Борис Вишневский

«Замечательный» проект федерального закона прислал петербургский юрист и правозащитник Игорь Карлинский.

Так и хочется назвать его «концы в воду».

Итак: вносит Правительство РФ.

Название скромное, как всегда — чтобы никто ничего не заподозрил.

«О ВНЕСЕНИИ ИЗМЕНЕНИЙ В ОТДЕЛЬНЫЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ АКТЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ».

И чего же предлагается?

Во-первых, изменить ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей», дав Правительству РФ право «определять случаи, в которых ограничивается доступ к сведениям о юридических лицах, предусмотренным в подпунктах «д», «ж», «л», и «т» пункта 1 статьи 5 настоящего Федерального закона». Указанные сведения «не подлежат публикации и размещению на официальном сайте регистрирующего органа в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» и могут быть предоставлены исключительно органам государственной власти, иным государственным органам, судам и органам государственных внебюджетных фондов в случаях и в порядке, которые установлены Правительством РФ».

Что же это такие за сведения, которые правительство может закрыть от посторонних (в том числе, расследовательских) глаз?

А вот какие:

1) сведения об учредителях (участниках) юридического лица, в отношении акционерных обществ также сведения о держателях реестров их акционеров, в отношении обществ с ограниченной ответственностью — сведения о размерах и номинальной стоимости долей в уставном капитале общества, принадлежащих обществу и его участникам, о передаче долей или частей долей в залог или об ином их обременении, сведения о лице, осуществляющем управление долей, переходящей в порядке наследования;

2) фамилия, имя, отчество и должность лица, имеющего право без доверенности действовать от имени юридического лица, а также паспортные данные такого лица или данные иных документов, удостоверяющих личность в соответствии с законодательством Российской Федерации, и идентификационный номер налогоплательщика при его наличии;

3) сведения о правопреемстве юридического лица

4) сведения о реорганизациях юридического лица

Вам все понятно, дорогой читатель?
О чем никто не должен знать, если правительство этого не захочет?

Но это еще не все.

Предлагается изменить федеральные законы «Об акционерных обществах» и «Об обществах с ограниченной ответственностью», дав Правительству право «определять случаи, в которых общество вправе не осуществлять раскрытие (предоставление) информации, а также случаи, в которых ограничивается доступ к информации, подлежащей раскрытию (предоставлению) в соответствии с настоящим законом».

Та же логика.

В пояснительной записке указано, что наделение Правительства РФ правом определять случаи, в которых хозяйственные общества могут не осуществлять раскрытие или предоставление информации, которые предусмотрены федеральными законами, и в том числе правом ограничивать доступ или публикацию указанной информации, делается «в целях поддержки системообразующих предприятий Российской Федерации».

Но мы-то понимаем, что именно таким путем будут скрывать от посторонних глаз важную информацию о бизнесе «друзей президента» и прочих «лучших людей города».

Чтобы никто не знал ничего лишнего: ни о составе учредителей, ни о размере капитала, ни об органах управления, ни о реорганизациях…

Чем меньше знают одни — тем лучше спят другие.

По-моему, у тех, кто предложил законопроект об уголовной ответственности за исполнение санкций иностранных государств на территории РФ и за содействие в установлении этих санкций, — скажу предельно мягко, — не все хорошо с логикой.

Четыре года назад, когда эти санкции вводились, российские чиновники, депутаты Госдумы и сенаторы безумно гордились попаданием в санкционные списки.

Чуть ли не требовали их туда включить, и просили «не смешить их Искандеры».

Хором уверяли, что от этих санкций нашей экономике не то, что никакого вреда, а одна только польза.

Что в результате «импортозамещения» у нас все небывало вырастет и поднимется.

И так далее, и тому подобное.

Но если санкции действительно так полезны и почетны – за их исполнение не наказывать, а награждать надо! Ордена и медали вещать – а не уголовные дела возбуждать!

А если за их исполнение надо сажать – то невольно возникает мысль: может быть, санкции не так уж полезны для отечественной экономики, как нам рассказывают по телевизору?

Но это еще не все, дорогие товарищи.

А если в результате принятия этого закона будут введены новые санкции – против тех, кто его вносил и за него голосовал?

Им же придется тогда самих себя, в полном соответствии с принятым ими же законом, к уголовной ответственности привлекать! За содействие во введении санкций против себя же.

Понимаю, что логика у нас в парламенте давно не ночевала, но не до такой же степени…

Соглашусь с Дмитрием Гудковым: проект закона об уголовной ответственности за «исполнение или содействие установлению антироссийских санкций» имеет ясную цель — запретить под страхом уголовного наказания распространение любой информации о беззаконии, произволе и коррупции российских чиновников, депутатов, силовиков и олигархов.

О тех, кто довел до гибели Магницкого и отказывал в лечении Алексаняну, о тех, кто фабриковал дела против политзаключенных и выносил им неправосудные приговоры, о тех, кто пытал антифашистов в Петербурге и избивал участников протестных акций, о тех, кто воровал из бюджета миллиарды и при формальной скромной зарплате возводил себе дворцы…

Что дальше?

А дальше — видимо, уголовная ответственность за одобрение санкций.

Поддержал запрет для отечественного коррупционера или силовика на въезд в Европу — пожалуйте за решетку. Отказался этот запрет публично осудить — штраф.

Еще можно вовсе запретить употреблять слова «коррупция», «беззаконие», «нарушения прав человека»...

Конечно, наказывать тех, кто говорит о беззаконии, куда удобнее, чем наказывать тех, кто это беззаконие творит.

8 мая были с коллегами на Пискаревском кладбище, где лежит более полумиллиона жертв блокады Ленинграда.

Как всегда в этот день, возложили венок от фракции «Яблоко», положили цветы, почтили память погибших.

В одной из колонн, идущих возлагать цветы, увидели нескольких совсем маленьких детей в военной форме — гимнастерки, пилотки, ремни, сапожки, георгиевские ленточки…

Перекосило от ощущения фальшивости и пошлости.

Каждый раз, когда в нашем городе устраивают «блокадные реконструкции» (где сытые и румяные артисты, наряженные в старую военную форму, изображают защитников блокадного города) или «дегустации блокадного хлеба» (недавнее изобретение), возникает точно такое же ощущение.

Блокада Ленинграда — самая страшная трагедия в истории моего города.

В этот день надо молча вспоминать о погибших и просить судьбу о здоровье тех блокадников, которые еще с нами. Ведь почти у каждого из нас в семье есть или были люди, пережившие блокаду.

Еще 5-10 лет назад никому в голову бы не пришло одевать в этот (и другие памятные военные дни) детей в военную форму.

А сейчас — пожалуйста.

Говорят, очень прибыльный бизнес — работают специальные ателье.

Ни в одной стране в этот день подобное никому не приходит в голову.

Потому что это день памяти и скорби, а не день подготовки к новой войне.

Потому, что это день «никогда снова», а не день «можем повторить».

Кстати, если питерские власти действительно хотят почтить память жертв блокады — пусть, для начала, остановят попытки компании «Ликострой» застроить Фарфоровское кладбище, где захоронены защитники осажденного Ленинграда.

Самое малозначительное событие 7 мая — инаугурация Путина и сообщения о перестановках в правительстве Медведева.
Анализировать? Нет предмета для анализа. Абсолютно все равно, — для страны, — кто при президенте Путине и путинской политике будет на каком месте.
Смеяться? Кадровые назначения по принципу «а вы друзья, как ни садитесь» уже не смешат. Зачем всерьез обсуждать, справится ли Мутко со строительством, а Голодец с культурой, если оба персонажа — анекдотические? Как и премьер «денег нет, но вы держитесь».
Но и расстраиваться не стоит.
Да, дракон многим из наших сограждан вывихнул души и затуманил зрение.

Да, одни из них выстроили в голове чудовищную конструкцию «только благодаря Путину нет войны» (при том, что страна ведет сразу две войны: на Украине и в Сирии).

Другие всю жизнь провели при Путине и не видели ничего другого.

А третьи, — как Тина Канделаки, — уверены, что все происходящее или не происходящее в стране зависит только от Путина, считая себя лишь зрителями на сцене. И сразу вспоминается знаменитое шварцевское «Это не народ. Это хуже, чем народ. Это лучшие люди города».

И тем не менее — когда закончится терпение у публики, которой пошлая, унылая и бездарная путинская труппа почти два десятка лет показывает один и тот же репертуар, время от времени меняясь ролями и костюмами, весь этот коллектив Карабаса-Барабаса стремительно окажется в луже под дождем.
История не раз показывала, как это происходит: последний пример — Армения.

И какая судьба постигала диктаторов, которые себе и своей прислуге казались несменяемыми.
Кстати, именно прислуга будет потом, яростно отталкивая друг друга, от них отрекаться и их сдавать, чтобы заработать себе прощение. Тут важно — не простить и не забыть.
А потому — работаем дальше.

Объясняем людям, что происходит, помогаем им везде, где им нужна помощь, защищаем их права, боремся с произволом властей, участвуем в выборах, заставляя слышать наш голос и с нами считаться.

«Успех не окончателен, поражение не фатально, значение имеет только решимость продолжать». Уинстон Черчилль.

Наконец, добрался до дома, и параллельно со звонками в полицию (пытаюсь получить информацию о задержанных на акции «Он нам не царь» и чем-то помочь в дистанционном режиме) подвожу некоторые итоги этого безумного дня. Второго после 2 мая, когда начали судить задержанных за 1 мая…
Для начала: по моей информации, в Петербурге организаторы акции были готовы на компромиссы и вели переговоры, соглашались даже провести митинг с 19 до 21 часа на площади у Финляндского вокзала — где, по данным властей, с утра и до 19 часов проходила какая-то очередная культмассовая акция. Но упорно получали отказ. И тогда призвали придти в «несогласованном режиме» — за что я не могу их упрекнуть: они сделали все для того, чтобы договориться, но им не пошли навстречу.

Упрямство Смольного логическому объяснению не поддается — почему было не дать провести митинг? В результате получили тысячи людей, которые прошли по Невскому с криками «Долой царя» и «Путин — вор!» и куда более сильный негативный (для властей) эффект, чем был бы от согласованного митинга.

Для недопущения шествия Смольный принял меры: перенесли «строевой смотр» на 15 часов 5 мая на Дворцовую, перекрыли Марсово поле под предлогом «благоустройства», перекрыли Миллионную улицу и набережные Мойки и все подходы к Дворцовой. Не помогло: люди собрались в Александровском саду и оттуда отправились на Невский.

На всем протяжении «несогласованного шествия» его сопровождала наша небольшая «мобильная группа» — член президентского совета по правам человека Наталия Евдокимова, член Правозащитного совета Санкт-Петербурга Григорий Михнов-Вайтенко, Наташа Сивохина и я.

Сперва возникло впечатление — хотя я понимал, что ситуация может измениться в любой момент, — что полиция вообще не настроена на задержания, и «винтилова» не будет. Во всяком случае, два полковника, с которыми я говорил, уверяли, что задерживать никого не планируют. Протестующим дали выйти на Невский, где им не мешали, и лишь просили не выходить на проезжую часть. Услышав в мегафон «Граждане, будьте любезны, перейдите на тротуар», мы переглянулись, готовясь дальше услышать выражения типа «соблаговолите, милостивые государи»...

В районе Аничкова моста появились сообщения о перекрытом Невском в районе улицы Марата и первых задержаниях. Колонна повернула назад — и постепенно стали сообщать о все новых и новых задержаниях, сперва у  Гостиного двора, потом на Исаакиевской и в Александровском саду. Число их росло сперва медленно, а потом все быстрее — и стало ясно, что пора ехать в полицию. Изучать полицейское государство изнутри — как это у меня было после большинства акций протеста последних лет.

Наша группа разделилась — Гриша Михнов-Вайтенко и Наташа Сивохина отправились к началу Невского, а мы с Евдокимовой поехали в 77 отдел полиции на наб. Обводного канала, 205. Оттуда сообщали, что у задержанных отобрали телефоны, а один получил травмы от электрошокера.

Когда мы приехали, выяснилось, что задержанных — пять человек, при этом двоих при нас отпустили всего лишь со  штрафом в 500 рублей за выход на проезжую часть. С остальными тремя нам удалось поговорить — после приезда начальника отдела полиции. Двоих обвиняли по статье 20.2 КоАП, и обещали после составления протоколов отпустить, третий же обвинялся и по статье 19.3 КоАП, и еще в распитии алкоголя в общественном месте. Именно он говорил, что полиция применила к нему электрошокер, и  другая задержанная это нам подтвердила. Полиция это опровергала — говоря лишь о том, что задержанный был нетрезв (увы, это правда), и что прямо в отделе полиции его пришлось «успокаивать». Говорят, что все зафиксировано на видеозаписях, которые надо будет смотреть.

Из 77 отдела полиции мы рванули в 18-й на Петроградскую сторону (спасибо Герману Мойжесу, который несколько часов нас возил), получив сообщение, что там 27 человек, из которых семеро несовершеннолетних. Там реально оказалось только 13 человек, из которых двое несовершеннолетних. Мы с Евдокимовой поговорили с ними и с их родителями, которым их вот-вот должны были передать. Что касается остальных, то ситуация оказалась хуже, чем в 77-м отделе полиции: всем вменяли сразу две статьи, 20.2 и 19.3, и это грозило двумя сутками в полиции и последующим арестом. Евдокимовой удалось поговорить с задержанными, а мне удалось добиться, чтобы к ним допустили адвоката Виталия Черкасова с ордерами на защиту (полиция не хотела его пускать, пока на задержанных не оформлены все документы). Один человек из задержанных оказался членом УИК от «Яблока» с правом решающего голоса — на привлечение его к ответственности нужна санкция прокурора. Правда, у него не было с собой удостоверения. Полиция «поставила в известность» прокурора и этим ограничилась. В итоге всех оставили на ночь — и утром собираются везти в суд…

Из 18-го отдела мы поехали в 16-й, на 19 линию Васильевского острова, и там столкнулись с самой возмутительной ситуацией. 14 человек, задержанных около 16 часов, более пяти часов продержали в автозаке во дворе, не давая воды и не давая даже выйти в туалет. Выпускать в туалет и покурить начали только после нашего приезда, но не «оформлять». Дежурный по отделу сообщил, что «начальство скоро придет», и с ним можно будет выяснить, почему людей держат в автобусе. В реальности мы ждали этого прихода больше часа.

Я позвонил в прокуратуру города — дежурному прокурору, с жалобой, Наталия Евдокимова позвонила в Москву в Совет по правам человека при президенте. Наконец, появился зам. начальника отдела с штатском — Георгий Олегович Романов, который нам заявил, что задержанные даже не считаются «доставленными», а пока сидят в автозаке — якобы, находятся «в дороге». А три часа, которые можно держать, отчитывают с момента доставления. Добиться от него ответа на вопрос, почему людей не переводят в помещение отдела полиции, мы не смогли, но около 22.15 людей из автозака, наконец, вывели из автозака в помещение.

Я успел поговорить с задержанными, пока они сидели в автозаке — объяснил, что им грозит, и посоветовал, что им делать. Сказал, что они большие молодцы и ничем не виноваты. Потом узнал, что тех, у кого питерская регистрация, после составления протоколов отпустили, а с временной — оставили до утра…

Огромное спасибо ребятам из «группы помощи задержанным», с которыми я все время был на связи и получал инструкции.

Также огромное спасибо — коллегам из яблочного «штаба помощи» Люсе Прейман, Юре Багрову, Дмитрию Кирпичеву, Арсению Афиногенову, Софье Чистяковой и другим.

Спасибо всем, кто в этот безумный день делал все, чтобы помочь задержанным.

Помощь еще будет нужна — впереди суды, и у меня нет больших иллюзий насчет их законности и гуманности.

Сегодня две новости: хорошая и плохая.
Хорошая новость: он ушел в отставку.
Плохая новость: это не у нас.
И тем не менее, Армения — мои поздравления!
Будем догонять.

В истории противостояния Павла Дурова с триадой Таганский суд — ФСБ -Роскомнадзор важно не только то, что получение ФСБ «ключей шифрования» Телеграма не имеет практически никакого отношения к обеспечению безопасности российских граждан и борьбе с терроризмом.

Террористы могут ездить на машинах — значит ли это, что во имя борьбы с терроризмом надо запретить машины?

Наконец, террористы общаются при помощи слов — значит ли это, что надо запретить слова?

Важно другое, и это с каждым днем становится все очевиднее все большему числу российских граждан: то, что ФСБ не имеет практически никакого отношения к обеспечению их безопасности. Именно поэтому чекисты и скооперировавшиеся с ними цензоры Роскомпоз… простите, Роскомнадзора в этой ситуации не имеют никаких шансов на общественные симпатии.

С каждым днем все очевиднее, что ФСБ охраняет не Отечество, а начальство.

Что ловит не террористов (это сложно и опасно), а оппозиционеров, потому что просто и безопасно, ибо оппозиционеры, в отличие от террористов, не скрываются.

Что не гнушается при этом (как сейчас в Петербурге, где якобы раскрыта страшная группировка «Сеть») выбивать из задержанных показания. А когда правозащитники предают факты пыток огласке — тут же появляется съемочная группа федерального НТВ, чтобы снять очередной «разоблачительный» фильм о том, как правозащитники «защищают террористов»...

Когда после этого чекисты требуют доступа к переписке граждан — нарушая ее тайну, охраняемую Конституцией, — очень многим очевидно, что они делают это вовсе не в интересах общественной безопасности.

Они делают это лишь для того, чтобы следить за теми, кто, имеет «невосторженный образ мыслей» (одно из моих любимых определений в «Трудно быть богом» братьев Стругацких). И хочет общаться между собой так, чтобы ФСБ не могла ни подсмотреть, ни подслушать.

Это, естественно, вызывает у чекистов плохо скрываемое бешенство: как посмели? Немедленно искоренить! И тут вдруг — искоренения не получилось!

В последние годы чекисты привыкли, что все их прихоти немедленно выполняются — волшебное упоминание о «безопасности» избавляет от необходимости использовать аргументы.

Но вот они впервые натолкнулись на жесткое и пока непреодолимое препятствие.

Вместо привычного страха, уныния и покорности, чекисты встретили смех, презрение и сопротивление.

Это обнадеживает. И не только в области мессенджеров.

Сегодня Борису Натановичу Стругацкому исполнилось бы 85 лет.

Пять с половиной лет — 19 ноября 2012-го, — он ушел от нас вслед за братом Аркадием.

Вчера я приезжал к дому Бориса Натановича на улице Победы — очень здорово, что в целости и сохранности временная мемориальная доска, которую мы установили в 5-летнюю годовщину его ухода. Уверен: скоро будет постоянная.

А рядом — на пересечении Московского проспекта, улицы Победы и улицы Фрунзе, — площадь Братьев Стругацких, единственная в мире (не только в России) с таким названием: удалось это «пробить» через городское правительство.

Надеюсь, когда-нибудь на этой площади, в сквере в начале улицы Победы, будет стоять и памятник великим писателям…

Много лет мы с Борисом Натановичем обсуждали — в мире какой из их книг мы сейчас живем?

В начале 90-х это был, конечно же, мир «Хищных вещей века», потом — мир «Града обреченного», потом — мир «Гадких Лебедей».

Ну, а сейчас — мир «Обитаемого острова».

С излучением башен, лишающих людей способности к критическому анализу действительности: «человек мыслящий превращался в человека верующего, причем верующего исступленно, фанатически, вопреки бьющей в глаза реальности».

Ровно это мы наблюдаем — в «посткрымскую» эпоху четырех последних лет.

Когда почти все российское телевидение, с его часами ненависти ко всему, что ненавистно власти, с бесконечными соловьевыми-киселевыми-поповыми-скабеевыми-шевченко-норкиными-шейниными-багдасаровыми, и с устранением любых сомнений в правильности действий Кремля  — калька с излучения башен Саракша…
Впрочем, частично перед нами — и мир «Трудно быть богом».

Где надобны не умные, а верные.

Где горожане перестали распевать куплеты политического содержания, стали очень серьезными и совершенно точно знали, что необходимо для блага государства.
Где после торжествовавшей серости приходят черные, и наказуемым становится даже невосторженный образ мыслей.

И где правит почти два десятка лет и намеревается править дальше несменяемый дон Рэба.

А помните, как все начиналось?

«Три года назад он вынырнул из каких-то заплесневелых подвалов дворцовой канцелярии, мелкий, незаметный чиновник, угодливый, бледненький…»
«Не высокий, но и не низенький, не толстый и не очень тощий, не слишком густоволос, но и далеко не лыс. В движениях не резок, но и не медлителен, с лицом, которое не запоминается, которое похоже сразу на тысячи лиц. Вежливый, галантный с дамами, внимательный собеседник, не блещущий, впрочем, никакими особенными мыслями…»

«Он никто. Он ниоткуда. Это не могучий ум при слабом государе, каких знала история, не златолюбец-временщик, думающий лишь о золоте и о бабах, убивающий направо и налево ради власти и властвующий, чтобы убивать…»

«Мы тут ломаем головы, пытаясь втиснуть сложную противоречивую фигуру орла нашего дона Рэбы в один ряд с Ришелье, Неккером и Монком, а он оказался мелким хулиганом и дураком. Он предал и продал все, что мог, запутался в собственных затеях, насмерть струсил и кинулся спасаться к Святому Ордену».

Помните, как благородный дон Румата мечтает о «настоящем макроскопическом воздействии»? Чтобы увидеть «спины серой сволочи, озаряемые лиловыми вспышками выстрелов, и перекошенную животным ужасом всегда такую незаметную, бледненькую физиономию дона Рэбы»?

Мы сами, — без прогрессоров с другой планеты, — справимся с серой сволочью, дорогой Борис Натанович.

Не сомневайтесь.

За последние годы мало какое государственное ведомство вызывает такое отвращение, как Роскомнадзор.

Потому что планомерно и цинично занимается практически только одним: блокирует свободу информации.

Последнее же его действие — в соучастии с Таганским, прости господи, судом, — вообще не имеет отношения ни к закону, ни к здравому смыслу.

Конституция РФ, статья 23, пункт 2.

«Каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения».

Разъясняем — медленно и два раза, для Таганского суда и Роскомнадзора.

Суд может ограничить право на тайну переписки и «иных сообщений» (в том числе, в Телеграме) только в конкретном случае: дав право «органам» прочесть переписку конкретных лиц.

Но суд не может одновременно ограничить это право для всех, кто пользуется Телеграмом, прикрываясь интересами «борьбы с терроризмом» и опираясь на требование ФСБ. Это — прямое нарушение Конституции.

И не может в случае отказа выдать ФСБ «ключи шифрования» (дав ФСБ возможность читать любую переписку в Телеграме) заблокировать сам мессенджер.

В противном случае следующим шагом ФСБ будет требование ко всем нам предоставить чекистам копии ключей от своих квартир — на случай, если туда вдруг проникнут террористы.

Впрочем, дела в российском государстве идут так, что я и этому не удивлюсь.

Чем, собственно, это принципиально отличается от уже полученного чекистами права изымать для своих нужд любые земельные участки — в том числе, те, где живут люди, ими владеющие?

Блокировать надо не Телеграм, а Роскомнадзор, превратившийся в отвратительное полицейско-цензурное ведомство.