Анастасия Миронова

С 2015 года в Эрмитаж смогут ходить только менеджеры или квалифицированные работники. Лишь эти люди представляются музейщикам платежеспособными клиентами, согласно публикации на Фонтанке.ру. Именно клиентами, потому что в российском музее с билетом по 500 рублей останутся одни клиенты — посетителям на вход денег не собрать.

Господин Пиотровский, который на днях подарил Санкт-Петербургу незабываемое шоу из многокилометровой пробки и людской давки на Невском проспекте, к 250-летию Эрмитажа придумал удивить россиян повышением стоимости билета. Отныне, друзья, мы, россияне, и братья наши белорусы будем платить за вход в музей 500 рублей, наравне с иностранцами. Меру эту господин Пиотровский считает не только идеологически выверенной, но и справедливой.

Нужно отметить, что уровень несправедливости в Эрмитаже год за годом сокращается. В 2011 году россияне и братская Беларусь платили за билет 100 рублей, тогда как с иностранцев драли по 400. Сегодня с иностранцев так и дерут 400, а вот братские народы платят уже по 350. В будущем году счастливая рука нынешнего юбиляра (самому Михаилу Пиотровскому завтра 70) уравняет людей наших и ненаших — все станут платить по полтыщи.

В связи с означенной инициативой хочу сообщить следующее. Я писала об Эрмитаже около полутора лет назад, когда под угрозу попала петербургская коллекция импрессионистов. Тогда же я прошлась немного по руководству музея, который совсем обветшал и оброс очередями. Спустя время я была приглашена Юлией Кантор на встречу с Михаилом Пиотровским. Встреча прошла тихо, интересно, без публики. Тогда, за чаем и печеньем, в незабываемой обстановке своего кабинета, Михаил Борисович несколько скрасил мои представления об отсталости музея. После встречи с Пиотровским я начала интересоваться новейшей музейной историей Эрмитажа, его проблемами, проблемами аналогичных музеев мира. Я стала понимать, что наш главный музей для власти — всего лишь хозяйствующий субъект, который поставлен на счетчик и должен приносить ежегодно установленный объем выручки, что в музее-дворце проводить какие-либо нововведения очень сложно. После беседы с Михаилом Пиотровским я вышла из Эрмитажа с легким сочувствием им обоим.

Теперь я сочувствую лишь Эрмитажу.

Михаил Борисович, как мне кажется, не очень хорошо понимает, в какой мы живем стране. Иначе бы он не говорил о том, что улучшившееся благосостояние граждан позволит им безболезненно расставаться с 500 рублями. Михаил Борисович считает, что в стране, где бюджетники не могут позволить себе есть мясо хотя бы раз в неделю, действующая скидка в 50 рублей при цене билета в 350 рублей воспринимается народом как халява, «меркантильность, не связанная с искусством». Михаил Борисович, скажите, покупать ребенку сосиски вместо мяса — тоже меркантильность? А проезд на утренней электричке в 5:00 и приезд на работу на три часа раньше, потому что в первой электричке нет контролеров, меркантильность? А перешивание обносков старших детей младшим — меркантильность? И, конечно же, она не связана с искусством?

Я не раз видела, как вы приезжаете на работу, заходите в административный корпус Эрмитажа. И ни разу ни что не заставило меня заподозрить, будто вы приехали общественным транспортом. Выйдите в люди, Михаил Борисович, прокатитесь в час пик на метро до крайней станции. Сходите вечером в «Окей» в Купчине, а ранним утром — в «Народный». Присмотритесь, что покупает меркантильный петербуржец, что везет он домой в своих пакетах, авоськах, старушечьих тележках. Посмотрите в глаза этим уставшим измученным людям. В их наглые меркантильные глаза.

Да у половины петербуржцев меркантильность не связана с искусством! Особенно у тех, кто поход в Эрмитаж всей семьей может позволить себе раз в год, потому что с учетом проезда это — тысяча рублей. Вы знаете, Михаил Борисович, у скольких петербуржцев есть лишние накопления хотя бы на 1000 рублей? Вот у меня имеется подруга. В/о, музыкант, работает в филармонии. Не историк, но тоже интеллигентно. Так вот, подруга моя год копила деньги на разные приятности. Год откладывала в свинью-копилку свободные деньги. Вчера она копилку разбила, а содержимое показала в Фейсбуке. 1 724 рубля! За весь год. Свободных денег. И то почти одними монетами, из купюр — не крупнее сотенной. Хорошо, что она живет одна. Сможет один раз сходить в Эрмитаж и на оставшиеся деньги вылечить в муниципальной поликлинике один зуб. Без анестезии. А другая моя подруга минимум дважды в месяц водит свою дочь в Эрмитаж. Так вот, я сегодня узнала, что десятилетняя девочка не получит на Новый год хомяка — мама сделала выбор в пользу Эрмитажа.

Да что подруги?! Вы уже знаете, Михаил Борисович, что я пару лет жила возле Эрмитажа, но за все время смогла попасть в музей дважды. Причем, до июльского повышения цен. Летом, в связи с увольнением, у меня образовалось много времени на простой в очередях, но билет в 350 рублей для меня теперь — роскошь. Это не та цена, за которую я могу ходить в музей чаще раза-двух в месяц, а с учетом семьи — раза в два месяца.

Видимо, таких, как я, посетителей — дотошных, внимательных, любознательных — музей больше не ждет. Ему нужны молниеносные стремительные туристы, проводящие в Эрмитаже 1,5 часа своей жизни. Разовый клиент, этакий презерватив с заначкой. И вы уже грезите, будто с каждым годом к вам в Эрмитаж потянутся все новые и новые купюры на ножках. Десятки, сотни тысяч, миллионы молниеносных богачей, стремительно влетающих в Эрмитаж с зажатой в кулачке пятисотрублевой купюрой и тут же вылетающие обратно — на чартерный рейс до Парижу. Пять мильонов кулачков с пятисотрублевкой ожидаете вы уже в следующем году. И все не задерживаются, не создавая заторов, пробегают быстренько: пара селфи и буклет на память — делов-то?! Не будет больше во дворце этих противных, полупрозрачных доходяг интеллигентов в протертых, еще перестроечных костюмчиках. Не будет любознательной молодежи в драных кедах. Не будет в музеях пыльной богемы, вся она, от художников-примитивистов до исполнителей баллад на терменвоксе, больше никогда не прорвется в стены Эрмитажа. Не помешает благообразным шумным туристам гоготать и делать селфи.

Эээх, Михаил Борисович. Когда вы меня чаем поили, на вопросы отвечали, могли бы и предупредить: дескать, Миронова, не дергайся, с «Эха» не уходи, в деревню не уезжай, детей не планируй — держись, крепись, тяни лямку молча, потому что тебе, домохозяйке, наш Эрмитаж отныне будет виден разве что в сладком сне.

Я не планировала делать вам такой подарок ко Дню рождения. Мне даже немного за это письмо неловко. Но раз вы нам сделали подарок, то и я устоять была не в силах.
Михаил Борисович, хотите сохранить лицо перед страной? Выйдите к нам и скажите, что вас заставили, что вы были вынуждены. Что вы прекрасно понимаете, насколько недоступен для россиян билет в 500 рублей. Что вы сожалеете, что вы боролись и будете бороться. Соврите нам, наконец. Это всяко лучше, чем рассуждать про меркантильность людей, которые неделями не видят свежих фруктов и мяса. 

А я не пойду на Марш мира. Даже не знаю, жаль мне себя или нет. Я не в СПб, мне далеко ехать. В один момент я дернулась, было, в город, но передумала. Не пойду!

И знаете, мне не стыдно. Я не знаю, где вы были в 2001 году, в 2003, 2006, 2009. Я вас не видела. Вы мне задолжали 10 лет, а я вам ничего не должна. Сейчас расскажу, почему.

На первый в своей жизни митинг я пришла в 2001 году. О чем он был, я даже не помню, но точно связан с приходом в Тюмень Собянина. Потом были еще митинги. Я ходила на них, мерзла. На одном, против точечной застройки, у моего ботинка отклеилась подошва: я возвращалась домой, ступая голой ногой по тюменской слякоти, и заболела.

Году в 2003 или 2004 я была уволена из одной подконтрольной тюменской администрации структуры (подрабатывала студенткой) за то, что совершила некий перформанс: подложила под дверь кабинета тогдашнего мэра вырезанного из полешка Буратину. Полешко было — от вырубленного в городском парке редкого дерева Черемуха Маака. Митинговала против сноса парка, даже ночь провела, сторожа бульдозеры. Об увольнении моем город тогда так и не узнал: уже пришли аполитичные года, да и я была совсем молодой, не умела из личной проблемы сделать общественно-важный повод к усилению протеста.

Когда Путин пошел менять Лесной, Жилищный кодекс, я митинговала вовсю. Ходила на митинги, как рядовой протестующий. Продолжала писать в блог и на местный форум. Ээээх, где тот блог и где тот форум? Впрочем, про блог помню: его СУП заморозил году в 2005 по жалобе троллей. А форум издох давным-давно. Вспомните, ксати, о чем вы писали в блоге в 2005-м.
В 2006 году я уехала. Но во время приезда в Россию я пару раз попадала на митинги. И в Лондоне митинговала. Помню, у посольства российская была акция анархистов, кажется. Против Абрамовича. Она случилась, когда яхта Абрамовича приплыла в Гринвич.

Еще я пыталась устроить суперакцию против власти на концерте Майкла Джексона в Лондоне. Я нашла подельников, наладила отношения с охраной арены O2 (среди охранников был знакомый поляк). Мы сделали огромный баннер из нескольких парусов кайта. На баннере написали «Медведев, уволь Путина». Я не знала, что этот лозунг уже был вовсю обмусолен в России. В любом случае, это оказалось неважным: Майкл Джексон умер, не долетев до Лондона. Наша акция не состоялась, хотя мы уже натренировались растягивать баннер на заднем дворе.

Ах, да. В 2009 году, в годовщину начала ВМВ, я сделала себе аккредитацию от польской газеты на траурные мероприятия с участием Путина и Меркель в польском Вестерплатте. У меня тоже были сообщники: два нацбола, из которых с одним я встречалась. Но в последний момент нацболы сорвались, да так некрасиво, что возникли легкие догадки, будто они меня заложили. Случилось это или нет, не знаю, но я проехала мимо Вестерплатте и укатилась в Россию.

Вскоре я вернулась на родину. 2010-й год. Стратегии, марши, локальные митинги. В Тюмени активно выступали против коррупционного ярма, оставленного Собяниным. На волне недовольства образовалось объединение разных протестных групп, мы ходили на заседания, устраивали митинги, пикеты, забрасывали чиновников бумагами, требовали раскрыть данные по тендерам, ходили на публичные слушания в администрацию, пытаясь блокировать преступные инициативы и проекты бюджета города. Приходили дяденьки из ФСБ, Центра «Э». Собственник издания, где я работала, провел беседу на предмет страхов. Мне пришлось сменить работу. Я ушла в независимую газету, которая в те годы занималась острыми социальными темами и немного политикой. Снова были угрозы. Начальник областной полиции на митингах выискивал меня среди людей и говорил что-нибудь приятное, вроде: «Читаем, читаем тебя, Анастасия. И газету, и ЖЖ, и Твиттер. Смотри у меня». Были звонки в редакцию, бы угрозы засудить меня, а то и просто звонили и таким мягким кавказским акцентом спрашивали: «Ты хорошё подумай, а? У тебе мама йесть, а?» В интернете зачем-то устроили травлю на меня. Вскрыли компьютер, опубликовали семейные фото. Врывались в дом к мужу…
А 4 декабря 2011 года я работала членом комиссии с правом решающего голоса. Мы считали голоса с 20.00 до 9.00, без выхода из классного кабинета, перерыва на еду и туалет. На нашем участке «Единая Россия» набрала что-то около 32%. А на соседнем, через стенку, больше 64%.

В декабре я подала заявку на митинг по итогам выборов. 5 декабря 2011 года случился огромный митинг с 400-500 участниками. Мы кричали, махали потоколами. Потом мне снова звонили интересовались про общее самочувствиве, личные планы и маму.
И только потом, потом случилось 10 декабря. А за ним — 6 мая. То есть, вот спустя 10 лет от начала моего рассказа на улицы вышли вы.

Я не знаю, чем занимались в это время вы. У меня же была череда митингов, на которых я всегда работала как журналист. Я писала про сгон бюджетников на путинги. Кажется, единственным в городе СМИ, открыто назвавшим такие организации, были мы. На президентских выборах я была наблюдателем, т.к. комиссию расформировали и меня из нее турнули. Я «наблюдала» в глухом поселке, 8 часов с урной месила грязный снег (выездное в деревне — это 35-40 домиков с одинокими старичками, которые плохо слышат). После выборов я написала страшную статью, которую за два года прочитали больше миллиона раз.

Потом имелась пара антикоррупционных историй, стычка с замначальника областной полиции по борьбе с экономическими преступлениями, в результате чего этого замначальника сняли. Был протяженный конфликт с новым начальником областного УМВД Корнеевым, который, как теперь знает вся страна и даже Путин, оказался и впрямь редкостным даже для провинциальных ментов вурдалаком.

В 2012 году я уехала в Петербург. Писала о даче Пехтина одна из первых, мне снова звонили. Потом я устроилась на «Эхо» и быстро так случилось, что «поговорить за меня» звонили из министерств и правительств. Какие-то люди из Оргкомитета Сочи-2014, пресс-служба Минобороны, МВД, штаб «Единой России», аппарат ОНФ, АП, руководство «Молодой гвардии», правительства СПб и Ленобласти… Мы держались…

Весной за один лишь месяц меня трижды били без моего отрыва, так сказать, от производства. Ну, не били, а врезали. Дважды — патриоты на Малой Садовой, один раз — судебные приставы Фрунзенского районного суда.

А потом я уволилась. Ну, а как иначе? Ладно бы, сидела на тихой работенке. Выдавальщицей медицинских карт, например, когда ни пользы, ни вреда от тебя не наблюдается. Но я работала на работе нервной, которая к тому же грозила перерасти в работу постыдную.

Визги, полууголовный бизнес, работа наизнос, постоянные вызовы «на ковер» из-за тотальной цензуры. Как только случился первый симптом, я встала и ушла.

Вообще ушла. Уехала. Далеко, в деревню, в глушь… не в Саратов, конечно, но все равно далеко.

И на Марш я не пойду. Во-первых, мне лень. Во-вторых, я не верю. В-третьих, мне страшно. Да, вот я, Настя Миронова, признаюсь, что мне страшно. Не нутряным страхом смерти и тюрьмы, нет. Мне страшно, что меня задержат и я проведу ночь в околотке, без еды и воды. Страшно, что на электричку опоздаю, собаку не выгуляю, кошек не покормлю. Страшно, что плащ порвут, очки выбьют, в глаз дадут. Вообще, знаете, нет ничего постыдного бояться тогда, когда действительно опасно. Сегодня — опасно. И люди не выходят. Многие уезжают, уплывают, зарываются в песок. И они правы в своем нежелании лезть под ноги толпы, когда уже ничего не исправить. Слышите, ничего? Мы вступили в фазу режима, когда его меняет не меньшинство, а большинство.

Меньшинство сейчас лишь гибнет. Позор тем, кто боялся и ленинился, когда еще можно было не бояться. По большому счету, это вы дотянули до сегодняшнего положения. Вы допустили. Справедливо будет вам принять вахту от тех, кто многие и многие годы пытался вас растормошить.

Я имею право бояться, я не боялась с 2001 года. И я устала. Я хочу дом, семью, и чтобы грядки все были под осень вскопаны. Я достаточно набегалась, достаточно наскандалилась дома, достаточно поимела дел с ментами, я все еще помню это мерзкое: «У тибе мама йесть?»

 

Так уж несвободно жили шотландцы? Я провела в Британии почти 4 года, около 5 месяцев жила в Шотландии. В Эдинбурге и его пригороде со славным названием Joppa. За отделение там выступали только кондово-махровые жители северной глубинки. Например, обитатели всемирно известной деревни Drumnadrochit, где имела счастье появиться Несси. Вот в этой Драмнадрочит люди были за отделение. Жить планировали за счет Несси. Так об этом и говорили, высовываясь из киосков с туристическим барахлом. 

В глуши, на холмах, среди овец, о сепаратизме говорили много. Также, как и у нас трещат об этом на лавках и кухонных табуретах. А в больших городах Шотландии сепаратизм не очень распространен, нет. Песню про высасывание ресурсов там нечасто встретишь — народ грамотный. Кстати, в Шотландии есть радио на гэлике и англо-шотландском, передачи на гэлике и даже целые телеканалы, однако я не припомню, чтобы на улицах, в кафе, в транспорте говорили массово на коренных языках — если о сепаратизме и толкуют у завалинок, то почти всегда — на английском. То есть, в плане культурно-языковых традиций в Шотландии все в порядке, никто их не ущемляет.

На бытовом уровне я заметила лишь две серьезно волнующие людей претензии к Лондону: мягкая эмиграционная политика и популизм, выраженный в швырянии в народ пособиями и прочими бенефитами. В Шотландии народ живет консервативный. Там даже на кассах в ASDA и TESCO сидят только белые люди, причем — шотландские белые люди. Шотландцы не хотели открываться для «интеграции» мусульман и людей, приехавших из мест, где все еще царит неолит и родоплеменной строй. Никакого экстремизма — они правда не хотели, может, сейчас уже и хотят. Имеют право.

Я серьезно! Не встречала там сепаратистов в быту. Может, они где-то наверху, в парламенте, среди буржуазной элиты. Оно и понятно — им нужен контроль над ресурсами (которых, по разным оценкам, осталось не так уж много). «Народа» как такового в Шотландии нет — там все же общество, какое-никакое. Низы общества, не самые просвещенные, да, мечтают «вернуть все взад!» Вот и получается, что хотят низы и верхи, а середина, самая многозначительная, из Великобритании выйти вон не просится. У всех есть память об исторической несправедливости, о темноте и грязи, в которой шотландцы много веков прожили по вине, как им кажется и как, наверное, правда было, англичан. Но у рязанщины в России тоже исторически с Москвой были не самые простые отношения, однако из России Рязань не просится... 

По-моему, своим референдумом шотландцы и британцы в целом больше удружили не себе, а миру. Референдум в Шотландии — это как шаг на новый, гуманистический политический уровень. Если бы не этот референдум, когда бы мы еще увидели, что такое цивилизованная демократия? Для меня референдум в Шотландии был — захватывающим зрелищем. Не цирк, не театр, а… скорее, увлекательный научно-просветительский фильм в стиле документалистики Би-Би-Си. Что, впрочем, недалеко от истины…

Вообще, я не против независимости Шотландии. Вернее, для себя и для мира я бы не увидела в этом ничего трагичного. Наоборот, может, проще было бы визу получить. Я бы поехала еще в Шотландию (в отличие от Англии), так что мне бы упрощение визового режима пригодилось. Но оне, что называется, не хочут… Имеют право

Уже лет 10 российская оппозиция — либеральная, националистическая, левая, смешанная — делится на два лагеря: тех, кто ходит на выборы, и тех, кто отсиживает их дома. В обоих лагерях — железные аргументы. Те и другие влегкую могут переспорить себя и противника. Особенно стройна аргументация сторонников выборов: Навального послушаешь — не прикопаешься.

Одно только непонятно: если власть так боится высокой явки и бойкота, почему же она столько лет организует на участках аттракционы невероятной щедрости? Ярмарки, концерты, дискотеки, лотереи… В Тюмени вон, где выбирают без какой-либо альтернативы, ажно автомобили разыгрывают. Пароварки, комбайны кухонные, микроволновЫе печи и запретные холодильники… В Рязанской области народ победнее — там еду дают, во Владимире — сельхозярмарка.

С чего бы вдруг? Дорогих юных оппозиционных кандидатов новой волны, образовавшихся в результате электромагнитных бурь в российских интернетах предпоследних лет хотелось бы спросить, зачем эта власть из кожи вон лезет, чтобы заманить простодырых на участки? А зачем на выборы лезут молодые и оппозициооные? Вопросы про фарс изрядно поднадоели, я знаю. И все же… Зачем они идут легитимизировать эти выборы? Зачем идут в заведомо провальную кампанию? Зачем зовут голосовать, если не за кого? Может, у вас есть друзья, родственники, старшие братья бывших дочкиных одноклассниц, которые баллотируются в какое-нибудь МО? Молодые, успешные, с айпадами… Спросите у них, зачем им лотерейный билет. Скажите, я просила поинтересоваться.

Сдается мне, часть этих людей просто хочет во власть. Любым путем. Часть освоила гражданскую, а теперь и политическую активность как основной вид деятельности и вынуждена топать на выборы, зарабатывая от партеек на поддержание штанов. Часть — засланные казачки. По-советски — сексоты. Заводят народ на участки, как на убой. Оставшиеся — их единицы — это романтические, оторванные от земли товарищи. Некоторые из романтиков представляют редкий пока, только-только нарождающийся тип молодежи, которая за все хорошее, за позитив и за «движуху». Результат неважен в силу отсутствия у оных лиц перспективного мышления, зато важно действие, «движуха». Остальные — романтики классические, таких в наши времена уместно называть городскими сумашедшими.

Как думаете, кто же эти господа, что тащат русский народ за лотерейным билетиком?

История с бунтом в городе Фергюсон — она о самом главном в Америке. Это — история о главной проблеме американского народа, главное больной точке и главном же его достоинстве.

В США застрелили чернокожего подростка. Безобидного или не очень — никого не волнует, так как полицейский был белым. Тысячи негров высыпали на улицы. Они кричат про расизм и требуют равенства, потому что считают, будто парня застрелили за цвет кожи, который, в совокупности с возрастом и социальным положением, почти всегда говорит о неблагонадежности. Черный, с воровской окраины, молодой, говорит на сленге? Бандит! Чернокожие это, конечно, не приветствуют. Они-то знают, что не каждый черный — бандит. Возьмите, к примеру, Обаму…

Но Америке все равно, Америка страшно боится асоциальных негритят, черных банд, которые до сих пор процветают на окраинах. Например, я была в пригороде Чикаго, который полностью поделен на сферы влияния банд. Каждая контролирует свой участок вплотную. Любые визиты в город нужно согласовывать с бандитами, даже приезд русских туристов. Одни бандиты не могут пройти через территорию вражеской банды даже в школу! Да-да, банды состоят приеимущественно из подростков. Вооруженных, часто — бездомных. Во многих бандитских районах нет полиции. В том пригороде Чикаго полиции не было — вместо нее охрану держали добровольцы. Кроме того, жители (те немногие, что не бандиты) получили от НКО грант (!) на найм частной (!) охраны, которая стала патрулировать улицы вместо полицейских.

Что там думает черный, белому наплевать, у белого своя правда. И правда эта в том, что черные — часто асоциальны.

За эту правду белые проголосовали ногами. Когда в Фергюсоне разогнали негров, на улицы вышли белые. Их разогнали еще жестче. Но потом белые снова вышли, да к тому же — проголосовали рублем: за пять дней они собрали 300 тыс. долларов на поддержку полицейского Дэррена Уилсона, который, собственно, и застрелил подростка Майкла Брауна. Отметим, что родителям самого Брауна собрали всего 180 тыс. долларов. Это значит, что население Фергюсона, преимущественно черное, хочет, чтобы полицейские не раздумывая стреляли в подозрительных черных парней. На месте, шестью выстрелами. Невзирая на Обаму.

Это сегодня — едва ли не главная проблема американского общества: белых все еще грабят черные. Можно, конечно, поспорить, назвать черное белым, но это будет неправдой.

Второй момент, который вывел на улицу и черных, и многих белых — это полномочия полиции. Вспомните кадры любого полицейского боевика. Вот бежит подозреваемый в краже $20, черный или белый. Для чистоты примера — пускай будет белым… Красивый белый парень убегает от такого же красивого белого полицейского, который заподозрил чувака в краже двадцатки. Погоня, оба выдыхаются. Красивый белый парень загоняет себя в ловушку тесных переулков, где его настигает полиция. Сержант Смит бешенно орет: «Ложись, руки за голову!» Если парень по каким-то соображениям ложиться сразу не хочет (ну, может быть, он и не крал двадцатки, возможно, у него к Смиту есть вопросы), в него стреляют. Первый выстрел — ранение, второй — на поражение. Доказывать сержант Смит ничего не будет, потому что любой, кого он преследует, обязан лечь и задрать руки за голову. Ты не крал двадцатки? Ты вообще не понимаешь, почему за тобой гонится полицейский с пистолетом? В суматохе от тебя отстали трое твоих детей, ты слышишь их истеричные голоса: «Папа, папа, куда ты?», и тебе совсем не хочется, чтобы твои дети увидели тебя распластанным на асфальте в позе цыпленка табака? Может быть, ты вообще опаздываешь на самолет и тебе некогда лежать, задрав руки? Это твои проблемы, дружок, сержанта Смита они не волнуют, так что давай, ложись на асфальт лицом вниз, руки за голову, даже если тебя только что выписали домой после полостной операции.

Американцев это не устраивает. Американцы слишком чувствительны к свободе. Они возмущены, что их правительство, оказывается, вопреки Конституции, прослушивает телефоны и просматривает переписку (Сноуден произвел фуррор именно сообщениями о том, что АНБ без суда и следствия прослушивает граждан США). И им не нравится, что любой коп может в любой момент положить их на асфальт. С одной стороны, норма, конечно, исходит из общественного блага: в США любой воришка может оказаться вооруженным и застрелить полицейского быстрее, чем тот проверит его карманы. Но ведь воришка может вооруженным и не оказаться?

После выступлений в Фергюсоне Обама сделал едва ли не самое сенсационное за последнее время заявление: он пообещал разоружить полицию. И, знаете, я пока не слышала о массовых протестах против этой инициативы.

Кстати, в Британии полицейские безоружны. Патрули, имею в виду. И ничего. Кстати, последнего оружия патрульная полиция лишилась в 2006, кажется, году, после аналогичного инцидента, когда в лондонском метро был застрелен мексиканский подросток. Полицейскому показалось, что парень слишком подозрительно бежит и отказывается остановиться. Парня пристрелили, а позже на записях с камер наблюдения увидели, что застреленный просто спешил на поезд.

Тогда об этом кричала вся страна. Я была в то время в Лондоне и помню, что про мексиканского подростка писали все. Были демонстрации, образовался какой-то благотворительный фонд, который начал собирать деньги для будущих жертв полиции.

А у нас? Кто-нибудь помнит, что было после убийства в полиции питерского подростка Никиты Леонтьева? А, может быть, где-то в России случились митинги после смерти в Казанском ОВД престарелого мужчины, того самого, изнасилованного бутылкой? Тогда, возможно, вы видели митинги в защиту выпавшего из окна Следственного комитета молодого генерала Колесникова?

Сколько у нас запытанных, замученных силовиками, а хоть кто-то вышел? Никто!

Американцы вышли. История в Фергюсоне — это история про американское чувство достоинства.

Когда я была в Америке, то встречалась с профессором политологии университета Иллинойса. Я была крайне удивлена утверждениям профессора о том, что американский народ — аполитичный и нелюбопытный, что американский гражданин читает мало новостей и не проводит часы в высокоидейных кухонно-табуреточных спорах. Но у него — американца — есть один полезный навык: если что-то случится, он выходит на улицу. Всегда.

Американское правительство это знает.

И оно, кстати, знает, что российские граждане на улицу не выйдут, своего тирана они усмирять не будут, что гражданского общества в России нет. Функции гражданского общества — контроль российской власти — взяли на себя западные страны.

И не стыдно?

Город Фергюсон — он, конечно, про американцев, про их проблемы, боль и достоинство. Но он и про нас, про России. Про российский страх, темноту, забитость и беспросветное раболепие.

Оригинал

Слушайте, это перебор. Украинская и российская окололиберальная ватага затерроризировала бедного фотографа Стенина, который, не будучи даже способным (в силу особенностей своего ремесла: он не пишет, не говорит) принимать участие в пропаганде, вероятно оказался в застенках СБУ. Извините, но мне кажется, что с захватом журналистов Украина перестаралась. Одно дело, если Киселева арестуют — то разве ж журналистика? Совсем другое дело — взять в плен фотокорреспондента, хроникера и обвинять его в ведении военного репортажа!

Работа фотокорра в том и заключается, друзья, чтобы вы узнали, как пытали военных, как убивали, как издевались. Кто бы вам рассказал о беспределе со стороны сепаратистов, если бы журналисты не снимали? Если одного, второго, третьего посадите, то журналисты на ваш восток Украины ездить больше не будут. Вообще! Поедут только пропагандисты, которым придется платить, как и наемникам. Но от пропагандистов никто никогда правды не узнает.

В мире есть мало фотокорров, способных документально заснять пытки и убийства. Давайте, посадите одного — пусть хроникеров войны станет меньше! И поделом, да? Может, вообще не надо было пускать этого Стенина на Украину? Зачем украинцам и мировой общественности знать, что вытворяют гиркинцы-стрелковцы? А зачем матери убитого солдата знать, как он умер? Незачем! Всех — зачехлить, журналистов — вон, на Донбасс — железный занавес!
Я cчитаю, что работать на Russia Today недопустимо в наше время. Но то, что вы вменяете Андрею Стенину, это дикость…Кстати, помимо Донбасса Стенин много чего и кого снимал: голодающего Удальцова, Марию Гайдар, которую вышвырнули с выборов. 

Такой синдром приличная общественность давно пережила с этим парнем .

Кевин Картер снял умирающего ребенка, за которым охотился гриф. Тогда общественность требовала, чтобы Картер и другие журналисты в Судане схватили бы по голодающему ребенку, отдали ему последнее, продали бы свои вещи, фотокамеры, а на вырученные деньги закупили для суданцев рис, в следствии чего журналисты лишились бы своей работы, Судан остался бы информационно закрытой территорией, а мировая общественность лицемерно потирала бы сытые брюшка — такого благого дела добились сообща!

Но итог бы совсем не тем, каким его видели либеральные буржуа: Кевина Картера довели до самоубийства, а Судан и страны Африки получили десятки миллионов долларов гуманитарной помощи.

Вы, ребята, валенки не лучше жителей деревни Гадюкино. Только украинские.

Оригинал

Вот так, друзья. Компания зятя г-на Тимченко «Русское море» автоматически стала главным поставщиком красной рыбы в России. И что она сделала в первую очередь? Побежала исполнять невнятные распоряжения Путина про сдерживание цен? Нет, она подняла отпускную цену на лосося в 2-3 раза. На наших прилавках свежий лосось, семга появятся по цене минимум в 750 рублей. И так будет со всем. Мало того, что никакие селяне не восполнят дефицита — ни за месяц, ни за год, ни за пять — так еще и всякие Тимченко и прочие приближенные к раздаче цены в миг поднимут. У нас их поднимают, даже когда взрыв в метро, пожар и сотни раненых пытаются уехать на такси в больницы. А тут — дефицит. Да в этот раз сам Бог велел дураков накрутить по полной!

А на селян не надейтесь. Вслед за волной фермеров и сельских жителей расскажу немного страшного. Для протрезвления, так сказать, мозгов и приведения в тонус желудков. Я тоже живу в деревне.
С весны, но — в деревне. У нас деревенька на несколько улиц, рядом — поселок большой. В поселковых магазинах все — привозное. Овощи, фрукты, молоко, яйца, мясо. В лучшем случае, везут из ближайшего городка (50 км). Рыба, включая пресноводную, в магазине импортная: Норвегия, Дания, даже — Польша. Овощи дороги и быстро раскупаются. Особенно ценят лоток азербайджанцев — они приезжают несколько раз в неделю с отборными овощами и фруктами. Деревня даже себя не обеспечивает.
Скотины нет ни у кого, ни в деревне, ни в поселке. Мы — трое из нашей деревне — покупаем молоко, творог и сливки у фермера, который приезжает к нам из другого села, 10 км отсюда. У него пять коров, эти коровы снабжают молоком несколько селений в округе. Один фермер и пять коров на несколько тысяч деревенских.

В нашем селе далеко не все держат огороды — вместо них на участках разбиты красивые лужайки. Огородничают бабулечки-советские дачницы + энтузиасты. Я — из их числа. Переехала в деревню по двум причинам: социальной (внутренняя эмиграция) и экологической (культура питания). Своя репка, свекла, крыжовник с куста. Никаких удобрений, пестицидов… Вода, опять же, колодезная или родниковая. Помолодела, говорят, с тех пор, как питерское «Эхо» оставила и на родниковую воду перешла. Но это — к слову…
… в общем, я не видела тех, кто бы стал сажать от безденежья — на продажу невыгодно. Продают в лучшем случае по несколько кг: едешь в больницу — захватил ягод, отправился культурно отдохнуть в Мариинский театр — прихватил тележку кабачков. Специально на рынок, никто ничего не возит, ибо очень дорого, а если сдавать оптовикам, то не окупится даже сбор. Проще выкинуть — не везти же в СПб, кормить путинский электорат в ущерб себе, на собственный, то есть, кошт?!

Кстати, любители натуральных продуктов, ждите, что почти все «зеленые» магазины и «эко»-рестораны с якобы фермерской едой поднимут цены. Не называя вывесок, скажу: почти все петербургские бренды, работающие в этом сегменте, на практике не закупают у фермеров ягоды, овощи, а берут с баз и, что еще хуже, замороженные. В известной сети веганского питания, например, все морсы, коктейли и чизкейки — из замороженных польских ягод. Я об этом узнала, когда пыталась помочь местным сельским наладить сбыт. Сейчас эти заведения вздрогнут, замрут, а потом — наладят поставки «по новым каналам»: ягоды из Китая, фрукты — из Бразилии (говорят, первая партия уже выехала — к осени, считай, будет). На китайские пестициды одна только надежда.

А деревня вас не спасет, нет. Деревенские сами будут недоедать. Какие уж тут поставки в город? Разве что продразверстка…
 

Оригинал

Утром купили крупы (пшено, пшеничная, овсяная, кукурузная), муки пшеничной и ржаной, кофе в зернах несколько кг. Не то, чтобы мы боялись дефицита. Просто, народ в магазины побежит уже сегодня, начнут сметать все. В первые недели будут пустовать полки бакалеи (помните соляные и гречневые скандалы?), а когда запасы пополнятся, подскочат цены, ибо — спрос. 

Мы с утра ездили в поселковую «Пятерочку», муку брали. Спустя два часа вернулись — муки нет. Из пяти сортов осталось два — самые дорогие и в очень скромных объемах.

Ехали специально утром, пока телевизионный электорат не сориентировался. Я ж говорю — они к вечеру сообразят. Вчера специально новости посмотрели: как оно там народу преподносилось.

Преподнесено было очаровательно: «Владимир Путин подписал указ об ответных санкциях в отношении стран Евросоюза, США, Канады, Австралии и Японии». И тут же: «Владимир Путин распорядился о создании мер по сдерживанию цен на продовольствие».

Рядовой работяга, продавщица или парикмахерша что из этого поняли? Есть серьезный В.В. Путин, который серьезно ответил зарвавшемуся Западу. Этот же В.В. Путин поручил облегчить жизнь работяги с продавщицей, то есть сдержать цены. Кое-кто даже, грешним делом, подумает, будто все подешевеет. К моей маме соседка-старушка утром, например, пришла именно с такой новостью: дескать, Путин пообещал цены снизить. Впрочем, заключение она сделала верное — бежать в магазин.

К вечеру очнутся, к вечеру! Пока же их более продвинутые родственники обзванивают, сообщают интернет-новости. Вечером еще Путин выступит, как обухом врежет по расслабленным после рабочего дня головам. Начнет одуревшим от внеурочного новогоднего обращения гражданам рассказывать про то, как важно в эти минуты соблюдать спокойствие, сдерживать панику. Паника и начнется. Нельзя придумать для своего народа большей беды, чем экстренно выпустить в эфир Путина.

Если у вас вообще нет запасов, сейчас бегите. Что вы там массово едите? Гречка, рис, овсянка, сахар, мука (уровень upper intermediate). Если сейчас не возьмете, столкнетесь с временным дефицитом, хаосом в магазинах, паникующей толпой, которая ринется скупать еду и цены тем самым взвинтит. В магазине возле дома гречки с рисом в ближайшие недели не будет — это точно.

Дерзайте — солцне еще высоко.

Оригинал

Я, конечно же, не хочу, чтобы Навальный сидел (равно как и лежал). Но вот смотрю я, как он от первого лица, находясь под домашним арестом, открыто пишет в сети, как успешно зависают все его уголовные дела, по которым ни один следователь не может посадить Навального за решетку… У нас невинных неизвестных людей на улицах хватают и сажают, у нас на 4,5 года засунули второго лидера Болотного загончика — Удальцова, а этот все никак не в СИЗО. Сидит себе, пишет в торнетах, продолжает разоблачать кровавую и проворовавшуюся гэбню, при этом нагло завирая, будто все посты от его (первого) лица пишет жена и она же передает нам приветы, а сам Навальный в это время в почтенном удалении от компьютера молча сидит, ждет.

Уголовные дела Навального оканчиваются лишь новыми для него медийными поводами. Так, как власть накачивала Навального популярностью и протестным рейтингом, никто еще ни на одного оппозиционера в России не работал.

Все эти стечения обстоятельств в лучшем (для Навального) случае означают, что он нужен какой-то части нашей системы. Конкретно — той ее группе граждан, чьи интересы представляют, в частности, фронтмены из прокуратуры. Нужен ли такой Навальный нам, я не знаю.

Уж больно похоже, что выходили несогласные на Болотную, шли в тюрьмы и бежали в эмиграцию лишь ради того, чтобы прокурорские у нас сменили комитетских, медведевские — путинских, фридмановские — дерибасковских. Больше ничего в этой стройной цепи событий вменяемого не вырисовывается.

Кстати, спешу заметить, что писала я об этом всегда. И что еще при первом деле Навального говорила — никто его не посадит. При этом правителе Навальный сидеть будет только в одном случае — под гарантии, что сразу же (дней через -дцать) станет следующим.

Оригинал

Самое увлекательное для всего русскоязычного населения Земли занятие в наши дни — смотреть канал СБУ на Youtube , слушать переговоры различных деятелей сепаратизма: друг с другом, с подчиненными, с Кремлем. В достоверности переговоров я не сомневаюсь, а потому и вам советую послушать. На русском, с субтитрами, с дубляжом, в пересказе… неважно как, главное — слушать.

Во-первых, чтобы знать, какие дегенераты попадаются в этих ДНР, ЛНР и пр. бесовских логовах.
Во-вторых, чтобы понять, насколько они управляемы Кремлем и как дорого Кремлю обходятся (вот разговор Бородая с представителем АП о деньгах).
В-третьих, чтобы постыдиться за свое и без того унылое государство. Украина (даже Украина) обыгрывает Россию на информационном фронте: на ее фоне Кремль смотрится средневековым старцем. Украина присутствует во всех современных сетях. Украинские министры пишут в Фейсбуке, Аваков может вступить в личный спор с дядей Колей из Саратова, украинская разведка рассылает оперативные данные и материалы прослушки, переводя их на разные языки, вплоть до китайского.
А если посмотреть на Штаты, то за наших старцев становится совсем стыдно. Открываешь американские новости и понимаешь, что Белый дом, Пентагон, Госдепартамент и за Фейсбуком следят, и Youtube мониторят, и слухи со сплетнями записывают… и сам Кремль слушают. Они всегда во всем в курсе. Если утром Вася из города Ряжска признал в донецком сепаратисте своего соседа-уголовника, то уже вечером об этом узнают в Белом доме.
Когда открываешь наши новости, то понимаешь, что российские чиновники питаются только той информацией, которую сами и породили. Удивительно, но почти все выпуски новостей на Первом сводятся к медиаповодам, индуцированным самим Кремлем или нашими конформистскими СМИ.

От этого страшно. Мало того, что мы живем в стране с безнадежно отсталым и тотально неуправляемым режимом — нас, вас и большинства населения Земли в кремлевской картине мира нет. Полбеды, что эти люди — люди режима — аморальны, жадны, коррумпирован — они еще и не информированы. А тот, наверху, не информирован вообще. Он живет в другом мире. В сводках, которые для него каждый день тщательно сочиняют придворные, нет ничего, что могло бы его раздосадовать, ибо все знают, что виноватым всегда окажется гонец.

Для него и еще примерно для 130 млн человек нас с вами нет. А еще нет выстрела из «Бука», мародеров, амстердамской туши, ФСБ-шников, переодетых повстанцами, и пр. и пр.

Чудовищно страшно. Решения принимает человек, который уже много лет не выбирается из выпестованной холуями художественной реальности. Роман-газета, ага.

Оригинал