол судьбы 1.3 миллиона эстонцев выбрали сложный путь.

Даже на пенсии денег не было — решили вначале без пенсий. Все получилось.

Чехи пошли сложным путем — выбрали в президенты не болтуна, а полный аналог Валерии Новодворской — Вацлава Гавела, публициста, литературного критика, правозащитника, просто порядочного человека. Все получилось.

В основе любого сложного пути — разумные коллективные действия, отказ от простых решений.

Сложное решение, например, коллективный и организованный бойкот власти.

Еще одно сложное решение — голосовать за такого кандидата, который не предлагает простых решений: Касьянова, Каспарова, Кара-Мурзу…

Самое сложное решение — отказаться поддерживать популистов, националистов, коммунистов…

Но для этого надо срочно стать умным.

А это самое сложное решение.

Личная и радикальная революция.

Хороший бизнес для экспертов – оценка рисков проекта.

Банки неплохо оплачивают такую экспертизу.

Выборы президента – обычный проект, с обычным бизнес-планом.

Цель – провести сами выборы.

Тот, кто подумал, что цель – извлечение прибыли, как в  обычном бизнесе, ошибается.

По закону смерть только одного человека может помешать результату.

Маловероятный риск.

Главный фактор, который создает почти все риски проекта – нестабильность в стране.

В списке рисков, которые могут вызвать нестабильность, природные катастрофы, возможные военные действия… и политические иски.

Особенно рассчитывать на природные катастрофы и неожиданные военные действия я бы не стал.

А вот политические риски, которые могут возникнуть при высокой концентрации мотивированных чем-то значительным граждан, для которых пропаганда включит любую мобилизационную программу, вполне реальны.

Интересно, что сами выборы и есть тот самый значительный риск для выборов, который включается в результате выборов.

Рискнем, Владимир Владимирович?

 

Потребность российского общества в оппозиции правящей власти велика.

Сегодня, возможно, большая часть общества была бы готова поддержать объединенную оппозицию, выступающую против власти.

Очень важно, именно не лидера оппозиции названного или самоназванного, а именно объединенную оппозицию. Даже не конкретную группу оппозиционеров, а принципы, цели, программу.

Это настроение видит и власть, постоянно предлагающая обществу оппозиционные фейки.

Критерий, позволяющий отличить фейк от реальной оппозиции очень простой.

Как только новый лидер предлагает поддержать не программу и цели, а его лично — здравствуйте, фейк стоит перед вами во весь рост.

«Хартия 77» в Чехословакии, «Солидарность» в Польше не были призывом поддержать какого-либо лидера. Это были программы и цели.

Даже становление Ельцина было на первом этапе результатом солидарных действий Сахарова, Афанасьева, Старовойтовой и многих дручих личностей и групп.

Лидер — это всегда компромисс многих ответственных политиков.

Самопровозглашение — всегда холостой выстрел, осознанный или спровоциованный, результат личной безответственности или спецоперации власти.

«Хотите объединения — поддержите меня на выборах». Эту программу объединенной оппозиции приписывают Явлинскому, у которого сегодня нет шансов стать лидером оппозиции или даже заметно провести избирательную кампанию.

По программе Навального больше вопросов, чем ответов. Шансы — те же.

Микроуспех «Списка Дмитрия Гудкова» — слабая заявка на лидерство.

Возможное выдвижение Касьянова — полезный, но бесперспективный шаг.

Спойлерская инициатива милой Собчак — возможно честная попытка оппонировать распадающейся власти, «улучшать власть изнутри».

Еще 20-30 мотыльков с амбициями высокогорных орлов создают массовость, но погоды не делают.

Отказаться хотя бы временно от личных амбиций — сильный шаг ответственного политика, озабоченного не бессмысленной суетой, но результатом.

И хороший тест на фейковость намерений мотыльков.

Мотыльки, кстати, не так уж безобидны.

В природе они вредители и паразиты.

И живут они недолго.

Где-то научившаяся плохому, администрация президента Порошенко переключила борцов с российской пропагандой на антидемократическую пропаганду.

Соблазн был уж больно велик.

Патриотически настроенным украинцам объяснили, что сейчас защита Украины — это зашита Порошенко и его не вполне чистоплотного окружения.
«Есть Порошенко — есть Украина». Ну, вы знаете…

В 2019 году президентские выборы в Украине — пора перенимать опыт.

Очень хочется Петру Алексеевичу получить тот же результат, что и у кровавого агресора.

Нет, ну, конечно, без всяких там третьих и шестых сроков президентства, генералов СБУ и Погранслужбы, крышующих бизнес…
Хотя…

Нет, в Украине такое не пройдет — демократическое же государство.

Пока.

Но лживые пропагандистсткие установки уже появились.

«Прорыв границы Михаилом Саакашвили — это же уголовное преступление, повторение агрессии в Крыму и на Востоке Украины, агрессия», — говорят тролли Порошенко.

То, что этот прорыв осуществили патриотически настроенные граждане, ветераны анти-террористической операции — это не считается, все равно агрессия.

Российская пропаганда как-то должна была реагировать на антикоррупционные расследования.

Придумали тезис: «А все воруют, и наши и ваши» — хитрый был ход.

Пропагандистские попугайчики в Украине не отстают: «Все политики не правы

И те, кто привлек армию для защиты от одного Саакашвили, и Михаил Саакашвили, которого сторонники перенесли через границу на руках?
Украинцы-тролли, не учитесь плохому. У вас все равно не получится.

Если Порошенко с помощью спецслужб удастся продавить свою позицию по Саакашвили, дальше все будет развиваться, как в России.
При сегодняшнем ничтожном рейтинге Порошенко, он будет легко отстранен от власти спецслужбами, которые гарантируют ему безопасность.
Возможно, сам будет способствовать этому — безопасность дороже.
Затем «борьба с олигархами», и борьба с остатками независимой прессы под лозунгом «борьбы с враждебной пропагандой».
Порохоботы озвучивают сейчас эти планы, возможно, и не желая этого.
Потом произойдет договорняк с Путиным, который будет называться победой над оккупантами. Крым новая власть сдаст — Путину тоже нужен результат.
Вокруг нового президента, возможно, Авакова сгруппируется новая группа «преданных олигархов», которые отстранят всех старых. Лондон пополнится новыми-старыми идиотами, которые надеялись поучаствовать в дербане Украины в обмен на лояльность — спасибо, не надо, самим не хватает. Через год возникнет тема санкций за подавление свобод и репрессии.
Остановить все это может только новый Майдан и Саакашвили.

Возникшая несколько лет назад тема возможной дезинтеграции России рассматривалась многими как невозможный катастрофический сценарий, литературной фантазией.

Логика развития конфликта интересов региональных и федеральных элит, которая может привести к такому результату, казалась нереализуемой. Основной аргумент против подобного сценария — резервов для сохранения ведущей роли центра еще достаточно и, если такой сценарий и возможен, то в отдаленном будущем.

В качестве меры сохранения ведущей роли Кремля была предпринята попытка монополизации экономики. Эта мера оказала прямо противоположное воздействие. Скорость поглощения резервов усилилась многократно. 2 трлн рублей, поглощенных «Роснефтью» — сильный показатель бесперспективности этой стратегии.

Дополнительным результатом таких действий стало почти полное уничтожение малого и среднего бизнеса — основного источника пополнения бюджета (и резервов) в любой рыночной экономике мира. А бешеная, ничем не сдерживаема коррупция «последнего дня Помпеи"усилила этот процесс многократно — «После нас — хоть потоп».

Казалось бы, гибкость и адаптивность отдаленных региональных структур могла выступить хотя бы частично компенсатором бездумной политики центра. Но усиление организационных усилий Кремля, структур безопасности для сохранения «вертикали управления» сделали это невозможным. Преданные охранники Путина во главе российских регионов или в качестве «наблюдателей» — вершина организационной некомпетентности.

Весь корабль государственности от носа до кормы начал погружаться в пучину равномерно, не оставляя никому шанса на спасение.

Погружаясь в пучину наш корабль продолжает бестолково постреливать в разные стороны — Украина, Сирия, Ближний Восток, КНДР, Грузия…  Постреливать из изрядно постаревшего советского орудия, демонстрируя не столько грозность, сколько безнадежность и бессмысленное расходование четверти бюджета.

Ватерлиния в толще воды уже не различима, но спасательные плоты никто не спускает на воду — не велено.

Оркестр по всем пропагандистским телеканалам  исполняет громкую оптимистичную музыку.

«Врагу не сдается наш гордый Варяг…». Капитан и его команда всеми возможными усилиями демонстрируют, что участвуют в морском сражении, но из-за отсутствия какого-нибудь видимого врага, его наличие громко возвещают пропагандисты-эксперты из команды.

Спасательные плоты, как и полагается, всплывут сами, что не исключено. Но могут и не всплыть.

Часть команды с чадами и домочадцами уже с оффшорного берега с интересом и любопытством наблюдает за развязкой, поглядывая на все еще модные «Брегеты».

19 августа 1991 года, сразу после объявления о переходе власти Государственному комитету по чрезвычайному положению (ГКЧП) мы, несколько предпринимателей собрались и приняли решение эту гадину задушить.

Собрали деньги, организовали закупку оружия, начали создавать оргструктуры для сопротивления.
20 августа 2000 брокеров биржи (РТСБ) пронесли огромный флаг через центр Москвы к Белому Дому, через танки и военизированные заграждения ГКЧП.

Флаг повесили на трибуну Белого дома.

Я выступил и сказал, что бизнес не поддерживает ГКЧП,
ГКЧПисты испугались до икоты, назвав это бунтом лавочников.

19 августа вечером перед Белым домом было около 1000 протестующих. Мы организовали питание людей, листовки.

20 августа вместе с флагом мы привели к Белому дому 300 тысяч человек, которые присоединились к нам и флагу, пока мы несли его по Тверской, а потом по Садовому кольцу.

До сих пор это самая неприятная для многих правда:

Смещение ГКЧП и победу Ельцина обеспечили 2000 брокеров РТСБ, не испугавшиеся рискнуть своей жизнью, чтобы в самый пик переворота в центре Москвы с флагом Демократического союза прокричать: «Долой КГБ», «Долой КПСС». 

Трехцветный флаг Демократического союза Новодворской стал государственным флагом России.