Анна Качкаева

А почему вот многие телевизиощики тут у меня пишут, что трио не справилось с задачей. Вообще-то как раз справились.

Все эти мелкие нестыковки в интервью с «туристами, подозреваемыми в отравлении», для нас с вами и для западной прессы. Для широкой публики совершенно не важна очередность цифири в паспортах, стремительно нашедшейся телефончик Марго, просьба съемки на одну камеру в кабинете (очень продвинутые в съемочном деле «фитнесспециалисты»), намеренно не заданные вопросы, «черная дыра» в предыдущей биографии.

Для массовой публики два «активно потеющих» закошмариных «туриста» (ну и мало ли, что поехали не в Турцию за фитнесудовольствиями, а в британский городок часы посмотреть — расширяют кругозор), путающие окончания и не выговаривающие географические названия, просто обычные наши мужики, случайно попавшие в передрягу с этими скрипалями и «гадящими англичанками». Таких своих легко защищать от распоясавшейся закулисы. Как говорил шеф героя Папанова Лелик, провожая героя Миронова в заграницу: «Главное в нашем деле реальиизьм!» )

Оригинал

Редактор новостей Гардиан:
Когда Facebook доминирует среди источников получения новостей, но не рассматривая себя как СМИ, виральность новостей рассматривается как более ценное качество, чем истинность или качество. Те же традиционные журналистские ценности подменяются гонкой за счастье чаще показываться в новостной ленте.

Мы и Жо:
Digiday пишет о выступлении главреда Guardian News Катерины Вайнер на лондонской встрече ISBA (отраслевая британская рекламная ассоциация). Основные тезисы:
* Технологические платформы сильно изменили издательское дело и перенаправили рекламные средства;
* Facebook доминирует среди источников получения новостей. Компании, владеющие социальными медиа «ошеломляюще сильны» в формировании списка чтения и решении, заработают ли издатели хоть что-то;
* Идею открытой всемирной Сети, где ресурсы конкурируют друг с другом, подменили. Теперь платформы и издатели максимизируют время, которое вы проводите с ними и изыскивают хитрые способы удержания.
* Такое мироустройство может быть привлекательным для рекламодателей и самих платформ, но вызывает серьезные опасения у новостников;
* Виральность новостей при таком положении дел рассматривается как более ценное качество, чем истинность или качество. Те же традиционные журналистские ценности подменяются гонкой за счастье чаще показываться в новостной ленте;
* В этой битве одна из сторон руководствуется закрытым, постоянно меняющимся и таинственным алгоритмом. Так как Facebook не рассматривает себя как новостную компанию, не стоит ожидать, что он будет действовать в духе СМИ;

Дополнительные тезисы:

* Вайнер уверена, что люди готовы платить за качественную журналистику;
* Неточная информация и фейки представляют собой реальную угрозу в первую очередь из-за своего быстрого распространения и возлагает дополнительную нагрузку на СМИ. Речь идет не только о пользовательском контенте, но и об источниках, публикующих непроверенную информацию или сфальсифицированные данные (она привела в пример National Report, где ежедневно обновлялись фейковые блоги, освещавшие Эболу) и приводились выдуманные комментарии.
Источник

Оригинал

Четыре партии в едином строю (впервые) и на одной сцене. Партийные лидеры — старожилы Думы с 20-летним стажем — объединились против смуты 90-х, «угрозы извне» и треклятого запада. Они же констатировали (на федеральных каналах), что «этого праздника ждали 402 года» и «народ нынче как один».

Правда, лидер ЛДПР (только в эфире Дождя) посетовал, что «раздерганные по всему городу марши и митинги, конечно, разъединяют».

Рогозин где-то на полигоне поздравил участников стрельб, пожелав «как следует отстреляться в день единства» (Р24).

Депутат Баталина уверенно заявила (Дождь), что «национал-предатели» и «пятая колонна» в стране есть.

Народный артист Ножкин на официальном митинге предложил убираться тем, кому тут чего-то не нравится (было в трансляции, в сюжетах пока нет).

В кадре на плакатах шествия в Бирюлеве и Октябрьском Поле мелькало много всего про «русских, русское и признание Новороссии» (Дождь). Про необходимость «новой конституции» (не помню где). Про «все едины» и нечто невообразимо-совместившееся «против фашизма и антисоветизма» на митинге на Тверской (Р24, М24).

К вечеру сообщили о задержании кора ЛайфНьюз, которая пыталась освещать «славянский марш» в Киеве в поддержку «русского марша» в России. Но ни одного слова про «русские марши» на федеральных каналах до 17 часов так и не было.

Оригинал

Ситуация разморожена… Национальная ТЭФИ, судя по всему, приказала долго жить, не дожив до своего 20-летия.

И хотя Академия не распущена, начинается новая история.

Сообщества нет, есть «территория раздора». И это теперь не внутреннее знание, это теперь про российское телевидение вообще.

Похоже, назревает и тряска в медиаизмерительной сфере. Модель «старого ТВ» (в широком смысле), которое начинали делать нынешние 50-летние, корежась и сопротивляясь, умирает. При всем ее кажущемся благополучии и масштабе.

Она не грохнется завтра, но лед — тронулся.

Будем наблюдать, кто и как будет размежевываться, кого сметет, кто поднимется, а кто воспользуется ситуацией. Процесс пошел.

Оригинал

Я расстаюсь с радио. Мне предложили продолжать работать, но я приняла решение уйти.

Не исключено, что пожалею о том, что не использовала возможности поучаствовать в переменах, не увидев деталей того, как старое радио и сайт, перестав быть традционными, перетекут в совершенно иную коммуникационную среду аудиовизуальной платформы. Я искренне желаю всем оставшимся, чтобы получилось.

С 10 ноября Свободы не будет на средних волнах, через год, скорее всего, прекратится и вещание на коротких. Простите, дорогие читатели-слушатели-зрители, что не попрощалась с вами .Еще предстоит безэфирная ломка.

Спасибо американскому налогоплательщику и всем-всем моим коллегам за 20 лет по настоящему СВОБОДНОГО радио.

И последнее. После Интерньюса я никому не желала пережить 11 часов выемки, теперь я никому не желаю пережить 5 часов локаута. Эти операции — при всей несравнимости и бизнес-правомерности последней — очень похожи по картинке (навсегда запоминаются чужие хорошо выбритые мужчины в темных костюмах на кухне и у входных дверей).

Оригинал

Утро 1 сентября. Оцепленный город к празднику готов. Две остервеневшие мамы с цветами и детьми мечутся в поисках прохода с одной стороны Тверской на другую (школы в переулках), возвращающиеся с линеек переспрашивают прохожих:"Там пускают!?"..

Недоуменных туристов выводят на Дмитровку и уводят обратно в метро. Все дворы перекрыты. Собаки, машины со спецсвязью, милицейские в праздничном. Двигаться можно вдоль Тверской, переходить через переход на Пушкинской.

С днем города!



Оригинал

Как же боятся этой троицы — даже трансляцию запретили…

Подобная «закрытость» процесса — не оттого ли, что нет уверенности в правоте?

Вот слова Надежды сегодня в суде (см. в Московских Новостях): «Мы уважительно относимся к христианству, но нам не нравились некоторые политические мотивы. Это наша этическая вина, но это не вина уголовная. Я признаю, что мы нарушили внутренний распорядок храма. Почему за нарушение внутреннего распорядка церкви нас судят уголовным судом?»

У меня тот же вопрос.

А я вот думаю не о солидарности (для телевизионщиков она – атавизм), а почему все-таки не показали? Ни пикетчиков, ни подписантов? Вариантов-то до шута было. Причем для разных сценариев.

Можно было подать так, чтобы Бастрыкин был уничтожен историей «на обочине» (угроза жизни журналиста).

Можно было превознести офицера, осознавшего и повинившегося (вот вам и доблестный СК, спасающий от бед и беспредела, как поется в гимне этого ведомства).

Еще один поворот — прополоскать «либеральную журналистику» за истерику (и крупным планом — рукопожатие). Или, наоборот, представить, как примирение и взаимодействие журналистики и силовиков (тот же крупный план).

Но телик промолчал!

То ли перед нами какие-то пока не очевидные, но новые процессы, то ли какая-то разводка. Но недоумения от НЕпоказа больше, чем от показа любого из сценариев…

Подождем итоговых программ. Может, развернутся?

Оригинал

В твиттере ищут логику действий СК.

Поддерживающие обыски придерживаются мнения, что СК занимается расследованием уголовного дела, и поэтому все только так и должно быть.

Не поддерживающие оппозиционеров, но сомневающиеся в логике СК разделились надвое: одни полагают, что обыски радикализируют протест и лучшей рекламы митингу не придумаешь, другие предполагают, что это, мол, часть правящей элиты сознательно (с помощью СК) помогает оппозиции, раскачивая ситуацию.

Протестные твиттеряне возмущаются и эмоционально постят про # 37.

А я все время думаю про немолодых родителей, к которым пришли с обыском в выходной день, о детях, вещи которых перетряхнули, о молодой женщине, которой не дали одеться, об автоматчиках у дверей многоквартирных домов. Кто не переживал это невыразимое чувство напряжения, страха, унижения и бессилия без вины виноватого перед «лицом» машины (это когда молодые люди из СК, которые ты мог бы запросто встретить на улице как симпатичных сограждан, смотрят на тебя как на противника) — тот не поймет, каково это — чувствовать себя врагом.

Запоминается на всю жизнь.

Оригинал

Итак, премьер поговорил один на один с лучшим интервьюером страны.

Но интервью оказалось проходным.

Не только потому, что в таких телеформатах роли негласно расписаны. К главному интервьюеру страны, который «про вечное», принято ходить первым лицам страны, что концептуально и правильно — политик в медиатизированном мире не может иначе. Особенно, если он собирается оставаться на плаву.

В лучших интервью Познера есть то, что называется «химией»: это когда вдруг из слов, взглядов, интонации и пауз рождается физически ощущаемая искренность. Зыбкая, сотканная из энергии совпадения попавших на одну эмоциональную волну людей, которые интересны друг другу и которым хочется говорить о самом важном. Когда в глазах собеседника бьется драма пережитого, на лице мелькает и тень сомнения, и раздражения, и радости, и грусти. Тогда мы, зрители, и ощущаем то, что называется «пробивает экран». Такие интервью требуют душевных затрат и от того, кто спрашивает, и от того, кто отвечает.

Познер и Медведев остались «при своих». Не затратились. Или «химии» не случилось.

И еще. Соглашаясь на «разговор про вечность», человек должен отдавать себе отчет в том, что масштаб личности экран проявит. Таков уж этот трудно объяснимый эффект «рентгена характера». Я не случайно спросила вчера Наташу Тимакову о том, работали ли они над вопросами анкеты Пруста. Наташа ответила: «Как и все остальные вопросы, вопросы Пруста, Медведев услышал впервые во время прямого эфира. Так что для подготовки ответа у него было секунды три».

Если это так, то нет ничего удивительного, что искры не высеклось. Высекать пока еще не из чего.

Это не плохо и не хорошо. Просто масштабу нельзя научиться. До него нужно дорасти.

Оригинал